Герой поневоле - Элизабет Мун

Эсмей пыталась сообразить, как тактичнее ответить на этот вопрос.

— Они… немного перестарались, сэр.

— А? Ну да, вы, должно быть, имеете в виду медаль?

Конечно же. Об этом уже написано в ее личном деле. Она догадывалась.

— Да, сэр.

— Но это ведь правительство, а не ваша семья… У вас есть отец, мачеха, сводные братья?

— Да, сэр. А еще тетки, дяди, двоюродные сестры и братья… У нас большой клан, сэр.

— Они не возражали против вашего поступления во Флот? — Взгляд теплых карих глаз стал жестким.

— Нет… Думаю, нет, сэр. Сначала они были немного против, потом согласились.

— У нас нет больше офицеров с вашей планеты. Был один, лет тридцать назад.

— Мелух Залоси, сэр. Залоси из тех, что служили роду Корчи. Сейчас этот род уже не существует, но когда-то был значительной политической силой. Залоси всегда служили Корчи. Поговаривали, что Мелух был внебрачным сыном наследницы рода и охранника Залоси. Он вырос на ферме у дальних родственников Залоси. Его легко было узнать по густым бровям, отличительному признаку семейства Корчи. И когда он подал документы во Флот, так было лучше всем. Самого Ме-луха никто и не спрашивал: он был Залоси, а Залоси всегда выполняли приказания Корчи.

— Я подумал, — продолжал адмирал Доссиньял, прерывая ее речь, — почему вас было так мало?

Альтиплано, насколько я понимаю, аграрная планета. Обычно с таких планет к нам поступает немало новобранцев.

— Альтиплано не похожа на обычные аграрные планеты, сэр. — Эсмей замолчала, раздумывая, что говорить, а что нет. Если бы адмирал действительно хотел все знать, ему предоставили бы необходимые сведения.

— Так почему же? — Возможно, ему хотелось узнать ее мнение, а не просто прочитать набор фактов.

— Ограничение рождаемости, сэр, — кратко пояснила Эсмей. Все остальное было второстепенным по сравнению с этой главной причиной. Когда рост населения находится под жестким контролем, нельзя лишать планету лишних рабочих рук. Иммигранты давали подписку перед вселением, а если у них уже были дети, они должны были пройти стерилизацию.

— Но как же ваша семья? Сколько у вас братьев?

— Двое, сэр. Но это дети второй жены моего отца. — Она не стала говорить о том, о чем он сам мог догадаться: в других семьях запреты на рождение детей действовали куда более строго. Ее отец мог бы иметь и больше детей, но он передал оставшиеся права Санни, которая очень их хотела.

— Понятно… А как они относятся к процессу омоложения?

Она помедлила:

— Мне известно лишь мнение моих отца и дяди. Их волнует, как скажется это на росте населения, хотя они признают позитивную значимость накопления опыта отдельными людьми.

— Значит, старшие военные чины на Альтиплано не прошли омоложения?

— Нет, сэр.

— Вы испытывали в связи с этим отрицательное отношение Династий?

Эсмей почувствовала себя очень неуютно, но ответила искренне:

— Нет, сэр. Альтиплано — независимая планета. Адмиралу, очевидно, известно, что у нас нет спонсора — члена Совета и потому политика Совета касается Альтиплано не больше, чем законов коммерции.

— Было много споров, особенно после того, как всплыли факты скандальной истории на Пэтчкоке, — продолжал адмирал. — Достаточно серьезная политическая фракция выступает теперь против омоложу ния, опираясь на тот факт, что богатые старики будут эксплуатировать бедную молодежь, которая не в состоянии оплатить процесс омоложения.

— Не думаю, что на Альтиплано кто-либо считает, что Династии их эксплуатируют, — ответила Эс-мей. — Иногда, да и то по обоюдному согласию…— (Гораздо чаще, чем иногда, но она не представляла, как ее ограниченная осведомленность относительно местной политики на Альтиплано может прояснить ситуацию.) Она не сказала то, что вертелось на языке: первый, кто попробует подчинить Альтиплано, столкнется с непредвиденными трудностями.

— Рад слышать это, — сказал адмирал. — Мы будем с вами время от времени встречаться. Офицеры Четырнадцатого регулярно собираются… Капитан третьего ранга Атарин уведомит вас о следующей встрече

— Да, сэр, спасибо.

Первое, что она сделала, вернувшись после беседы с адмиралом, — это разыскала табель о рангах на борту корабля-ремонтника. В основном она уже разобралась: кто кому должен подчиняться и кто перед кем отчитываться… Но после разговора с адмиралом у нее возникло несколько вопросов.

Спустя несколько часов вопросы так и остались без ответов, но она узнала много интересного. За небольшими исключениями, а корабль-ремонтник можно было назвать одним большим исключением, все корабли Флота имели одинаковую командную структуру, во главе которой стоял капитан, а дальше власть переходила по званиям вниз через офицерский состав до личного. Адмирал на борту флагманского корабля не мог командовать экипажем корабля, все приказы должны были проходить через капитана корабля.

Но размеры современных кораблей-ремонтников привели к тому, что на Флоте к ним стали относиться как к передвижным базам. Вместо того чтобы разместить в секторе Главного штаба несколько технических школ и лабораторий, их решили поместить на борт «Коскиуско», на который все равно пришлось бы поставлять половину необходимого оборудования. В результате на «Коскиуско» действовало несколько структур, во главе каждой стоял адмирал, но предполагалось, что эти различные структуры для своих целей могут пользоваться одними и теми же помещениями и оборудованием, а также услугами специалистов. Оптимальные условия для возникновения массовых склок и раздоров.

В бумагах Эсмей наткнулась на отголоски этих склок. Например, Отдел по производству специальных материалов. Предполагалось, что он должен обслуживать Четырнадцатый ремонтный док, производить все необходимые материалы для ремонта и бесперебойной работы необходимого оборудования. Но, помимо этого, Отдел обслуживал технические школы, где членов экипажа обучали производить аналогичные материалы, а также лабораторию по изучению специальных материалов, в которой наиболее изобретательные из специалистов разрабатывали новые материалы с уникальными свойствами.

В первом же полете между этими тремя подразделениями разразился страшный скандал, потому что Четырнадцатый док претендовал на больший запас деталей с кристаллической структурой, а школы и лаборатория отстаивали свое право на гарантированный им минимум.

Скандал разрастался до тех пор, пока адмиралы, стоявшие во главе подразделений, по словам Питак, «не заперлись в комнате, с тем чтобы все выяснить». Найденное решение не могло никого удовлетворить, его явные неудобства наводили на мысль, что дальше скандалы будут только усугубляться.

На борту стерлись даже обычные различия между членами экипажа и пассажирами. Хотя теоретически капитан Хакин полностью отвечал за безопасность и бесперебойную работу всех систем корабля, но персонала, обслуживающего Четырнадцатый ремонтный док, на борту было в несколько раз больше, чем членов экипажа. Когда предыдущий командир дока решил провести между боковыми отсеками доков Т-3 и Т-4 «аутригерное сообщение», он сделал это без разрешения капитана. Эсмей наткнулась на гневные письма, которые капитан-предшественник отправлял по этому поводу адмиралу, командовавшему тогда Четырнадцатым ремонтным доком, а также на директиву, полученную из сектора Главного штаба, разрешавшую оставить на месте уже проведенное сообщение. Капитана перевели на другой корабль.

Неудивительно, что внутреннее устройство корабля не соответствовало схемам корабельного компьютера, и те, кому необходимо было знать обо всех последних изменениях, сами следили за этим.

Система подчинения корабля напоминала разветвленное дерево. Непосредственным начальником капитана Хакина считался адмирал Гураш, командир этого десантного эшелона, над ним стоял комендант Четырнадцатого сектора адмирал Фоксуорт. Однако адмирал Доссиньял напрямую подчинялся коменданту сектора, он полностью отвечал за все ремонтные работы в секторе. Адмирал Ливадхи считался представителем Учебных структур в данном секторе и вообще не подчинялся коменданту сектора. Еще шестьдесят лет тому назад руководство учебными структурами перешло в ведение Главного штаба Флота. Аналогично и медицинские структуры подчинялись напрямую своим командирам, во главе которых стоял адмирал Бус-си, начальник медицинского управления в Рокхаусе.

Ее отец никогда бы не позволил такой путаницы. На Альтиплано военная медицинская служба однозначно подчинялась военному ведомству. «Да, и именно благодаря этому ему удалось скрыть все, что произошло с тобой, — вдруг вспомнила она. — Никто не мог спорить с победителем…»

Но она даже не помнила, где лежала тогда — в военном госпитале или в простой больнице. Не стоит об этом вообще думать. Она отвернулась от экранов. Теперь ей понятен корабельный табель о рангах. Можно подумать и о том, что она будет рассказывать через два дня группе энсинов.