Древняя русская история до монгольского ига. Том 1 - Михаил Погодин

Князья сказали: «Здесь нам смерть, станем же крепко», перецеловались друг с другом и призвали имя Божие. «И бывшу соступу, говорит летописец, и брани крепце, Бог вышний воззре на иноплеменников с гневом», — и битва решилась в нашу пользу. Множество половцев легло на месте, при потоке Дегея. Князья воздали хвалу Богу и праздновали здесь свою победу, а в следующий день Лазарево воскресенье и Благовещение.

В воскресенье пошли они дальше, и в понедельник на страстной неделе встретились с новыми полчищами половцев, которые «выступиша яко борове велиции и тмами тем оступали полки русские». Полки ударили одни на другие, и «сразившимася челома тресну аки гром». Началась лютая сеча, и люди падали с обеих сторон. Наконец, победа опять склонилась на сторону русских князей, и половцы были разбиты наголову при реке Салнице. Добыче не было счета: коней, овец, рогатого скота, колодников захвачено множество. Князья, говорят, спрашивали их: «Отчего не могли вы нам противиться, имея такую силу и быв в таком множестве?» «Нельзя нам было противиться, отвечали они, ездили кто-то наверху над вами в оружии светлом и страшном и помогали вам». «Это были ангелы, говорит летописец, многие видели во время битвы, как головы сваливались с половцев, невидимо снимаемые. Ангелы внушили Владимиру и идти на половцев: над Печерским монастырем стоял долго столп огненный, снесся оттуда в церковь, а потом к Городцу, где был тогда Владимир в Радосыни».

Князья русские вернулись с великой честью и добычей. Слава об их победе разнеслась по всем дальним странам — к грекам, ляхам и чехам, даже и до Рима дошла, говорит летопись. Разумеется, она по праву больше всех принадлежала Мономаху, о котором навсегда осталось предание, как о победителе половцев, избавителе Русской земли от поганых. Так, один из продолжателей Нестора говорит, что «Мстислав наследовал пот отца своего, Владимира Мономаха Великого: Владимир сам собою постоял на Дону, и много потерпел за землю Русскую, а Мстислав мужей своих послал загнать половцев за Дон».

Позднейшая Волынская летопись сохранила то же предание. «Ревновал Роман деду своему Мономаху, говорит она, погубившему поганых измаильтян, рекомых половцев. Тогда Владимир Мономах пил золотым шеломом Дон, принял земли их и загнал окаянных агарян, отроки в Обезы за железные врата, а Серчан остался у Дона… и воротился уже по смерти Владимировой».

Этим знаменитым походом закончилось двадцатилетнее княжение Святополка. В следующем году он занемог и скончался за Вышгородом почти шестидесяти лет (1113 г., апреля 16). Бояре и дружина его плакали по нему. Тело его было привезено в ладье в Киев, и по отпевании положено в церкви Михаила, им созданной.

Патерик Киевский обвиняет его в излишнем корыстолюбии при сношениях с жидами, продаже соли.

Княгиня, дочь Тугорканова, раздала столько богатств попам и убогим по монастырям, что все люди дивились: никто не может сотворить такой милости.

Из детей после Мстислава, убитого в 1099 г. при осаде Владимира, остались Ярослав, княживший во Владимире с 1100 года, и малолетние: Брячислав (род. 1104) и Изяслав.

Дочери его были выданы замуж: Сбыслава в 1102 г. за славного короля польского Болеслава Кривоустого, с разрешения папы, потому что была с ним в свойстве.

(Болеслав в уважение ходатайства Святополка простил своего брата Избыгнева, находившего (1106) себе убежище в Киеве.)

Другая дочь Передслава в 1104 г. была в замужестве за королевичем венгерским, сыном Ладислава Николаем.

Киевляне, собравшись на другой день по смерти Святополка, 17 апреля 1113 года, положили на вече посадить на киевском столе Владимира, сына Всеволода, и послали в Переяславль звать его на стол отцов и дедов.

Владимир, которому, таким образом, во второй раз, без очереди, доставалось великое княжение, медлил идти на зов и думал о брате. Киевляне разграбили, между тем, двор киевского тысяцкого Путяты, главного воеводы Святополка, потом напали на жидов, торговавших в Киеве. Возмущение распространялось. К Владимиру послано второе посольство: «Иди же князь в Киев: если ты не пойдешь, то много зла воздвигнется; уже не Путятин двор, не сотских, не жидов разграбят, а пойдут на двор твой, да на бояр, да на монастыри. Смотри, чтоб не отвечать тебе за монастыри». И Владимир, услышав это, пришел в Киев. Митрополит Никифор, епископы и киевляне встретили его с честью великой, — и сел он на столе отца своего и деда. Все люди обрадовались, и мятеж улегся.

Черниговские князья спокойно оставались дома и не предъявили никаких притязаний, потому ли, что старший Давыд, вообще расположения мирного, уступил Киев добровольно, а младший Олег, из-за него, не имел права; потому ли, что отец их, владея Киевом незаконно, не в очередь, порушил право и для своих детей; потому ли, что они не осмелились предпринять что-либо против всеобщего желания киевлян и не могли надеяться одержать верх над самым мужественным, умным и самым любимым из всех князей русских, и, может быть, получили себе вознаграждение за невольную уступку.

Для ближайшего знакомства с этим примечательнейшим лицом русской древности помещаем здесь отрывок из его Поучения детям, заключающий описание, собственными словами, его действий (нам уже вообще известных) до вступления на великокняжеский киевский стол.

«А се вы поведаю, дети моя, труд свой, оже ся есмь тружал пути дея и ловы 13 лет. Первое к Ростову идох, сквозе Вятиче, посла мя отец, а сам иде Курьску, и пакы 2-е к Смоленьску со Ставком Скордятичем, той пакы и отъиде к Берестию со Изяславом, а мене посла Смолиньску; то и-Смолиньска идох Володимерю. Тое-же зимы тои посласта Берестию брата на головне, иде бяху пожгли, то и ту блюд город тих. Та идох Переяславлю отцю, а по Велице дни из Переяславля та Володимерю, на Сутейску мира творить с Ляхы. Оттуда пакы на лето Володимерю опять. Та послав мя Святослав в Ляхы: ходив за Глоговы до Чешьскаго леса, ходив в земли их 4 месяци; и в то-же лето и детя ся роди старейшее Новгородьское. Та оттуда Турову, а на весну та Переяславлю, таже Турову. И Святослав умре, и яз пакы Смолиньску, а и-Смолиньска той-же зиме та к Новугороду, на весну Глебови в помочь; а на лето со отцем под Полтеск, а на другую зиму с Святополком под Полтеск, ожегоша Полтеск; он иде Новугороду, а я с Половци на Одрьск, воюя, та Чернигову. И пакы и-Смолиньска к отцю придох Чернигову; и Олег приде, из Володимеря выведен, и возвах и к собе на обед со отцем в Чернигове, на Краснем дворе, и вдах отцю 300 гривен золота. И пакы и-Смолиньска же пришед, и проидох сквозь Половечьскыи вои бьяся до Переяславля, и отца налезох с полку пришедше, то и пакы ходихом, том же лете, со отцем и со Изяславом биться Чернигову с Борисом, и победихом Бориса и Олга. И пакы идохом Переяславлю, и стахом во Оброве, и Всеслав Смолнеск ожьже, и аз всед с Черниговци о двою коню, и не застахом в Смолиньске; тем же путем по Всеславе пожег землю, и повоевав до Лукамля и до Логожьска, та на Дрьютьск воюя, та Чернигову. А на ту зиму повоеваша Половци Стародуб весь, и аз шед с Черниговци и с Половци, на Десне изъимахом князи Асадука и Саука, и дружину их избиша; и назаутрее за Новым городом разгнахом силны вои Белкатгина, а се мечи и полон весь отъяхом.

А в Вятичи ходихом по две зиме, на Ходоту и на сына его, и ко Корьдну ходих 1-ю зиму, и пакы по Изяславичих за Микулин, и не постигохом их; и на ту весну к Ярополку совкуплятися на Броды. Том же лете гонихом по Половьцих за Хорол, иже Горошин взяша. И на ту осень идохом с Черниговци и с Половци, с Читеевичи, к Меньску: изъехахом город и не оставихом у него ни челядина, ни скотины. На ту зиму идохом к Ярополку совокуплятися на Броды, и любовь велику створихом. И на весну посади мя отец в Переяславли перед братьею, и ходихом за Супой; и едучи к Прилуку городу, и сретоша ны внезапу Половечьскые князи 8 тысяч, и хотехом с ними ради битися, но оружье бяхом услали наперед на повозех, и внидохом в город: толко Семцю яша одиного живого, ти смерд неколико, а наши онех боле избиша и изъимаша, и не смеша ни коня пояти в руце, и бежаша на Сулу тое ночи. И заутра, на Госпожин день, идохом к Беле вежи, и Бог ны поможе и святая Богородица: избиша 900 Половец, и два князя яша, Багубарсова брата, Асиня и Сакзя, а два мужа толко утекоста, и потом на Святославль гонихом но Половцих, и потом на Торческый город, и потом на Гюргев по Половцих, и паки на той же стороне у Красна Половци победихом, и потом с Ростиславом же у Варина веже взяхом. И потом ходив Владимирю, паки Ярополка посадих, и Ярополк умре. И пакы по отни смерти и по Святополце на Суле бившеся с Половци, до вечера, быхом у Халепа, и потом мир створихом с Тугорканом и со инеми князи Половечьскыми, и у Глебови чади пояхом дружину свою всю. И потом Олег на мя приде с Половечьскою землею к Чернигову, и бишася дружина моя с ним 8 дний о малу греблю, и не вдадуче им в острог, съжаливъси хрестьяных душ и сел горящих, и монастырь, и рек: „не хвалитися поганым“, и вдах брату отца своего место, а сам идох на отця своего место Переяславлю, и внидохом на святаго Бориса день из Чернигова, и ехахом сквозе полкы Половьчские не в 100 дружине, и с детми и с женами; и облизахутся на нас акы волци стояще, и от перевоза и с гор. Бог и святый Борис не да им мене в користь, неврежени доидохом Переяславлю.