Измененные состояния сознания - Чарльз Тарт

Затем снова была вызвана постгипнотическая амнезия, после снятия которой прозвучал третий отчет, а вслед за ним — индуцированное осознание Хаксли, что это его третье по счету воспоминание.

Мы оба подробно записали всю последовательность событий, а затем сравнили свои записи и дополнили их прозвучавшими в ходе этого обсуждения комментариями. Мы систематически обсудили значение многих моментов. При этом, чтобы оживить некоторые из них, индуцировались кратковременные трансы. Однако по содержанию опыта Хаксли я сделал довольно мало записей, уповая на то, что только он может описать его полностью. Мои записи касались в первую очередь порядка событий и представляли неплохой конспект всего развития процесса.

Наше обсуждение было прервано другими запланированными на этот вечер делами, но мы успели договориться о том, как подготовить материал к публикации. Хаксли собирался использовать глубокую рефлексию и дополнительные самоиндуцируемые трансы, которые помогли бы ему в написании статьи, но, к сожалению, тот ужасный пожар расстроил его планы.

Заключение

Очень жаль, что представленный материал — только фрагмент обширного исследования различных состояний сознания. Состояние глубокой рефлексии Хаксли по характеру, видимо, не является гипнотическим. Оно представляется состоянием чрезвычайно глубокой сосредоточенности с сильным отрывом от внешней реальности, но с полностью сохраненной способностью отвечать на внешние стимулы при различной степени готовности. Этот совершенно личный опыт, очевидно служащий неосознанным фундаментом для работы сознания, позволял ему свободно использовать весь внутренний материал, нарабатываемый в глубокой рефлексии.

Его гипнотическое поведение полностью соответствовало гипнотическому поведению других субъектов. Хаксли оказался способен ко всем феноменам глубокого транса и с готовностью отвечал на постгипнотические внушения и на весьма слабые ключи. Он был твердо убежден, что состояние гипноза отличается от состояния глубокой рефлексии.

Несмотря на то, что можно провести некоторое сравнение с состоянием сна — легкое включение «вестибюля» и «ущелья» в одну субъективную ситуацию предполагает подобие сновидческой активности, — такие специфические включения нередко признают как спонтанное развитие глубокой гипнотической активности у способных субъектов. Его сомнамбулическое поведение, открытые глаза, ответные реакции, исчерпывающее постгипнотическое поведение — все это указывает, что в той ситуации без сомнения был гипноз.

То, что у Хаксли сформировалось поразительное по глубине состояние диссоциации, даже принимая во внимание его изначальную просьбу о применении мягкой техники, чтобы он мог наблюдать за происходящими в себе изменения в связи с искаженным временем при гипнозе, хоть и указывает на общую интеллектуальную любознательность Хаксли, вызывает большой интерес и предполагает немалые исследовательские возможности. Последовавший за экспериментом опрос выявил, что Хаксли не собирался и не думал обращаться к обзору своего жизненного опыта, а также не интерпретировал во время индукции транса внушения, которые ему давались. Это было проверено путем трансовой индукции и исследования именно этого вопроса. Он объяснил, что, когда чувствовал, что находится в глубоком трансе, начинал искать себе какое-нибудь занятие и потом «вдруг обретал себя — очень необычно».

Хоть этот эксперимент с Хаксли был самым выдающимся в моей практике, я сталкивался с подобными процессами регрессии у столь способных субъектов не в первый раз. Один мой экспериментальный испытуемый попросил загипнотизировать себя и уже в трансе выразил желание пережить более интересный тип регрессии. Его требования были выполнены, и я оставил его сидеть в удобном кресле в дальнем конце своей лаборатории. Это делалось исключительно в его интересах, поскольку он ожидал, когда я покончу со своими делами. Спустя пару часов он попросил вывести его из транса. По его словам, он внезапного обнаружил себя где-то в незнакомом месте, на склоне горы. Оглядевшись, он увидел мальчика, которому, как он сразу «понял», было 6 лет. Удивившись, но не сомневаясь в существовании этого незнакомого мальчика, он приблизился к нему и обнаружил, что этот ребенок — он сам. В тот же миг он узнал эту местность и попытался понять, как может быть собой 26-летним и одновременно видеть себя 6-летнего. Вскоре он узнал, что может не только видеть, слышать и чувствовать себя ребенком, но и узнавать обо всех его сокровенных мыслях и переживаниях. Поняв все это, он тут же ощутил чувство голода этого ребенка и захотел «коричневое печенье». Это вызвало у него, 26-летнего, поток воспоминаний. Затем он заметил, что мысли мальчика все еще крутятся вокруг печенья и что ребенок по-прежнему не подозревает о его присутствии. Он был невидимкой, каким-то образом возвратившимся в прошлое, так что мог видеть и переживать себя в детстве. Субъект сообщил, что «прожил» с этим мальчиком много лет, наблюдал за его успехами и неудачами, был полностью осведомлен о его внутреннем мире, удивлялся вместе с ним событиям следующего дня и потом, к своему изумлению, обнаружил, что хоть ему и 26 лет, но он ничего не помнит о событиях жизни в промежутке от 6 лет и до настоящего момента, что он знает о будущем не больше, чем ребенок. Он ходил вместе с ребенком в школу, отдыхал с ним на каникулах, наблюдал за его физическим формированием. С наступлением каждого нового дня у него всплывало все больше и больше ассоциаций об актуальных событиях прошлого вплоть до непосредственного момента жизни.

Он прошел всю школу, прожил длительный период сомнения, когда решал, поступать в колледж или нет, а потом выбирал специализацию. Он прошел через ту же агонию нерешительности, какую испытал тогда. Он пережил эйфорию и освобождение другого себя, когда в конце концов принял решение, и эти переживания были идентичными его собственным чувствам.

Мой субъект объяснил, что это был опыт буквально повторного проживания жизни, момент за моментом, с тем же осознанием, какое было тогда, и что себя 26-летнего он осознавал крайне ограниченно и в образе невидимки, наблюдающего за собственным взрослением и развитием с не большей осведомленностью о своем будущем, чем обладает ребенок в любом возрасте.

С поступлением в колледж эти переживания прервались, после чего он осознал, что пребывает в глубоком трансе и желает выйти из него, сохранив в сознании память о пережитом.

Подобный опыт переживали и другие субъекты — как женщины, так и мужчины, но каждый достигал этот опыт по-своему. Например, девушка, у которой были сестры-близнецы на три года моложе ее, обнаружила себя «парой однояйцовых близнецов, которые росли вместе и всегда все знали друг о друге». Она ни слова не сказала о реальных сестрах-близнецах, все подобные воспоминания и ассоциации были исключены.

Другой субъект с развитыми техническими наклонностями сконструировал робота, в которого вселил жизнь только для того, чтобы обнаружить, что это его собственная жизнь, которой он с ним поделился. Затем он наблюдал за роботом в течение многих лет эмпирических событий и обучения, всегда самостоятельно достигающим их, тоже потому что у него самого была амнезия на прошлое.

Повторные усилия провести эксперимент в надлежащем порядке оказывались неудачными. Обычно субъекты возражали или отказывались по неким непонятным причинам. Во всех моих опытах такого рода с развитием гипнотического транса это вид «перепроживания» чьей-то жизни всегда происходил спонтанно и у одаренных, хорошо приспособленных субъектов.

Опыт Хаксли — один из немногих, описанных наиболее полно, и я сильно сожалею, что большая часть оставленных у него материалов исследования утрачена. Феноменальная память Хаксли, его способность использовать глубокую рефлексию, способность погружаться в глубокий транс, достигать специфических целей и пробуждаться по собственной воле с полным осознанием достигнутого (Хаксли не пришлось долго учиться, чтобы уже на следующий день овладеть навыками автогипноза) предвещали хорошее будущее для более информативного исследования. К сожалению, он не сумел восстановить по памяти содержание обоих утраченных блокнотов, — в моем блокноте были описаны процедуры и наблюдения, с которыми у него не было связано никаких воспоминаний. Тем не менее я надеюсь, что данная статья, несмотря на все ее возможные недостатки, может послужить руководством для более адекватного и объемного исследования различных состояний сознания.

9. Аутогенная тренировка: методы исследования и применения в медицине

Вступление

Аутогенная тренировка (AT) — психофизиологическая форма психотерапии, которую пациент выполняет самостоятельно, используя пассивную концентрацию на определенных сочетаниях психофизиологически адаптированных стимулов. В противоположность другим методам психотерапии, аутогенная тренировка доступна и одновременно задействует психические и телесные функции. Пассивную концентрацию на аутогенных стандартизированных формулах можно рассчитать так, что в результате произойдет нормализованное влияние на различные телесные и психические функции. Если рассматривать AT с нейрофизиологической точки зрения, то существуют клинические и экспериментальные данные, свидетельствующие о том, что процессы аутогенной тренировки связаны с функциональными изменениями кортико-диэнцефальной взаимосвязи (Schultz & Luthe, 1959).