Поселок Просцово. Одна измена, две любви - Игорь Бордов

выходным мы довольно часто бывали в К… С моими друзьями вышел, конечно, разброд в связи со всей этой моей историей. И не только Вестницкие дулись на меня. В троллейбусе однажды повстречал Аню, жену Якова Бермана (не уверен, на тот момент были ли они уже женаты, — по крайней мере, на свадьбу в Н… я приглашён не был), и мы поговорили холодно, отчуждённо. Вышло ведь так, что на момент моего пламенного знакомства с Поли на четвертом курсе, они как раз тогда с Аней были подругами и вместе ходили на уроки по вождению. Потом, под всю эту историю, Аня познакомилась с моим лучшим институтским другом Яковом и докатилось тоже как-то до их свадьбы. У Ани был дивный голос, безупречный слух; петь с ней дуэтом было одно наслаждение. Я думаю, и она, и я в какой-то момент чувствовали, что между нами всё не так просто, как оно выглядит. Помню даже, в некую весёлую секунду во хмелю я как бы в шутку поцеловал её; однако, в момент поцелуя, несмотря на хмель, я чувствовал, что только прячусь за ширмой шутовства, меня на самом деле очень сильно тянуло это сделать. Это всё музыка; Лев Толстой в своей «Крейцеровой сонате» очень живо расписал, как это работает. Вначале, внешне мне она не казалась красивой, но в какой-то момент я даже немного завидовал Якову. Волна эйфории по Поли спала, и я тогда уже осознал, что и по внешним факторам (не говоря уж о голосе) она явно Поли обходит. Но она была с Яковом, я — с Поли, и всё было пристойно и сдержанно, без глупостей, даже на уровне чувств. Яков привечал меня в своей комнатухе в первой общаге аж целых пять курсов, уходя жить ко мне на мамину кормёжку на период сессии. Он слегка надмевался надо мной, иногда учил жить, но я сильно не возражал. Однако на шестом курсе мы разошлись по разным группам, и как-то так вышло, что и совсем почти разошлись; встречались редко. Яков был гораздо более коммуникабелен, чем я; он общался и с 17-й группой, мельком знал и Алину. Поэтому точно не могу сказать, с чем была связана эта холодность при встрече с Аней. Они же не были настолько уж близкими подругами с Поли, да и сама Поли большого зла на меня не держала. Возможно, Яков дулся на меня по какой-то другой (наверняка незначительной) причине. Но я мог предполагать, что и тут идёт какая-то реакция по типу реакции Вестницких. Поэтому хорошего настроения мне эта встреча не добавила.

Такая же тема была и с Мишкой Шигарёвым. Он хотя и был тесно связан с Вестницкими, но видимо не собирался мне устраивать такой же глупый бойкот. И, тем не менее, и у него, мне казалось, не получалось соблюдать полный нейтралитет. Как раз по весне мы встретились на каком-то торжестве у Крабиных. Возвращались на троллейбусе втроём: я, он и Алина. Шигарёв был хмур, матерился не особо в дело. У него вообще с матерщиной всегда было «хорошо», и он редко находил нужным под кого-то прогибаться в этом отношении. Но тогда мне показалось, что он делает это демонстративно как бы в сторону Алины, и я видел, как ей это неприятно. В своё время он, правда, и к Поли как-то так же пренебрежительно отнёсся, но со временем привык к ней и относился более чем нейтрально, даже почти любовно. Впрочем, к чести Шигарёва стоит сказать, что, исключая Вестницкого, он, пожалуй, ко всем, с кем общался, относился почти одинаково. Но я и в той ситуации почувствовал этот неприятный, гнетущий холодок отчуждения. Снова было грустно. Выходило, что со стороны моих друзей, кроме Государева и совсем чуть-чуть Крабиных никому особо не было дела до нас и всех этих наших просцовских мытарств.

И чаще мы обретались в наших родительских квартирках. Там было привольно. Даже, помню, до такой степени, что совместное залезание молодожёнов в ванну тестем и тёщей, присутствующих в тот момент в квартире, не возбранялось.

Однажды мы были втроём в квартире Алининых родителей с Алёной. Позвонили. Алёна открыла, а там — какой-то нелепенький паренёк, познакомившийся с Алёной как-то чуть ли не на улице. Паренёк был заведён в кухню. Потом, видимо, Алине Алёнкой в коридоре что-то было нашёптано. И произошла рокировка: Алина ушла в кухню к странному гостю, а Алёна пришла в нашу комнату и заставила меня играть «Рок-н-ролл мёртв» на гитаре. Как выяснилось мною позже, смысл этой занятной рокировки состоял в том, чтобы неудобного Алёне страдальца вежливо спровадить вон. По исполнении мёртвого рок-н-ролла, дело перешло к беседе. Общительная Алёна поведала, что у неё подруга, сотрудница по практике в НИА, куда Алёна метила на медсестру, тоже, как и мои родители, bf. И у них было много занятных бесед, в частности, о различиях между верой bf и православных (ибо православная подружка тоже у Алёны была). Алёна, конечно, больше склоняется к мысли, что правда — у bf, хотя продолжает думать. Во всяком случае, поведала общительная и откровенная Алёна, в тот памятный вечер, когда в этом доме открылось наше с её сестрой неблаговидное положение, и мама устроила громкие выяснения, Алёна в соседней комнате молилась именно J, чтобы у нас с Алиной всё благополучно срослось. Я был впечатлён сиим откровением. В конце концов, навязчивый Алёнкин доставатель был аккуратно выдворен, и статус-кво по локализации в квартире дам было восстановлено.

Однажды, в середине весны, мы были на квартире моих родителей. В тот момент у меня почему-то возродилось влечение к интеллектуальным телевизионным зрелищам. Вечером в субботу ожидалась очередная программа «Что? Где? Когда?», и я, надолго лишённый в этой своей несчастной провинции телевизора, предвкушал. Алина была равнодушна ко всем этим мозголомкам, но, как это было тогда, была готова зажечься всем, что меня зажигало. Родители в то время пахали огород, а мы сидели и ждали начала программы. Звонок в дверь. На пороге — Давид Павлов. Это первый проповедник bf, прибывший в К…, и от непосредственной изначальной проповеднической деятельности которого их и сделалось в этом городе так много. Мама была в восторге от его публичных речей, но я довольно спокойно воспринял его речь тогда, на той самой встрече собрания, где мы года полтора назад присутствовали с Поли. Павлов объяснил, что ему необходимо сделать междугородний звонок; я знал, что он часто бывает у родителей, и пригласил его внутрь. Конечно, это был