Конан и раб змеиной королевы - Брайан Толуэлл

Из сотен проверенных женщин лишь четверть удовлетворяла критерию девственности. Лицо под маской все чаще хмурилось; Тхутмертари понуждала своих помощников работать быстрее, но они по-прежнему не успевали подводить к ней новые жертвы. Когда ей показалось, что они устали, их место заняли другие, а первая смена отправилась в костер. Час проходил за часом. Тройное оцепление гвардии не позволяло никому выбраться с площади. Люди изнывали от страха и удушающей жары. Вдобавок над площадью витал терпкий запах паленой человеческой плоти. Некоторые умирали прямо здесь, другие падали в обморок, третьи, напротив, пытались защитить своих чад. Однако все они – и первые, и вторые, и третьи – по приказу королевы отправлялись в огонь. Шести костров не хватало, и она приказала разжечь еще столько же.

На пятом часу жертвоприношения Тхутмертари, видно, окончательно разочаровавшись в человеческих помощниках, просвистела призывающее заклинание Скелоса, и в ответ на ее зов у алтаря материализовалась шестерка одинаковых красноглазых и краснокожих демонов. Были демоны эти трех метров роста, тела их бугрились чудовищными мускулами, а на широченных плечах неуклюже торчали маленькие уродливые головки. Исполняя молчаливое повеление владычицы, демоны проворно схватили очумевших от страха жрецов и побросали их в огонь. Затем двинулись к толпе, которая в ужасе подалась назад. Многие предпочли прикосновению демоновой десницы смерть на копьях гвардейцев.

С привлечением к ритуалу обитателей Ада дело пошло скорее. Тхутмертари не знала усталости. Точно заведенная машина, работала она. Беглый осмотр – быстрый выбор – черный алтарь – вихристый клинок – алое сердце – снова алтарь – и снова осмотр. И так – без единой остановки. На жертву уходило не более минуты. Черный магический камень с прежней жадностью впитывал девственную кровь, и королеве невольно подумалось, как, должно быть, изголодался Повелитель. Но ничего, мрачно усмехнулось божественно прекрасное лицо под чудовищной демонической маской, я сумею насытить тебя, Вечный Отец. Сегодня лишь начало. Я начала с девственниц Луксура:

пусть чада стигийской столицы отмоют свои грехи пред Тобой собственной чистой кровью! А затем придет черед других земель, городов и племен, и скоро не останется в Хайбории народа, чьи юницы минуют чести пролить девственную кровь свою на алтарях Твоих…

Вот демоны схватили юную круглолицую красавицу с красной родинкой на лбу. Вслед за ней бросился статный воин; в руке его блестел обнаженный ятаган, а на высокой чалме был вышит полумесяц. Резво подскочив к Тхутмертари, этот человек гневно вскричал:

– Я Рашид-паша, посол Его Высочества князя-регента Турана в Стигии! А эта девушка – новая рабыня для сераля моего повелителя. Я привез ее из Вендии. Отпусти ее, королева, или тебе придется иметь дело с великой Туранской империей!

Жестом остановив демонов, которые уже тянули к безумцу свои тяжелые длани, Тхутмертари молниеносным движением вывернула руку, сжимающую ятаган. Туранский посол завопил от боли и попытался лягнуть стигийскую владычицу ногой. Он промахнулся. Волшебница повалила его на землю, где вихристый кинжал отрезал сначала одну руку посла, затем другую, потом обе ноги. Задыхаясь от боли и ужаса, туранец хрипел:

– Я посол великого Турана!… У меня дипломатическая неприкосновенность!…

– Ты прав, ничтожный, – услышал он тихое шипение из-под маски, – мне придется иметь дело с вашей империей. Я уничтожу ее! Аграпур будет лежать в руинах, пески пустыни покроют его висячие сады, а жителей его я скормлю змеям! Твоему презренному повелителю более не понадобится сераль…

– Могучий Эрлик защитит нас, – сотрясаясь в конвульсиях, прохрипел отважный Рашид-паша.

– Сейчас ты познаешь могущество истинного Бога, и если Эрлик защитит тебя, значит, он сильнее, – глумливо проговорила верховная жрица.

Она простерла над грудью туранца ладонь левой руки. Он с трепетом узрел, как на глазах ладонь женщины из золотистой становится черной. Незримые токи резкой боли, льющейся из этой раскрытой ладони, пронзили все его естество.

– Могучий Эрлик, спаси меня!… Черная ладонь Сета! – простонал он.

– Я вижу, ты узнал ее, ничтожный. Хотя ладонь волшебницы не касалась груди туранского посла, одежда его обгорела и сама грудь медленно обугливалась, обнажая ребра. Вот Рашид-паша окончательно утратил рассудок от нестерпимой боли. Королева внезапно обхватила черной рукой его голову и сильно сжала пальцы. Лицо туранца задымилось, череп тотчас хрустнул – голова превратилась в изжаренную темную массу. Тхутмертари выковыряла из черепа съежившийся горячий мозг и отправила его себе в рот. В прежние времена она очень любила это деликатесное блюдо – человеческий мозг, свежеиспеченный в собственном черепе. И вот теперь она убедилась, что старые навыки остались при ней. Подкрепившись, верховная жрица позволила подручным демонам убрать останки и вернулась к прерванной церемонии. Несостоявшуюся наложницу князя-регента Турана постигла судьба прочих девственниц.

Более никто не осмеливался напоминать королеве о своих правах.

Приближался рассвет. Согнанные на площадь луксурцы едва стояли на ногах. Костры пылали с той же яркостью, и столь же методично лилась кровь на магическом кубе алтаря. Но теперь все чаще и чаще женщины возвращались семьям. Глупые, осклабилось лицо под маской, они радуются, не помня себя от счастья, что избежали смерти на черном жертвеннике. Они не знают, что уготовила я им. А если б знали, сами бы побежали к алтарю, сами влезли бы на него и сами попросили бы вырвать сердце из молодой груди. Но нет! Вечному Отцу нужна чистая кровь. И я дам ему такую кровь… Внезапно Тхутмертари обнаружила, что девственницы закончились. А до первого луча рассветного солнца еще оставалось время. Она истребила их всех – всех юниц Луксура, не познавших плотской любви.

Всех ли? Подозрение родилось в ее мозгу. Сорвав маску, она обратила искаженное гневом лицо к стоящему неподалеку брату. По ее приказу Джосер руководил облавой в Луксуре.

– Я не вижу твоей младшей дочери Ринии, принц. Где она?

Принцесса Камия, прильнувшая к мужу, слабо вскрикнула. На бледном лице Джосера дернулась жила, но ему удалось сохранить хладнокровие. Голос его прозвучал твердо:

– Ее нет в Луксуре, Ваше Величество. Риния в моем поместье под Птейоном.

– Скажи, Сур, где он прячет свою младшую? Ответ пришел не сразу. Ментальный глас звучал тихо и подавленно – может быть, раб оказался чересчур впечатлителен?

– Дочь Джосера Риния во дворце.

– Ты лжешь, Джосер! – Точно визг хлыста, резанул слух безжалостный смех Тхутмертари. – Твоя дочь в Луксуре! Ты утаил ее от меня!