Был ли причастен К Радек к гибели К Либкнехта и Р Люксембург - Ю Фельштинский

Известно, что один из независимых членов баварского советского правительства - я не могу сейчас припомнить его фамилию, она была короткой и начиналась, если я не ошибаюсь, на "L" или "F" - принадлежал к политическому отделу военной разведки и работал по его заданию. Это твердо известно. Политическая карьера Гитлера, как известно, тоже ведь начиналась в военной разведке. Для того, кто привык самостоятельно думать, выводы понятны и без дальнейших размышлений. Мне кажется, что то же самое относится и к некоему Шиффу, командиру артиллерии Советов. В каком отношении он находился к более позднему редактору "Vorwarts", я не знаю.

О начале карьеры Бертольда Якоба в гестапо.

Штампферу посвящена особая запись.

20. 15 января 1919 г. Вильгельм Пик был арестован и препровожден в Эден-отель вместе с моим братом и Розой. Все свои тогдашние впечатления он сам описал как свидетель во время процесса Вальса. Охранник, который сторожил его в Эден-отеле (как будто Рунге, тот самый, что вскоре выполнит перед Эден-отелем свою кровавую работу), по его требованию проводил Пика к капитану Пабсту, размещавшемуся тогда в Эден-отеле. Между ними был разговор с глазу на глаз, после чего по указанию Пабста два офицера доставили его в безопасное место. Если только я правильно припоминаю, его проводили в расположенный напротив Зоосад и отпустили.

21. С Пиком связано и еще одно событие. Пауль Леви был арестован как заложник или по какой-то другой причине и находился в тюрьме Целле. Как адвокат я бывал у него. После нашей беседы один из охранников сказал мне - я подчеркиваю, что после многолетней адвокатской практики я хорошо знал многих охранников и пользовался их полным доверием, - что накануне здесь побывали несколько человек, вооруженных пистолетами и готовых силой освободить Леви. Он обратил их внимание на полную бессмысленность задуманного: надо же было понимать, что напротив расположена казарма сторонников Носке - напротив тюрьмы действительно находилась набитая "носкидами" старая уланская казарма - надо только "нажать на кнопку" и от них ничего не останется. Чтобы их не застали с оружием в руках, они по его совету убрали свои пистолеты и быстро удалились. Потом он сказал, что был бы не прочь сказать Пику, что если уж он пускается в такие дела, то совсем не к чему прогуливаться перед зданием тюрьмы - "носкиды" его обязательно заметят.

22. Глава Пик. Продолжение. После убийства моего брата и Розы состоялся памятный вечер - я думаю, 17 февраля 1919 г., в залах "София". Лео Иогихес и я сидели около входа в зал. [Ожидалась] речь Радека. Когда до нее дошла очередь, в дверях рядом с нашей ложей возникла толкотня и шум, довольно много людей проникли в почти заполненный зал, и во главе - Пик с листами бумаги в руках. Эти люди быстро разошлись по залу. Тогда и в нашу ложу вошел один человек, протиснулся мимо нас и уселся на свободное место. Мы подумали, что это один из опоздавших товарищей. Пик пробрался к месту оратора и объяснил, что Радек прийти не сможет, поскольку опасается ареста, но он дал ему [текст] своей речи, и сейчас Пик ее прочтет. И прочел. В наиболее удачных местах составленной в обычной манере речи вошедшие вместе с Пиком в зал - а в моем поле зрения оказались те, кто остановился около двери устраивали настоящую овацию. После окончания речи пришедшие быстро удалились. И человек в нашей ложе тоже хотел уйти. Изумленные его поведением, мы с Лео остановили его. Он вытащил почтовую карточку и сказал, что был вызван именно по почте. Впоследствии выяснилось, и было подтверждено другими людьми, сообщениями хозяев и управляющих предприятий - что все эти люди пришли вместе с комиссаром уголовной полиции (его имя я сейчас не могу припомнить, это был как раз тот, который руководил "поисками" тела Розы Люксембург), что он все время дожидался во дворе и что потом ушел вместе с этими людьми.

То, что Пик был тем человеком, который разрушил складывавшийся после поражения Капповского путча "единый фронт", естественно, при помощи призывов к "революционной тактике", хорошо известно.

23. Я был членом комитета, созданного прусскими властями для расследования событий, связанных с восстанием в Средней Германии. Вайсман тогда уже был комиссаром общественной безопасности и представлял в комитете правительство. Я попытался получить в его ведомстве некоторые документы. Кое-что я добыл, до другого добраться не удалось. Но во всяком случае, я установил, что вопреки установленному порядку велось два журнала регистрации входящих бумаг: один как обычно принято в учреждении, второй вели сам Вайсман и прикомандированный к нему помощник. Ознакомиться с этим журналом, так же как и с документами, которые в нем были зарегистрированы, мне не разрешили.

Во время работы комитета Вайсман наиболее охотно занимался случаями, когда восставшие проявляли особенную жестокость. Так, после одного из крупных столкновений поблизости от Халле у погибших солдат были обнаружены страшные экстраординарные увечья, вроде выдавленных глаз, отрезанных носов и т. п. Выяснилось, что действительно был некий молодой поденщик, который будто бы был схвачен взбешенными солдатами за нанесением этих самых увечий и тут же убит. Я тотчас взялся за расследование этого дела. Было установлено, что этот молодой человек не может привлекаться по данному делу как обвиняемый по чисто временным обстоятельствам- он покинул то поместье, в котором работал, лишь день спустя после нанесения этих увечий, т. е. тех, которые имели место под Халле. Далее, как выяснилось по актам, составленным военными паталогоанатомами, то, что выдавалось за увечья, было ничем иным, как обычными для крупного боя повреждениями трупов, оставшихся лежать на поле и попорченных зверьем (лисами и т. д.). Я приобщил заключения экспертов к своему докладу и актам ведомства по охране общественной безопасности. И тем не менее этот случай по-прежнему используется в пропаганде, например, в вышедшей примерно в 1934 г. брошюре.

Вайсман после моих настойчивых требований новых конкретных фактов соизволил показать мне фотографии. Но несмотря на мои настойчивые предложения он их так и не размножил. На нескольких фотографиях позже были обнаружены свидетельства того, что они были сфальсифицированы. И все-таки их демонстрировали общественности. Их выдавали то за спартаковские, то за польские, то за французские жертвы.

Во время расследования Вайсман утверждал, что для восстания было выделено около 100000 марок- вероятно, из русских источников. Но как-то впоследствии было установлено, что точно такая же сумма была отправлена в Баден (кажется, Карлсруэ или Манхайм), и там же выяснили, кто отправлял деньги - государственный комиссариат общественной безопасности. Речь шла об одной газетной заметке. То, что в государственном комиссариате деньги находились почти без присмотра, доказывает еще и тот факт, что когда в Силезии состоялось голосование, любой немец из рейха, который появлялся в зоне голосования, мог рассчитывать на крупную сумму денег, как например, независимая делегатка Агнес. Когда она появилась в зоне голосования и за какой-то надобностью обратилась в находившийся там немецкий участок, ей без лишних расспросов выдали на руки 4000 марок, и на ее удивленный вопрос, за что, ответили - "на издержки".

24. Однажды я как член комитета по расследованию был вместе с Вайсманом в прусском министерстве внутренних дел. Мы разговаривали с советником министерства Реденбеком, и речь зашла о шпиках и провокаторах. Вайсман заверил, что его ведомство их услугами не пользуется, на что Реденбек, по-приятельски улыбаясь, возразил, что уж ему-то не надо рассказывать сказки - "само собой разумеется, вы работаете со шпиками".

Кстати, еще одно замечание Реденбека: Нельзя рассчитывать на то, что государственное управление будет приведено в порядок прежде, чем будет восстановлена политическая однородность чиновничества.

25. Господин де Фонтенель, в свое время секретарь парижской Академии наук, в своей вышедшей в 1720 г. биографии Лейбница о предисловии Лейбница к его же появившейся в 1693 г. книге "Свод законов", I часть:

"Он (Лейбниц) хорошо знает, что высшие намерения по большей части остаются от нас сокрытыми и что то, что является причиной общественных событий и что приводит массы в движение, чаще всего бывает суммой неведомых, хотя и сильных побуждений, которые даже и не осознаются теми, кто приведен ими в действие. Иногда эти побудительные мотивы до такой степени неприличны по сравнению с теми последствиями, которые они вызвали, что в тех случаях, когда они становились известны, они могли выставить в дурном свете даже самые великие события".

Из статьи "Лейбниц". Анекдоты из воскресного приложения к "Nationalzeitung", No 409 от 5 сентября 1943 года.

26. В первой половине 1919г. в Моабите состоялся показательный процесс по делу участников Союза красных фронтовиков. Перед началом процесса Вайсман рассказал мне, что прошлой ночью члены Союза красных фронтовиков устроили нападение на тюрьму Целле, чтобы силой освободить Ледебура, который тогда находился под следствием. Я [в ответ] улыбнулся. На самом деле нападение было вымышленным.