Пути-дороги. Новая жизнь - Алёна Цветкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай закроем эту тему, – нахмурилась я, – она причиняет мне боль, Лекс. Прошу тебя…
– Хорошо, – прикрыл он глаза, – я ведь приехал тебе сообщить, что стационарные порталы открываются через… уже три дня…
К открытию стационарных порталов мы готовились все свободное время. Собирали сыры к перевозке и продаже. Проверили каждую головку, чтобы нигде не появилась плесень.. Обмыли соленой водой и подсушили. Выдержанные сыры, которые мы покрывали воском, облили еще раз, чтобы оболочка стала плотнее, молодые сыры завернули в тонкую, промасленную бумагу, чтобы они не запылились в дороге.
Нагрузили полную телегу, в которую запрягли Курицу, и через три дня дед с Тирной ушли в большой мир. А мы остались ждать. Я так нервничала все эти дни, что думать про что-то другое не могла. И даже сейчас, когда ждала деда с первыми результатами, от волнения сгрызла ногти до локтей.
Дед все не возвращался. Я уже стала волноваться, тщательно подавляя панические мысли. А вдруг сыры уже никому не нужны? А вдруг за них дадут слишком маленькую цену? А вдруг то, а вдруг это… страхи терзали меня каждую свободную минуту. Хорошо, что их было слишком мало.
Через неделю после отъезда деда мы с Алганой закончили уборку на кухне и вытирали последние тарелки. Я так устала, что глаза слипались и временами я думала, что засну так и не дойдя до кровати, прямо здесь, с полотенцем в руках. Ныла спина, сегодня мы укладывали сухое сено на хранение и вдоволь помахали вилами, закидывая охапки на сеновал. Зато полностью забили все пространство под крышей козлятника. Завтра собирались начать наваливать сено и в коровник.
Стук двери прозвучал слишком громко в тишине дома, я вздрогнула и чуть не выронила Петькину любимую чашку с золотистым солнышком.
– Лола! – раздался голос деда, – Петька! Где вы все-то?!
– Деда! – Я сунула чашку и полотенце Алгане и выскочила в гостиную, – деда! – кинулась я к нему и обняла. И разу пропал куда-то сон и усталость. Я так рада была его видеть. – а где Тирна?
Дед вернулся домой один… Он вздохнул и виновато улыбнулся:
– В Выселках осталась. У Аништы на постое. Дом мы, Лола, решили отстроить заново. На том самом месте. Людей наняли. Вот Тирна и присматривает. За пару дней участок расчистили, сейчас ждем, когда сруб привезут.
– Деда, я так рада за вас, – я улыбнулась, хотя на сердце стало больно. Одно дело знать, что дед уедет когда-нибудь, и совсем другое, если он уже почти уехал. – Но рассказывай по порядку, – шмыгнула я носом. Почему-то на глазах стало мокро.
– Да, чего рассказывать, – дед усадил меня на диван, – вышли мы с Тирной в Нулопе. Ничего в нем и за два десятка лет не изменилось, все как всегда. Место заняли, ярмарку отстояли. Торговля не ахти… Этот только приходил… как его… повар мэрский…
– Господин Фаций? – подсказала я.
– Он самый, – кивнул дед, – как увидел сыры веганские, так сразу на все хотел лапу наложить. Так я ему и сказал, мол, цена будет гораздо больше, чем ты у Лолы покупал. Ты ж врал внучке моей, за медянку покупал, а сам за серебрянку эльфякам сбагривал. В общем, отшил я господина этого. Ушел он, кричал, что с ним ссориться нельзя, а то жизни не будет, не сможем в Нулопе торговать.
Дед вздохнул… Мне показалось, что не все он рассказал, не захотел расстраивать.
– В общем, – продолжал дед, подтверждая мои догадки, – стража к нам пришла, идите, говорят, по-добру, по-здорову, пока не выгнали. Делать нечего, ушли мы из Нулопа несолоно хлебавши. Решил я ближе к эльфякской границе перебираться и поехал в Большую речку. Через пару дней как раз ярмарка там должна была быть. Надеялся, что от эльфяков тоже приедут. И оказался прав. Все сыра за один день продал. И велели еще везти, мол, сколь не привезешь, все заберем.
Дед снова вздохнул. Я молчала, ждала.
– А на обратном пути в Выселки заглянули… а там, Лола, печка так и стоит… а вокруг одни головешки валяются. И подумали мы с Тирной, а чего тянуть-то? Все равно же хотели в Выселках селиться… Вот и взялись… Всей деревней нам чистить помогали. Все угли выгребли. Остатки доломали. Мы думали оба сюда вернуться, да Аништа Тирну к себе пригласила. Ретта-то съехала от них…
– К Яволку? – сердце резанула острая боль.
– В дом старосты, – кивнул со вздохом дед, – ох, уж и сошлись две стервы: Ретта да Олгана-старостиха… Спелись. Вся деревня от них воет… А Яволк не вернулся еще, и весточки от него почитай так нет. Но слухи по деревне ходят, что совсем сгинул. Реттку уже за глаза вдовой соломенной кличут…
Сгинул… я всхлипнула, слезы сами катились по щекам, а в груди горело огнем… сгинул..
– Ох, внучка, – дед прижал меня к себе, – не стоит он слез твоих, Лола. Ох, и не стоит…
Глава 22
Весь день все валилось из рук. Я не могла ни есть, ни пить. Перед глазами вставали те самые счастливые моменты в моей жизни, когда мы были вместе. В груди жгло от боли, на глазах стояли слезы. Я старалась не показывать, как мне плохо, но ничего не получалось. Я старалась вспоминать, как Яволк меня предал, как кинулся с мечом на моего сына, но это воспоминание вызывало совсем не те чувства, которые должно было бы вызывать.
Домочадцы ходили вокруг меня тихо, стараясь не мешать, дать время пережить острую боль от потери любимого мужчины.
Я верила, что он жив. Но раз Ретта переехала в дом старосты, как невеста Яволка… значит бесполезно делать вид, что между ними ничего нет или не будет. Для деревни это очень серьезный шаг. Теперь Яволк не отвертится от женитьбы.
