В пасти новой войны - Виктор Поляков

– Животное! С твоей помощью готовились убивать людей, а ты молчал? – алгар с силой ударил кулаком по столу и Эдери сжался, ожидая избиения. Но Кенасу удалось взять себя в руки. Он махнул рукой наместнику и тот продолжил.

– Так же мне доподлинно известно, что сейчас на подходе к цитадели огромное орудие. Размером оно во много раз превышает киттару и стреляет всего пять-шесть раз в сутки. Но как стреляет! – Эдери не мог скрыть восхищения. – В радиусе ста метров не остаётся ничего живого, а дальность её просто поразительна. Уж точно не меньше, чем у киттары.

Я удивлюсь, если ей не удастся пробить стены цитадели. Но даже если и не получится, то Шекхам останется в осаде, Нурима выставил третью и четвёртую стаи. И это только первая волна. Они в любом случае её возьмут. Матаэл обречена стать частью керганата. Мне удалось скрыть новый проход в горах, а теперь слишком поздно, чтобы попытаться что-либо изменить. Именно через этот проход «Мрачные» прошли мимо цитадели. Через него же пройдёт и первая стая Нурима.

– Покажи, где находится этот проход, – Кенас снова придвинул карту и, дождавшись, когда Эдери найдёт место, отметил его. Свернув её в рулон, он встал.

– Хорошо. То, что нужно, я узнал, – он обратился к Дахиру, – надеюсь, вы не будете возражать, если я не передам его вам. Думаю, живой он опаснее.

– Нет, я возражать не буду. Согласно третьей статье закона Ахерона, за «действия, повлёкшие за собой ущерб обороноспособности империи…» предусматривается наказание до тридцати лет каторжных работ. Согласно седьмой статье закона Ахерона «прямая или косвенная измена присяге высших должностных лиц империи…» грозит наказанием в виде лишения должности и каторжными работами на срок до двадцати пяти лет. Одиннадцатая статья закона Ахерона гласит, что «Шпионаж в пользу другого государства, повлёкший за собой ущерб целостности империи» карается смертью. А двенадцатая статья закона империи говорит о наказании за «сокрытие высшими должностными лицами информации или иных действий, повлёкших за собой гибель людей». Это наказание – смерть. Он там ещё много чего нарушил. Воровство, взяточничество…

В общем, я не думаю, что ему даже стоить зачитывать приговор. Я бы прям сейчас сам его убил.

Дахир посмотрел на Эдери в ожидании какой-либо просьбы от человека, только сейчас осознавшего, что он уже мёртв. Но наместник молчал. Через минуту Дахир, так и не дождавшись реакции Эдери, собрался уходить, но приговорённый остановил его.

– Я хочу чтобы никто не узнал об… – он запнулся, не в силах выдавить из себя слово «измена», – просто пропал человек и все. Может быть за информацию, которую я вам дал, вы не станете покрывать позором моё имя? Я не хочу, чтобы мои дети краснели при его упоминании. Это возможно?

Бледный свет факелов колыхнулся, и Эдери показалось, что тёплые лучи солнца коснулись его измученной души, пробившись сквозь толщу вечной ночи и каменные стены помещения, когда он услышал такой желанный ответ. Его даже не омрачило добавление к нему. Перед тем, как пронзить его грудь, алгар сказал: «Но не потому, что ты просишь об этом, а потому, что иначе могут возникнуть вопросы. Очень нехорошие вопросы».

Через несколько минут ввели другого человека. Он все ещё придерживал раненую руку, но увидев в углу мёртвого Эдери, сплошь покрытого синяками и ссадинами, с глубокой раной на груди, из которой вытекло на пол уже немало крови, замер, как вкопанный, и забыл о боли.

– Ну что? Будем говорить? – Кенас сквозь смех говорил с человеком, которого один вид мёртвого сообщника привёл в ужас.

– Ты видишь, мы шутить не собираемся.

– Я все скажу, только сжальтесь, – прошептал тот.

– Ты ещё и условия нам будешь ставить?! – взревел алгар и ударил его. Человек упал, как подкошенный, прижимая целую руку к сломанному колену и крича.

– Нет! Хватит! Я скажу! – его усадили на стул, на котором до этого сидел Эдери, и развернули на столе карту.

– Показывай точки прохода и стоянки мрачныхм, – человек безропотно ткнул пальцем в те же самые места, куда до этого указал и покойный наместник.

– Теперь ты подробно расскажешь о численности войск около города. Так же я хочу знать имена тех, кто откроет ворота, – алгар сел напротив него. – Говори.

– Десять тысяч человек из возрождённой стаи «повелители пустыни», уничтоженной войсками Ахерона сорок девять лет назад. Элитное подразделение Нурима. Теперь у них есть новое оружие и доспехи лучше, чем у ваших солдат, – он поднял глаза вверх, будто стараясь что-то вспомнить. – Командует у них один из сыновей кергана. Говорят, отец в нем души не чает.

– Очень интересно. А прячутся они где? Такую армию сложно не заметить в такой густонаселённой провинции как Матаэл, – в глазах Кенаса человек заметил недоверие и испугался.

– Когда он, – человек кивнул головой в сторону мёртвого, – приказал начать сооружение крепости на холме, то все рабочие оказались поддаными Аргарис, нашего дома. Мы прошли через найденный в хребте Тафиров проход и ночью проникли в город небольшими группами через наши ворота. Точнее, через ворота, где стояли наши люди. Утром следующего дня мы вышли на стройку. Там и остались. Стройка была только прикрытием, на самом деле мы сооружали огромную подземную галерею, в которую в течение долгого времени завозили припасы и оружие.

Неделю назад повелители пустыни тайно пересекли границу и группами добирались сюда. На территории Матаэл у нас есть множество небольших схронов, которыми и пользовались переодетые под торговцев и их слуг солдаты Нурима. Тем более что в свете грядущей ярмарки южных провинций горожане не видели ничего особенного в том, что в город приезжает так много торговцев. Некоторые остановились в тавернах и гостиницах непосредственно внутри крепостной стены. Оружие и доспехи они получат сегодня днём во время подготовки к празднику.

– Сейчас сюда придут люди, и вы подробно, стараясь ничего не упустить, расскажете им все имена, гостиницы и так далее. – Кенас встал и вышел.

За дверью послышался звук его голоса, хотя разобрать что-то было невозможно, затем удаляющиеся торопливые шаги двух человек. Очень скоро тот, который ещё недавно считал себя самым удачным шпионом керганата, монотонно перечислял имена и приметы людей, доверивших ему свою жизнь и места их пребывания. Жесказ стоял рядом и внимательно слушал, хмурясь по мере рассказа все больше и больше, а несколько слуг закона торопливо записывали все, что сказал им человек, мимо которого они прошли бы в толпе и даже не подумали, что он – самый важный человек Нурима в империи Ахерон.

Алгар Кенас в сопровождении пяти тысяч солдат очень медленно и осторожно продвигался к грудам строительного мусора, оставшимся от гигантской, в прошлом, стройки. Ему уже доложили об удаче серебряных. Люди Жесказа без шума сняли нескольких часовых, прятавшихся среди развалин, а одного захватили живым. Перед тем, как замолчать навсегда, он показал основной и запасный выходы из подземной галереи.

Кенас ликовал. Скоро он сполна отплатит врагам, пятьдесят лет назад вырезавших всю его семью. Ещё будучи семи лет от роду, он поклялся, что придёт час, когда живые потомки будут завидовать мёртвым предкам. И этот час близился.

Глава VII. «Дорога на Юг»

На протяжении тысячелетий истории империи Ахерон, раскинувшейся на территории более чем половины всего Шаэдара, в сторону её границ смотрело множество врагов. Больших и маленьких, сильных и не очень. Люди и нелюди пытались если и не покорить, то хотя бы отщипнуть кусочек её территории. Такие попытки всегда пресекались очень жёстко и не всегда войсками императора, иногда непосредственно ордена занимались соблюдением целостности Ахерона.

К концу эры Предначертаний население империи насчитывало несколько сот миллионов человек, из них около пятой части находились на службе. Слуги закона, серебряные, солдаты и гвардия, серые стражи и армия служителей составляли девяносто процентов общей численности войск империи. Очень хорошо вооружённые, с прекрасной выучкой они всегда давали достойный отпор атакующим, но, иногда, им приходилось сталкиваться с врагом настолько сильным, или настолько многочисленным, что приходилось объединять свои усилия. Так было нечасто, но это всегда ощутимо сказывалось на самых разных областях. В первую очередь, конечно, страдал сам народ, и чем сильнее был враг, тем больше он нищал.

Страна всегда была лакомым кусочком для завоевателей. Мифы о несметных сокровищах империи бытовали в любой точке остального мира; в них верило даже само население Ахерона. И стоило только какому-нибудь даже маленькому народу почувствовать, что он в состоянии свободно справиться с большинством своих соседей, как хищные глаза их правителя все чаще смотрели в сторону границ своего самого сильного соседа. И чем больше становились его угодья, горделиво называемые империями, тем сильнее он уверялся в том, что может заставить поделиться Ахерон своими сокровищами. И, как правило, вскоре горько сожалел о содеянной оплошности.