РУССКОЕ МОНАШЕСТВО Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917 - Игорь Смолич

Таким образом, во 2–й половине XVII в. было основано значительно больше монастырей, чем в 1–й половине столетия. Это связано с интенсивными мерами московского правительства по колонизации земель, расположенных к юго–западу от Волги, в районе Симбирска и Пензы.

Колонизация Понизовья разворачивалась планомерно, в политических и хозяйственных целях. Раздача земель церковным учреждениям — архиепископской кафедре в Казани и монастырям — играла в Понизовье очень важную роль, поскольку земли предназначались не только для содержания этих учреждений, но помогали московскому правительству в достижении политических целей. Поместья служилых людей [380] и богатства монастырей в ту пору были самым наглядным свидетельством политической мощи Москвы и прочности ее власти в новоосвоенной области, а строительство русских городов, появление новых вотчин и поселений было лучшим средством укрепления этой власти. Число и размеры земельных владений, подаренных и переданных монастырям правительством, на деле все время росли, несмотря на то что уже упомянутые нами меры властей по ограничению этого роста ужесточались. Положение крестьян в монастырских владениях было лучше, чем в поместьях служилых людей, причем монастырские власти постоянно стремились к тому, чтобы привлекать на свои земли все новых и новых крестьян, а потому монастырские владения играли значительную роль в заселении новых областей на Волге [381].

На протяжении XVI и XVII вв. в Понизовье только 6 монастырей было создано по свободному почину их основателей, что, конечно, очень мало, если иметь в виду, что всего за это время здесь появился 101 монастырь.

Среди этих шести обителей две пустыни: Седмиезерская Богородицкая и Раифская Богородицкая. Их основателями были простые монахи, и пустыни эти расположены вне городских стен. Основателем первой пустыни был монах Евфимий, выходец из Заволжья, из города Устюга. В 20 км от Казани, посреди семи озер, в уединенном месте, которое напоминало Заволжье, он основал свою пустынь (1613/15). Лишь в 1628 г. маленький скит Евфимия стал монастырем. Но и в 1645/46 г., когда в обители подвизались уже 29 братьев, она была еще очень бедна и иноки жили рукоделием и со своих огородов — картина, типичная для заволжских монастырей XV в., но почти единственная в своем роде в монастырях Понизовья. Лишь во 2–й половине XVII в. обитель Евфимия приобрела земли и крестьян [382]. Такой же была и история становления Раифской пустыни. Ее основателем был монах по имени Филарет из московского Чудова монастыря. Около 1613 г. он пришел в Казань, сначала жил в Спасо–Преображенском монастыре, потом ушел из него в дремучие леса к северо–западу от Казани и основал там пустынь на берегу Раифского озера [383].

Неизвестным монахом незадолго до 1614 г. был основан Троицкий монастырь на берегу Камы, в 47 верстах к северо–востоку от города Лаишева. Позже этот монастырь был подчинен московскому Новоспасскому монастырю, а в начале XVIII в. он исчез [384]. Четвертый из монастырей, созданных по вольному почину основателей, — Троицкий в городе Алатыре (между 1600 и 1614 гг.). Он не имел земельных владений и был очень беден; в 1614/15 г. братия обратилась к Троице–Сергиеву монастырю с прошением приписать их к этой знаменитой обители, что и было сделано тогда же [385]. Вскоре после Смуты, примерно в 1616 г., при игумене Ионе, обрел известность елабужский Троицкий монастырь [386]. Из послания Казанского митрополита Тихона от 1702 г. к архимандриту Малоюнгинского монастыря вблизи города Козьмодемьянска видно, что этот монастырь существовал уже до 1627 г. и был основан неизвестным иноком [387]. Во 2–й половине XVII в. монахами было основано еще две обители: Спасо–Преображенский монастырь около города Краснослободска — иноком Дионисием (до 1655 г.) [388], и Успенский женский монастырь в городе Верхний Ломов — инокиней Ираидой в 1688 г. [389]

К сожалению, у нас мало материалов о жизни этих монастырей и об их основателях. Были ли это строгие аскеты, недовольные строем монашеской жизни в городских монастырях? Был ли таким подвижником, например, инок Филарет из московского Чудова монастыря? Или какие–то другие причины заставили его основать свою собственную пустынь в лесах? Может быть, суровые годы Смуты — а три первых обители основаны были вскоре после Смуты — произвели на монашество сильное впечатление и вновь пробудили аскетические настроения в ту пору, когда иноческая жизнь в московских монастырях была в упадке. Ответить на эти вопросы было бы и интересно, и нужно для историка русского монашества.

Многочисленные монастыри, основанные в Понизовье, много способствовали колонизации этой области. В следующей главе будет подробнее рассказано о том, как они развернули большую хозяйственную деятельность в подаренных им владениях и постепенно превратили незаселенные прежде леса и степи по обоим берегам Волги в земледельческий край. Монастыри Понизовья, может быть больше, чем монастыри в других областях Московского государства, служили государственно–политическим и хозяйственным планам правительства. Заботы о процветании монастырского хозяйства здесь почти полностью вытесняли аскетические цели монашества. Если обратить внимание на известных нам подвижников благочестия 2–й половины XVI и XVII в., мы увидим, что в монастырях Понизовья были почти совсем забыты аскетические заветы древних отцов, ибо из этих монастырей не вышло ни одного незаурядного подвижника.

К северо–востоку от Понизовья лежат Вятская и Пермская земли, край с многоводными реками и непроходимыми лесными дебрями. Уже в XIV в., благодаря просветительским подвигам св. Стефана Пермского († 1396), сюда проникли лучи христианства, но обращение местных финноязычных племен шло медленно [390]. В начале XVI в. здесь, в селениях язычников остяков, миссионерствовал св. Трифон Вятский († 1612), основавший Успенский Трифонов монастырь (1580). Его миссионерские подвиги были нелегкими, язычники остяки не раз пытались убить этого сурового аскета. Имена святых Стефана и Трифона остались навсегда связанными не только с историей этого края, но и вообще с историей христианской миссии в России [391].

7. Монастырская колонизация Сибири

Уральские горы не удержали роста Московского государства в восточном направлении. Отважные одиночки и предприимчивые купцы шли дальше и дальше через горные перевалы и дошли до новых бескрайних степей и лесов между Уралом и реками Тоболом и Иртышом. Ермак Тимофеев († 1584), атаман отряда жаждавших опасных приключений казаков, «сухопутный конкистадор», как удачно назвал его К. Штелин, сделал первый шаг в государственной колонизации Сибири Москвой. В 1587 г. был основан город Тобольск, и в течение XVII в. колонизация и завоевание сибирских земель непрерывно продвигались на восток, вплоть до берегов Тихого океана [392]. В качестве опорных укреплений для защиты от местного населения русские основывали города; вскоре возникали поселения колонистов, которые по разным причинам уходили сами или вынуждены были уйти из Московского государства. Как и в Понизовье, здесь строилось много монастырей, и характер их был такой же — это были в основном городские обители. Из 20 монастырей, основанных в конце XVI и начале XVII в., 12 были городскими. Сибирские монастыри должны были служить тем же целям, что и монастыри Понизовья: русификации и христианизации страны. История русской христианской миссии XVIII–XIX вв. свидетельствует, что в этом отношении монашеством в Сибири сделано было очень много. Иноки трудились на миссионерской ниве, главным образом, по поручению церковной власти, и в то же время в этом миссионерстве можно обнаружить много примеров подлинно христианского подвижничества, не связанного с государственно–и церковно–политическими задачами; среди миссионеров были и деятели высокой христианской доблести [393].

8. Монастырская колонизация на Юге

С конца XVI в. начинается московская колонизация земель к югу от Оки, степей между верховьями Дона и Оки и дальше за Сеймом, по обоим берегам Верхнего Донца. В течение XVII в. это движение продолжается непрерывно, здесь строятся укрепленные линии и основываются новые города [394]. Как и в Понизовье, государственная колонизация сопровождалась основанием новых монастырей. Но здесь, на юге, монастыри очень редко превращались в крупные хозяйственные предприятия. Правительство, одновременно со строительством городов и укрепленных линий, стремилось заселить новые земли служилыми людьми, наделяя их за военную службу по охране границы поместьями. Хотя монастыри тоже получали от государства земельные владения и другие дары, но они не были такими большими, как в Понизовье. К тому же не следует забывать, что особенно бурная колонизация в этой области имела место во 2–й половине XVII в., когда, по Уложению 1649 г., правительство было ограничено в возможностях дарить монастырям земельные владения и вообще в раздаче земельных угодий обязано было проявлять бережливость [395].