Первая любовь (СИ) - Мари Князева

Я бегом кинулась в спальню и притащила целый ворох Кирилловских одежек. Денис выбрал из них мягкую кепочку и сунул под нос Санчесу. Тот хорошенько обнюхал экспонат и принялся водить носом уже по земле. Какое-то время он кружил по двору, а потом рыкнул и припустил в сторону калитки.

— Погнали! — скомандовал Денис. Я заперла дом и побежала за ними следом.

По дороге мы спрашивали всех встречных и поперечных, не видали ли они мальчика двух лет, светленького, одного или с кем-то. В основном все качали головой, но один мелкий пацан лет девяти, глазастый и с непропорционально большими передними зубами, кивнул:

— Как же, видал! Гусев с Лебедевым воон туда топали, — он указал в сторону леса. — И у Кита малой на руках сидел.

Денис выругался.

— Плакал? — крепко, почти до боли сжала я кулачки на груди.

— Да не, вроде. Тихо сидел.

— Кто это? Ты их знаешь? — спросила я у Дениса, когда мы снова тронулись в путь, по направлению к лесу.

— Да, знаю, — выплюнул он сквозь зубы, не снижая темпа. — Местные придурки, два брата-акробата…

— Зачем им Киря?

— Да х*р их знает! Может, просто нажрались и куражатся. Идиоты…

— О Господи, это я во всем виновата! — снова запричитала я, а Денис на меня шикнул:

— Хватит уже эту ерунду говорить! Все равно толку нет.

Санчес привел нас на опушку, где среди зарослей бурьяна виднелись останки давно сгоревшей избы. Закопченная печь гордо возвышалась среди руин, и на ней обнаружились свежие следы рук: здоровенных мужских лап и несколько маленьких детских ладошек.

— Это его! — всхлипнула я. — Это Кирины ручки!

— Спокойно! — наверное, в тысячный раз повторил Денис, заглянул в топку, а потом потянул на себя массивный ржавый заслон. К счастью, внутри оказалась только вековая пыль: представляю, как испугался бы мой братик, окажись он в таком заточении! Но в то же время это означало, что надо искать дальше.

Санчес быстро обегал пепелище и потянул нас дальше в лес.

— Я не понимаю, Денис, — опять начала я допытываться, потому что идти в гнетущей тишине было невыносимо. — Объясни мне, пожалуйста, зачем такое делать? Это же… безумие, преступление, это же маленький ребенок!

— Марусь, я тоже не понимаю. Мне бы никогда в голову не пришло чужого ребенка взять и понести неизвестно куда. Но у людей иногда вместо мозгов каша бывает. Манная. Ты никогда не сталкивалась?

Я отрицательно покачала головой.

— А я — постоянно, — хмыкнул Денис. — Этот случай, правда, из ряда вон выходящий, но в целом…

К сожалению, поддержать эту беседу я не смогла, потому что вовсю задыхалась: не привыкла по лесу бегать в подобном темпе. Легкие разрывались, а в глазах начали кружить мушки. Мой проводник же отнюдь не выглядел уставшим.

— Денис, я больше не могу бежать, — выдохнула я хрипло. — Прости, мне надо передохнуть.

— Ладно, — бросил он прямо на ходу. — Оставайся здесь, я за тобой вернусь!

Но мне стало страшно: одна в лесу, не зная дороги, не зная даже направления! Да и Киря наверняка там весь в слезах и соплях, кто же его успокаивать будет? Мужичье это, что ли?

Я собрала всю волю в кулак и потопала дальше, а Денис немного снизил темп.

Вскоре Санчес вывел нас на полянку, где росла дикая яблоня. На земле валялось несколько надкушенных крошечных зеленых яблочек. На одном я узнала следы от маленьких зубок брата и схватилась за голову:

— Сумасшествие какое-то. Ну что за дурацкая игра? Куда они его несут?

— Вечно они не смогут бегать, Марусь, не переживай, скоро догоним.

Увлекаемые нашим доблестным доберманом, мы снова пустились в путь. И он привел нас к реке. С нашей стороны берег был мягким, глинистым — река делала здесь петлю, и вода почти стояла, образуя мягкие, как кисель, зыбучие пески, какие бывают у озера, но дальше, шагов через десять, течение ускорялось, и там, возможно, было довольно глубоко. Мы с Денисом застыли в нерешительности, а Санчес пометался вдоль берега и разразился коротким, но громким лаем, который перешел в полурык-полувой.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, скажи, что они не понесли моего брата туда! — попросила я Дениса. — Через реку! Вброд! Двухлетнего ребенка!

Молодой человек пожевал губу и наконец сказал:

— Будь здесь. Я пойду один. Если они переправились, то далеко отсюда не ушли.

Какая-то черная пелена стала застилать мне глаза:

— А если… не переправились?

— Могли зайти в воду, а потом вернуться на этот же берег, но выше или ниже.

— Может, проверим этот вариант сначала?

— Потеряем время.

— Денис, я… боюсь оставаться тут одна.

Он вздохнул и протянул мне руку:

— Ну тогда… пойдем.

Мы с Денисом сняли обувь и зашли в воду, держась за руки. Санчес плыл сам. Его, конечно, сносило, но предводитель нашего поискового отряда держал за поводок, не давая ему совсем исчезнуть за поворотом. Сам он двигался чуть впереди, таща меня, как на буксире, но когда воды стало по грудь, я поняла, что меня сносит и дальше я на своих двоих не пройду.

— Не могу! — жалобно проблеяла я, когда молодой человек подергал меня за руку.

— Тогда возвращайся! — ответил он спокойно, но я чувствовала, что внутри у него все закипает. Вот, наверное, думает, овца!

— Как же я… одна…

— И что ты предлагаешь?

Я пожала плечами, в отчаянии уставившись на него. Денис еле слышно выругался — точнее, совсем неслышно, так как шум воды заглушил его голос. Приблизился ко мне, повернулся спиной, чуть присел и крикнул:

— Залезай!

— Что?!

— На спину ко мне залезай! Руками за шею, ногами за талию.

Я бы еще долго смущалась и мешкала, но тревога за Кирю не давала времени на раздумья. Я сделала, как сказал Денис: обняла его за шею, а ногами зацепилась за твердый худощавый торс. Свободной рукой молодой человек подхватил одну мою ногу, вторая осталась на моей совести, сама по себе. И мы пошли. Точнее, пошел Денис, а я поехала на нем. Тогда я поняла, что он очень сильный, выносливый, терпеливый и целеустремленный. Мы намочили обувь, которую держали в руках, мы сами вымокли с ног почти до головы, но выползли на противоположный берег. И повалились на траву.

— Капец, Маруся, какая ты тяжелая, когда намокнешь! — воскликнул Денис, отдуваясь. Однако недовольным он не выглядел.

Немного отдышавшись, мы обулись и двинулись дальше. Когда ветви деревьев сомкнулись над нашими головами, я почувствовала легкий озноб: мокрая одежда облепила тело, а в тени было не так жарко, как на солнышке.

— Может, снять что… — начала