Альдана Последняя королева эпохи - Надежда Кархалёва

— Молодец, понимаешь, что врать мне опасно, — томно протянула она. — И ты не надеешься, что я выполню своё обещание забрать Кристиана, правильно?

— Сейчас я отдаю вам то, что должна, и больше не выполняю ваших требований. Пусть Кристиан остаётся со мной, мне всё равно.

— Смело! — Эвилана рассмеялась. — Твоё счастье, дух твоего сына мне нужен. Но я смогу отделить его от тебя только в своей обители. А вы как раз мечтаете туда попасть.

— Таинственная пещера… Источник зла… Ты что, живёшь там? — Дашка вцепилась в её плечи, притянув к себе, и почти кричала ей в лицо, черт которого по-прежнему невозможно было разобрать: — Он существует, да? Он тебе нужен? Ты из него силы черпаешь?

— Единственное, что можно сделать с этим источником, — уничтожить его, — голос Эвиланы из игривого, кокетливо-томного стал ледяным. — Брать из него силу нельзя. И прекращай задавать вопросы, ты всё узнаешь, когда мы снова встретимся. Может быть, я даже оставлю вас в живых.

Она исчезла, разлетевшись на мелкие чёрные осколки и оставив после себя чёрный дым, точно таким же образом пропал свёрток из рук Дашки.

С этого дня колдунья почему-то перестала бояться Эвиланы. Ведьма, играющая с разумами, сама себя лишила кое-чего важного — способности вызывать жалость к своей персоне. Дашка бы, не дрогнув, обрушила бы на жуткую девушку огненный дождь.

В разговорах с Ильдой ни разу не был упомянут предстоящий поиск источника зла. Всё общение заключалось в уроках магии (вампирша обучала гостью некоторым приёмам) и рассказах Ильды из жизни Томаса и его семьи. Но хозяйка стала грустной, и Дашка иногда замечала у неё на щеках не успевшие высохнуть дорожки слёз, которые она и не собиралась скрывать.

С появлением в доме воспитанника и его компании вампирша пребывала в совсем невыносимом состоянии (и для неё, и для тех, кто каждый день её видел). Она, казалось, жила потому, что не может умереть. А друзья знали: они не могут её подвести.

Компания собиралась отправиться в пещеру примерно через неделю, оставались последние приготовления и последние тренировки, а ещё стоило посетить все храмы города, чтобы заручиться поддержкой духов, а четвёрке Большого Мира — ещё и укрепить силу (замену Дашке, конечно, не нашли, не потому, что плохо искали — поразительной редкостью были в Альдане колдуны, владеющие только одним видом магии). К пещере несколько раз ходили, осматривали местность вокруг, пытаясь уловить тут какую-нибудь магическую энергию, чтобы получить более подробное представление о том, что их ожидает, заглядывали внутрь, отдаляясь от входа не больше чем на полкилометра, и не видели никакой опасности. Это, по словам Николаса, было плохо. Скрытое зло всегда разрушительнее, чем явное. Но друзья и рассчитывали, что так будет.

— Мы через час собираемся в центр, — в магическом шаре появилось лицо Томаса, — ты с нами?

— Не хочу, — честно сказал Дима. — Что там опять нужно?

— Каждому своё. Мне, например, надо свой волшебный жезл мастеру отнести, силой наполнить, а то когда его у меня тюремщики отобрали тогда, всю магию из него вытянули, а восстанавливается она жутко медленно. У Тины стрелы кончились, Алекс хочет что-нибудь в магической библиотеке взять, у остальных тоже дела есть. Доберёмся до центра вместе, расходимся по своим сторонам, через час встречаемся у памятника Лемису Кордену напротив Храма Семи Звёзд, там сегодня день духов войны. Пожалуйста, соизволь туда прийти, — Томас стал строгим. — Примерно в три часа.

— Ладно, — невежливо ответил Дима, парень никак не отреагировал, посчитав, что задачу свою выполнил, приятеля попросил, о чём было необходимо, а воспитывать в Диме уважение к духам и тем более веру в них — бессмысленно; изображение молча пропало.

— Надоели с этими храмами, — проворчал он, заталкивая шар обратно в сумку, — и со своей религией.

Он сидел на скамейке возле небольшого пруда, где всегда отдыхал от компании, от суеты, которая творилась в доме Ильды Дэйс. Рядом был корпус Университета Чёрной Магии, и возле пруда постоянно можно было видеть студентов и, что Диме было небезразлично, студенток. Чувство к Теоне нисколько не убавило его интереса к другим девушкам, тем более что молодая целительница постоянно пропадала в храмах, уже не ради того, чтобы получить помощь, а чтобы научиться кое-чему у священников и жриц и потом давать её самой.

— Сегодня удивительный день: солнце выглянуло, — прозвучал рядом нежный голос.

Дима, задумавшийся, поднял глаза. Девушка, заговорившая с ним, была необычна и красива. Длинные, до земли, коричневые волосы с красноватым оттенком, собранные в хвост на макушке, две пряди выпущены у висков, каждая обвита золотистым шнурком; длинные ногти, на больших пальцах в них продето по колечку с болтающейся на нём фиолетовой кистью; точно такие же украшали её серьги — по три в каждом ухе. И мантия на ней была фиолетовая, накинутая поверх короткого чёрного платья с глубоким вырезом. Зелёные глаза смотрели доверчиво, хотя взгляду такой леди полагалось быть скорее хищным, улыбалась она скромно, чуть застенчиво.

— По-моему, солнце этому городу как-то не идёт, — возразил Дима, чтобы разговор получился более оживлённым. — Садитесь! — предложил парень.

— Солнце всему идёт! — заявила красавица, устраиваясь рядом.

— В Чёрных Гаванях оно лишь слепит глаза, — произнёс Дима тоном грустного загадочного романтика.

— Так вы просто его не любите! — заключила девушка. — Первый раз встречаю человека, который не любит солнце.

— А я первый раз встречаю такую красавицу, как вы, — на одном дыхании выпалил Дима и понял, что говорит от сердца.

Пять секунд назад она ему нравилась — теперь он в неё влюбился. Теона ему надоела.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Альдебарга, — девушка придвинулась к нему.

— А я Дмитрий.

— Красиво звучит, как имя представителя какой-нибудь благородной семьи, — Альдебарга той рукой, что была дальше от молодого человека, обняла его, лицо девушки оказалось совсем близко к лицу парня.

— Не хочу разочаровывать тебя, но я простой смертный, — и его рука легла ей на спину, опустившись ниже.

— Не имеет значения. Я из знатного рода, и насмотрелась за свои девятнадцать лет на равных себе юношей. Мне ищут жениха с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Таким, как я, суждено быть либо украшением родового замка, либо научиться так влиять на мужа, что он, сам того не осознавая, лишится воли, да и собственных мозгов, — томно вздохнула красавица. — Или я буду никем, или мой благоверный. И все мои женихи знают об этом, поэтому каждый стремился уже на следующий день после знакомства мной командовать.