Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014 - Максим Черепанов

— Доказательств у нас опять-таки никаких, но твоя теория казалась весьма правдоподобной, несмотря на свою неправдоподобность. До последнего момента. И сейчас тебе тоже удалось убедить меня… попробовать…

По рядам слушателей пронесся вздох изумления, за которым последовал недовольный ропот.

— Мы ничего не теряем, — обернувшись к ним, объяснил Эжен. — И с этого момента мы всегда будем надевать защитную экипировку. А то, что мы отправились за скалы налегке, — моя ошибка.

Недовольные ученые забубнили громче.

— Михаил у нас — замечательный психиатр, — продолжал Эжен, не обращая на них внимания. — Попросим его провести сеанс терапии с планетой. Конечно, он никогда не общался с галактическими телами — подростками, но, думаю, он справится, если будет обращаться к ней как к человеку. Во всяком случае, до сей поры она вела себя именно как человек.

— Да, как женщина. — Арнольд оглядел присутствующих, чтобы понять, доверяют ли они ему, но прочел в их глазах совершенно разные эмоции. Ну что ж, он выдвинул предположение, и пути назад уже не было. Если он неправ, его, конечно, не четвертуют, но репутацию он себе подпортит однозначно. Еще бы: взрослый человек, а забивает голову себе и, главное, другим всякими глупостями! Словно семилетний пацан…

— Обращаться и дальше с планетой по-джентльменски, — приказал всем Эжен. — Не грубить. Не хамить. И по мере возможности помогать справляться с трудностями жизни. Вы знаете, что такое — быть планетой? А женщиной? — Космонавты испуганно поежились. — Вот и я тоже не знаю. Поэтому постарайтесь вести себя с ней как можно добрее и деликатнее — в конце концов, нам нужно завершить исследования, и если Арнольд прав, то… в общем, тогда мы наконец сможем это сделать.

— Это «если» меня и смущает, — недовольно пробормотал исследователь, который пытался оспорить Арнольдову идею, но его уже никто не слушал.

Все разошлись по своим делам.

Следующие несколько недель были… странными. Арнольд мог охарактеризовать их только так. Три десятка суровых мужчин, большинство из которых уже много лет работали в космосе, освоили немало планет и успели здорово «одичать» за это время, превратились в вежливых рыцарей с изысканными манерами. Каждое утро, выходя на работу, они, по распоряжению врача Михаила, оглядывались вокруг и с улыбкой сообщали друг другу, что рассвет в этот день особенно красив, а погода просто праздничная. Занимаясь делами, все были на редкость предупредительными, после каждой просьбы не забывали добавлять слово «пожалуйста», а когда кто-нибудь по привычке собирался выругаться, коллеги быстро одергивали его, и забывшийся исследователь мгновенно менялся в лице и начинал улыбаться. Некоторые незаметно посмеивались над новыми куртуазными манерами своих товарищей, но через пару дней даже самым большим грубиянам начали нравиться новые правила. Все чаще космонавты делали комплименты планете не наигранно, а искренне; все реже с их языков случайно срывались нецензурные слова…

И планета как будто бы действительно слышала и понимала их разговоры. Она вела себя вполне миролюбиво — ураганов и землетрясений больше не случалось, вулкан лишь изредка выпускал в багровое небо небольшие облачка дыма, дождь шел только по ночам, а днем в небе сияло теплое белое солнце. Только изредка его скрывали небольшие тучи, да еще иногда налетали вдруг резкие порывы ветра, поднимающие пыль и мелкие песчинки. Исследователи, посмеиваясь, говорили, что, скорее всего, планета, как и положено молоденькой девушке, просто слегка капризничает.

Эти капризы напоминали землянам, что у космического тела в любой момент может поменяться настроение, и поэтому они пользовались оказываемым благодушием и работали как можно быстрее. Вскоре достроили здание космопорта, а потом окончательно доделали площадку для взлета и посадки больших звездолетов. У ученых тоже полным ходом шли исследования минералов и воздуха планеты, и, хотя каждый специалист утверждал, что успел изучить совсем немного, было ясно, что скоро они тоже закончат работу.

— Даже жалко отсюда улетать будет… — сказал как-то один из строителей, когда они с Арнольдом поздним вечером возвращались на базу. — И как она тут одна, без нас, останется?..

К тому времени уже все земляне говорили о планете как о живом существе, и это никому не казалось глупым. Арнольд молча кивнул, глядя в окно. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, и только его маленький алый краешек еще светился слева. Вездеход подпрыгивал на неровной дороге; в бархатно-черном небе мерцали яркие звезды.

Неожиданно в окна машины словно плеснули водой из ведра — на дорогу обрушился сильнейший ливень. Арнольд вздрогнул и крепче сжал руль, но, к счастью, никаких более опасных катаклизмов за дождем не последовало. Планета не тряслась и не пыталась сдуть вездеход ураганом — она просто поливала их водой, как будто бы плакала…

— Вот же черт, расстроил девушку… — виновато пробормотал себе под нос спутник Арнольда.

Возле въезда на базу их, несмотря на хлещущие струи дождя, встречали несколько встревоженных человек. Был среди них и Эжен.

— Ну что? — спросил он сурово, когда Арнольд и его пассажир вылезли из вездехода. — Докладывайте, кто из вас что-то ляпнул?

— Я, — не стал отпираться строитель. — Сказал, что мне жаль будет отсюда улететь, — и тут сразу дождь…

— И кто тебя за язык тянул? — сердито сверкнул глазами начальник экспедиции и махнул рукой в сторону двери. — Ладно, пошли внутрь! Будем надеяться, что к утру она успокоится.

Дождь лил всю ночь. Ворочаясь на койке в тесной спальне и слушая, как справа и слева от него храпят коллеги, Арнольд пытался понять, что может чувствовать плачущая планета. Вот прилетели на нее грубые и неприятные живые существа, которые сначала злили и раздражали, но потом вдруг стали ласковыми, вот она привыкла к тому, что они находятся здесь, и стала хорошо к ним относиться — а теперь они собираются улететь, и она снова останется совсем одна…

Хотя — почему одна?

Мысль, пришедшая Арнольду в голову, показалась ему еще более абсурдной, чем все его предыдущие теории, связанные с капризной планетой. Но молодой человек не мог заснуть и продолжал размышлять: «В этой звездной системе ведь есть еще две планеты! Только, может быть, они, в отличие от этой, не живые? Или находятся слишком далеко, а на таком расстоянии живые небесные тела не могут общаться?»

Теория была действительно очень смелой, однако Арнольд понимал, что теперь его товарищей уже ничем невозможно удивить, и что они наверняка с ним согласятся…