Наркосвященник - Николас Блинкоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дэвид старался как мог успокоить Софию. Он усадил ее на диван и, обнимая, шептал ей то, что, по его мнению, должно было ее успокоить. Юрий сидел на перевернутом кухонном стуле, изливая на них речь, состоявшую из идиом, народных пословиц и поговорок, философских сентенций и тому подобного, всего, что имело отношение к боли и горю:
– Страдание необходимо, печаль – это такое же чувство, как и все остальные, и она обязательно должна выйти наружу. Нельзя таить ее в себе. Мы все живем среди страданий. Но когда наше горе изливается слезами, появляется надежда на мир и покой.
Дэвид испытывал чувство вины за то, что привез Софию в Тель-Авив. Он знал, что это было ошибкой, но, с другой стороны, может есть своя правда в том, что безумные действия помогают легче перенести страдания. И каждая слеза – это молитва о мире. Хорошо, подумал он, что Юрий сейчас говорит по-русски. Хорошо, что София не понимает всю эту чушь, которую он несет.
Юрий адресовал свою речь всем присутствовавшим, используя ситуацию Софии для иллюстрации собственных взглядов на жизнь. Дэвид слушал его, гладя голову Софии, лежащую у него на плече. София больше не тряслась, разве что иногда мелко дрожала, вцепившись в складки его рубашки. Дэвид наслаждался своей ролью защитника.
Юрий в конце концов исчерпал запас сентенций и, видимо, больше ничего не мог изобрести. Он повернулся к Дэвиду.
– Она тебе кто, жена? – спросил он.
– Нет.
– А то я уж хотел тебе позавидовать. Впрочем, в наше время надо сразу определиться, чего ты ждешь от брака.
Дэвид смотрел в сторону кресла, в котором сидела Людмила, вытиравшая носовым платком лицо своей сестры. Клиент ушел, и надо припудрить нос для очередного.
– А вы с Юрием женаты? – спросил он.
– Нет, мы женаты с Мишей, – ответила Людмила.
– А я женат на Наташе в данный момент, – пояснил Юрий. Он показал рукой в сторону Наташи, которая сидела пьяная в углу комнаты.
– Мы тут почти подыскали жениха для Ольги. Проблема в том, что она не еврейка, но станет еврейкой, если все срастется, – продолжал Юрий.
– Ты что, брачный агент? – спросил Дэвид.
– Это одно из моих занятий, – сказал Юрий. – Если тебе интересно, я объясню. Я организую взаимовыгодное соглашение между мужчиной и женщиной, даже составляю контракт. Невеста платит мне определенный процент своего заработка каждую неделю. Когда наконец она получает вид на жительство, они разводятся.
– Ты навязываешь им свои условия?
– В этом нет необходимости. Они сами рады. Иногда у них бывают неприятности, если развод следует слишком быстро. Стоит властям пронюхать, что брак был фиктивным – их депортируют.
Юрий наморщил лоб и развел руками, как ему, дескать, жаль бедняжек. Он протянул Дэвиду косяк.
– Я, например, был женат много раз, – продолжал Юрий. – И поверь, здесь, в Израиле, супружеская жизнь может быть совсем недурна.
Дэвид повел головой в сторону Мэнни.
– А как насчет его? Для него у тебя есть кто-нибудь на примете?
– Пожалуй, да, – ухмыльнулся Юрий.
Мэнни имел еще более жалкий вид, чем раньше, если это вообще возможно. Вероятно, сказывалось действие алкоголя и гашиша. Он сидел словно в ступоре, вцепившись в косяк и глядя в никуда.
Юрий шагнул по ковру в его сторону.
– Сорри, – и вытащил косяк из его пальцев. Миша сидел на краю дивана и закручивал следующий.
Тут зашевелилась София. Она словно пришла в себя и стала высвобождаться из объятий Дэвида. Он убрал руку с ее плеча.
– Ты как, о'кей?
– Извини.
– Нет, это ты извини, что я притащил тебя сюда.
Вечеринка у Юрия и не думала закругляться. Дэвид понял, что его схема, весь этот гениальный план опять заняться контрабандой наркотиков был полным идиотизмом. Весь Израиль заполнен гашишем и марихуаной, и все это в основном доморощенные гибриды типа "хроник", "сканк", "серебряный лист" или "лунный лист". Что они не могут вырастить сами, то импортируют из Европы. Этот бизнес сильно изменился со времен его молодости. Самодеятельные агрономы Третьего мира выращивают анашу по гидропонной технологии, позаимствованной у Первого мира. Пока они были в баре, Юрий рассказывал, что у него сохранились контакты в республиках бывшего Советского Союза. Дэвид знал, что в некоторых странах Центральной Азии есть героиновые плантации, но это не для него. Все это в прошлом, надо искать что-то новое.
Он начал было опять оправдываться перед Софией за то, что привез ее сюда:
– Это была глупая идея.
– Нет, – ответила она. – Я хотела поехать с тобой, хотела поговорить с тобой о моем отце. Я однажды рассказала тебе о нем и о себе то, чего никому больше никогда не рассказывала. И может, это безумие, но у меня есть ощущение, что если я опять поговорю с тобой, это поможет мне разъяснить ситуацию для себя самой.
Дэвид постарался не выказать своего удивления. Но он абсолютно не понимал, что она имеет в виду. Он не помнил ни слова из ее тогдашней исповеди. Но чувствовал, что она так близка ему, и не хотел расставаться с этим чувством.
– Давай уйдем отсюда, – сказала София. – Мы можем поговорить в машине.
Он встал первым, покачиваясь, и протянул ей руку. Юрий в этот момент произносил новый тост. Дэвид уловил слово Любовь, остальное он не услышал за звоном стаканов и бутылок и криками одобрения четырех пьяных глоток. И тут началось.
Миша все это время, вероятно, был в туалете. Сейчас он вернулся, пьяно покачиваясь, и выронил из руки зажженную "Зиппо" прямо на ковер, пропитанный разлитой водкой. Языки пламени побежали по ковру, сначала бледно-голубые и жидкие, но они быстро набрали силу, и ковер заполыхал. Людмила и ее сестра закричали. Наташа было выпрямилась в кресле, икая и вроде просыпаясь, потом вдруг опять впала в ступор и завалилась обратно. Юрий прыгал по ковру, пытаясь сбить пламя. При этом он звал на помощь Мишу: "Вы что, хотите здесь все спалить?! " Упитанный Миша поднялся на ноги и принялся шаркать пьяными ногами по горящему ковру.
Тут из кухни появился Мэнни, неся большой таз, полный воды. Вот от кого Дэвид не ожидал подвигов. Но когда Мэнни выплеснул таз на ковер, он дождался благодарностей только от Людмилы. Миша ругался, что ему промочили ноги, остальные девушки молчали.
Юрий некоторое время колебался, не выказывая ни благодарности, ни осуждения. Мэнни был недвижим и ловил ртом воздух, стараясь восстановить дыхание. Когда Юрий направился к Мэнни, это выглядело угрожающе. Но он заключил его в объятия и трижды расцеловал, прежде чем пуститься вместе с ним в пляс.
– Герой последнего часа! Быстро! Тост за нашего героя!
Тосту не суждено было состояться.
Все забегали в поисках своих рюмок, а Юрий возвышался в центре комнаты, подняв новую бутылку водки, как чемпионы держат свои кубки. После волнения, которое охватило всех при пожаре, они теперь считали, что должны произвести не меньше шума, чем в тот момент, когда уже готовились погибнуть в огне. И из-за этого шума никто не заметил, как на пороге комнаты появился еще один человек.
Человек этот был огромен. На голову выше любого из присутствовавших, хотя и босой. Это тоже был русский, примерно одного возраста с Юрием, но сложением он напоминал старомодную статую советского героя или олимпийского чемпиона по метанию молота. В руке этот молотобоец держал огромный зазубренный мясницкий нож. Секунду он просто стоял и смотрел. Потом двинул Юрия своим могучим плечом. Юрий отлетел к балкону и только попытался встать на ноги, как верзила напрыгнул на него сверху, приставил нож к его горлу и заорал. Хоть кричал он и по-русски, но Дэвиду пришлось напрячься, продираясь сквозь междометия и матерные выражения, пока он не понял, в чем проблема. Ночь была чертовски жаркой, он потратил два часа, чтобы усыпить детей, которые боялись заснуть, потому что думали, будто могут задохнуться во сне. Жена совершенно измучена, она тоже не может спать, только сидит в своей комнате и плачет. И тут еще вы устраиваете этот бедлам.
Юрий начал извиняться. У нас просто была вечеринка, никто не хотел потревожить детей... Юрий все повторял слово "вечеринка", тра-та-та, забыв при этом даже вынуть косяк изо рта. В перерывах между предложениями он затягивался и выпускал дым чуть ли не в лицо гиганту, отчего тот все больше багровел.
Дэвид не знал, что делать. По-своему этот человек прав, он заботится о жене и о детях. Но, с другой стороны, у него этот ужасный нож. В любое другое время это, возможно, выглядело бы мелодраматично, но сегодня явно безумная ночь. Нож вносил дополнительный элемент полного безумия.
Была и еще одна причина, по которой Дэвид предпочел не вмешиваться. Мужик сразу напал на Юрия. Наверное, знал, что он тут главный. Но Дэвид подумал, что, может, он выбрал Юрия потому, что тот был крупнее остальных мужчин в комнате. Выбравший из всех врагов самого крупного явно заслуживает уважения.