Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов - Фрэнк Сноуден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Решение кормиться за счет захваченных земель имело и экономическую подоплеку. Поскольку снабжение огромной армии обходилось чрезвычайно дорого, переложив его на самих солдат, можно было добиться значительной экономии. По той же причине обмундирование солдатам пошили из дешевого и непрочного сукна, которое плохо защищало от непогоды и за время длительной кампании истлело. Хуже всего экономия сказалась на обуви. Французские солдаты отправились в Россию в дрянных сапогах, подошвы которых были приклеены, а не пришиты. В результате к июлю обувь стала разваливаться, а в сентябре в Бородинском сражении многие наполеоновские пехотинцы шли в бой босиком. В ноябре, когда началась зима, они обматывали ноги ветошью и так брели по снегу.
Пересекая границу Литвы у города Ковно, Наполеон рассчитывал воспользоваться большим разрывом в линии российской обороны, которая была перед ним. Силы русских насчитывали около 300 000 человек, а атаковавших их французов было вдвое больше. Но российские войска были разделены: в северной части фронта располагалась Первая армия, которой командовал Михаил Барклай де Толли, в южной – Вторая, под командованием Петра Багратиона. Еще южнее стояла Третья армия А. П. Тормасова. По современным оценкам, общая численность трех российских армий составляла около 250 000 человек. Наполеон собирался использовать свой коронный прием: вычислить самое уязвимое место в позиции противника и нанести туда сокрушительный удар. На сей раз он намеревался стремительно ворваться в зазор между двумя российскими армиями и отрезать их друг от друга. Значительное численное превосходство позволило бы ему окружить и уничтожить сначала одну армию, а затем и вторую. Столь впечатляющая победа, подобная триумфу императора в битве при Аустерлице в 1805 г., сразу же открыла бы Великой армии прямые пути к обеим столицам – Санкт-Петербургу и Москве. Наполеон предполагал, что война завершится быстро, потому что, лишившись войск, император Александр I запросит мира на любых условиях. В то же время Наполеона ничуть не занимали такие прозаические вопросы, как санитарные условия, питание солдат и их здоровье.
В течение десяти дней после перехода через Неман французы действительно достигли первой поставленной цели. Стратегия блицкрига позволила Наполеону благополучно разъединить две русские армии. Но дальше все пошло не по плану. Продвигаясь вглубь Литвы, Наполеон рассчитывал на решающую битву. Но к его удивлению, российские военачальники уклонялись от боя. Они отступали, позволяя французам занять российские территории, и берегли основные группировки войск. Русские военачальники не забыли, как в 1807 г. французский полководец разгромил их в битве под Фридландом, и понимали, что сейчас его армия превосходит российскую и числом, и огневой мощью, и тактическими навыками. Император Александр избрал ту же стратегию, что и Петр Великий в противостоянии с Карлом XII: он уклонялся от прямой пробы сил в бою и сделал ставку на самые ценные активы – расстояния и климат.
Генерал Раймон де Монтескье-Фезенсак в письме из ставки Наполеона с тревогой сообщал, что император не желает менять планы сообразно меняющимся обстоятельствам. Вместо этого он, словно одержимый, шел на призрачный мираж великой решающей битвы и волей-неволей забредал все дальше вглубь России. Каждый день он просыпался с надеждой, что сегодня «русские остановят свой отход и дадут бой… ему и в голову не приходило, что его собственные войска уже истощены»{55}. Но изо дня в день русские отступали, а французы преследовали их. К концу месяца Наполеон занял всю Литву, но его это скорее пугало, чем радовало. Он был измотан стычками с русским арьергардом, но за три месяца так и не мог вступить в бой с основными силами российской армии.
Вглубь России
Продвигаясь все дальше на восток, император не задумывался о том, какие трудности ждут его войска на территориях, где дорог почти нет, населения мало, да и то живет в нищете, не имея запасов. Иначе говоря, Наполеон не брал в расчет ни природные, ни социальные факторы, с которыми столкнулась его армия, ни медицинские последствия, к которым могла привести сложившаяся ситуация.
Более того, Наполеон полагал, что умеет предугадывать контрманевры противника, и, начиная кампанию, не рассчитывал на осложнения и непредвиденные обстоятельства. А худшим из них оказалось то, что русские опустошали земли, с которых отступали. Их стратегия состояла в том, чтобы поставить Великую армию перед неразрешимой проблемой: раздобыть пропитание среди сожженных полей, опустевших деревень и поселков, превращенных в пепелища. Граф де Сегюр был поражен неумолимостью русских, которые отступали так, «словно от страшной заразы. Имущество, жилища, все, что должно было бы удержать их на месте и могло бы нам служить, приносилось ими в жертву, и между собою и нами они воздвигали преграду из голода, пожаров и запустения. ‹…› Таким образом, война королей превращалась в классовую войну, в партийную, религиозную, национальную – словом, это была не одна, а несколько войн сразу»[18]{56}.
Прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц, служивший советником у царя, обосновал стратегию русских и призвал неуклонно ей следовать:
Наполеона должны погубить огромные размеры Российской империи, если Россия их использует надлежащим образом, т. е. будет оберегать свои силы до последнего мгновения и ни при каких условиях не заключит мира. Эту мысль, в частности, высказал [генерал Герхард] Шарнгорст. ‹…› Мысль… сводилась к тому, что первый пистолетный выстрел должен раздаться только под Смоленском. ‹…› Она должна была бы оказать благодетельное влияние, если бы нашла отклик в руководстве; она подчеркивала, что не следует опасаться очистить всю страну до Смоленска и что лишь на этом рубеже должна начаться серьезная война[19]{57}.
По иронии судьбы в своей карете Наполеон вез предостережение для себя – повесть Вольтера «История Карла XII, короля Швеции» о злоключениях Карла XII, произошедших веком ранее. Петр I тоже использовал против шведских захватчиков стратегию выжженной земли. По словам генерала Фезенсака, это «приводило Наполеона в дурное расположение духа»{58}. До сих пор, вспоминал генерал, война была для французского императора «игрой», в которой он с удовольствием состязался в изобретательности с другими королями и военачальниками. Но конфликт в России развивался не по правилам и сбивал с толку. Де Сегюр писал, что Наполеон «был обескуражен, колебался и медлил»{59}. Но, замешкавшись на мгновение, он всегда продолжал путь вперед.
Первым последствием странного развития этой кампании стало то, что французы утратили боевой дух. В отсутствие возможности поживиться солдатам было нечем компенсировать тяготы похода, худшими из которых были голод и жажда. В Восточной Европе Великая армия испытывала все большую нехватку продовольствия и питьевой воды, которая подтачивала выносливость и солдат, и их лошадей. Перебираясь через болота и реки, люди подвергались воздействию микроорганизмов, притаившихся там. Все это постепенно вело к голоду и обезвоживанию.
После шести недель тщетных блужданий Великая армия наконец достигла Смоленска и собственно России. Солдаты, ожидавшие быстрой победы, начинали роптать. Чего ради их беспощадно куда-то гнали, а они «находили там лишь мутную воду, голод, да груды пепла, на которых приходилось разбивать бивуак; ибо это были все их завоевания… пока они передвигались по… огромным и безмолвным черным сосновым лесам»{60}. Разочарованные и изможденные солдаты непрерывно дезертировали и разбредались кто куда. Нередко они уходили целыми вооруженными группами и устраивали базы в деревнях, неподалеку от пути следования войск. Окопавшись там, они пробавлялись мародерством.
Меры, призванные обеспечивать мобильность армии, на русских просторах оказались бесполезны. Легкость, с которой Наполеон совершал свои войсковые маневры, была заслугой генерала Жана Батиста де Грибоваля, военного инженера, снискавшего славу серией технических инноваций в области артиллерийского дела. Как по волшебству, Грибоваль превратил тяжелую артиллерию в подвижную, переставив пушки на узкие лафеты. Он применил тонкие и короткие орудийные стволы, разработал винтовые механизмы для подъема и опускания дула, усовершенствовал механизм прицела и ввел в обиход новый тип артиллерийской картечи. Благодаря этим изобретениям французские орудия стали вдвое легче, и теперь их можно было перемещать во время боя без потери точности
