Лихая Императрица (СИ) - Становая Светлана

— Ты можешь лечь рядом со мной, — сказал он.

— Мы не поместимся в одном.

— Я сказал — рядом. Рядом — не значит в спальнике, рядом значит рядом.

— Нет, не хочу.

— Дело твоё.

Он забрался в спальник, она свернулась калачиком под сосной. От земли тянуло холодом, Катя собрала ветки, приготовленные для шалаша, положила их под себя. Надо срочно что-то придумать и позвать на помощь, иначе она подхватит ревматизм, воспаление лёгких и ещё кучу заболеваний, гарантированных переохлаждением.

Катя долго выбирала возможность позвонить — какое счастье, что телефон выпал в машине такси, и она сунула его в маленький кармашек между драпировкой юбки! Какая молодец портниха, придумавшая сделать в пышном нарядном платье небольшой скрытый карман — для помады, ключей или любого небольшого предмета.

Несколько раз Катя уходила «в кустики», но Павел наблюдал за ней и прислушивался. Когда он, наконец, захрапел, она отошла подальше и набрала Марину.

Треск сучьев и ругань сообщили о том, что она попалась. Павел вырвал телефон и одним движением расколол его о дерево.

— Ты! Красивая лгунья! Думаешь, за тобой приедут и заберут тебя от меня? Не надейся!

Катя молчала, сжалась в комок и ждала удара.

— Я слышал, ты назвала моё имя! Надеешься, что найдут по сигналу телефона? Не рассчитывай, у меня нет с собой телефона! Думаешь поджечь лес? У меня нет спичек! Кричать? Тебя никто не услышит. Почему ты молчишь?

— Я тебя боюсь, — призналась Катя.

Павел присел рядом, нежно погладил её по плечу:

— Глупая, глупая маленькая девочка. Не бойся, я не причиню тебе вреда, моей прекрасной девушке, моей нимфе. Не делай больше так, а то мне придётся тебя наказать, я предупреждал. Я не хочу тебя наказывать, я ценю твою целостность и красоту.

Его настроение менялось каждую минуту. Что он имеет в виду под целостностью? Отрежет ей ухо?

Катя усилием воли подавила панику. Она и без того плохо себя чувствует, а если начнёт рыдать, потеряет последние силы.

Она старалась быть очень осторожной, в словах, в действиях, в движениях. Казалось, Павел видит её даже тогда, когда смотрит в другую сторону, или интуиция так развита, или он на звук определяет? Пока он возился с шалашом, Катя разобрала рюкзак и потянула за завязки второго.

— Нет! — раздался голос Павла. — Этот я сам разберу.

— Почему? — Катя сделала самое наивное лицо, на какое была способна.

— Сказал — не трогай.

Павел бросил на землю охапку веток, подошёл, раскрыл рюкзак. Кастрюлька, банки с консервами, одноразовая посуда.

— Там одежда есть? — Катя попыталась заглянуть внутрь, но Павел бесцеремонно оттолкнул её в сторону. — Павел, мне холодно! И комары покусали.

Он, не глядя, бросил ей под ноги тюбик с мазью.

— У тебя есть ещё одежда? — настаивала Катя. — Я не могу жить в лесу в вечернем платье.

Надо уговорить его развести костёр, чтобы согреться и приготовить еду. Дым обязательно заметят или пожарники, или лесники, и придут ей на помощь — костры разводить до глубокой осени запрещено. Ах, да, у Павла нет спичек. Псих он и есть псих — кто ходит в лес без спичек?

В детстве Катя часто отдыхала у бабушки в деревне, вместе с другими ребятами ходила в лес, за грибами, за земляникой. Спички, на всякий случай, всегда были зашиты в кармане курточки.

— Тогда сними его, — улыбнулся он, как будто речь шла о шубке, в которой слишком жарко в помещении.

Достал походную газовую плиту, маленький баллон, подсоединил шланг и отправил Катю за водой.

— Давай я сама приготовлю еду. Как ты зажжёшь газ?

Есть хотелось ужасно, в животе сосало и бурлило от голода. Вчера она и подумать не могла о еде, а сегодня проснулся зверский аппетит.

— Нет, я сам. Плита автоматическая, живой огонь не нужен. Отойди, не мешай мне.

— Почему? Думаешь, я не умею кипятить воду и открывать консервы?

Он разложил на замшелом пне салфетку, поставил две кружки, две миски. Вытряхнул в кипящую воду полуфабрикат. Вкусно запахло мясом и гречневой кашей, Колбаски-то хоть догадался взять? Или вчера всё вкусное съел, пока она валялась под сосной? Катя облизнулась, потянулась за хлебом.

Павел больно шлёпнул её по руке.

— Ой! — от неожиданности Катя выронила хлеб. — Ты чего?

— Возьмёшь, когда я разрешу, — опять нежно улыбнулся Павел.

Улыбка показалась ей страшнее волчьего оскала. Сказать, что она голодная? Попросить? Или молчать и не злить своего похитителя?

— Хорошо, милый, — покорно ответила она. — И всё-таки, можно мне какие-нибудь штаны?

Павел пожал плечами:

— У меня нет запасной одежды. Марина, моя идеальная Марина, что тебе не нравится? Чувствуешь этот свежий, чистый воздух? Видишь волшебную водную гладь? Почему ты ноешь, как все глупые бабы, капризничаешь, что-то требуешь? Почему ты не можешь просто наслаждаться покоем и моим обществом?

Свежий воздух был влажный и довольно холодный, во всяком случае, для сидения у воды в рваном и грязном тонком платье. Ветер пробирал Катю до костей. По волшебной водной глади скользили буранистые серые волны. Павел мог наслаждаться природой, в штанах из плотной ткани и фланелевой рубашке, но как наслаждаться, когда тебя трясёт от холода, ноги и руки поцарапаны ветками и острой травой, а покрытую мурашками кожу кусают комары?

— Твоя идеальная женщина замёрзла и хочет есть, — мягко, сдерживая истерику, сказала Катя. — Дай мне хоть что-нибудь. В лодке нет ветоши?

Павел нахмурился.

— Ты хочешь нацепить на себя грязное тряпьё? Испортить нам романтическую встречу?

То есть намечается романтик? Под открытым небом на одиноком острове? Катя прикусила губу — нельзя его злить, и так уже желваки по щекам заходили.

— Но до вечера ещё далеко, — начала было Катя, но Павел бросил на неё такой злобный взгляд, что она сочла за лучшее промолчать.

Каша закипела, Павел разложил её по тарелкам: две ложки Кате, остальное себе. Такую мизерную порцию ей даже Марина не накладывала! Пусть они и считала каждую калорию, но голодной Катя себя не чувствовала. Что теперь делать, когда она слизала гречку со скоростью уличной дворняги, а еды больше нет?

— Мне мало, я есть хочу!

— Нет. Моя девочка не должна обжираться, — объяснил Павел, доедая кашу прямо из кастрюльки. — Отдай ложку.

Он забрал у неё пластиковую ложку и спрятал на дно рюкзака. Осторожничает, словно она шпионка со стажем! Никаких острых предметов, ничего, чем можно было бы напасть или обороняться. Нож на поясе, топорик всегда рядом. Думай, Катя, думай! Ты же не раз представляла себя шпионкой, а шпионки попадают в ситуации и похуже. Впрочем, куда уж хуже?

Чтобы убежать с острова, надо добраться до лодки, столкнуть её в воду и уплыть. Хватит ей сил столкнуть лодку? Говорят, в экстремальных ситуациях организм подключает все скрытые резервы, значит должно хватить. Она ни разу не заводила моторку, но видела, как это делают, ничего сложного. У деда была старая лодка, мотор часто отказывался работать, и дед перебирал его, раскладывая запчасти на старом махровом полотенце. Кате он доверят протирать их тряпочкой и, как апогей их общего труда, разрешал вкручивать свечку.

Если не получится завести, лодку всё равно понесёт течением и где-нибудь прибьёт к берегу. Порогов здесь нет, про водовороты она не слышала. К тому же все посёлки и деревни расположены близко к воде, Катя будет кричать и звать на помощь, её обязательно заметят. Но как обезвредить Павла?

Катя нащупала рядом с собой подходящий камень. Если соблазнить Павла, самой предложить интим, выбрать подходящий момент и шарахнуть его камнем по голове?

Бить камнем по голове, пусть и похитителя, ей не хотелось. Как можно ударить человека камнем? Но ведь она не убивать его собирается, а всего лишь оглушить. В романах героини ловко ошарашивают насильников подсвечниками, канделябрами и тяжёлыми вазами, те падают без сознания и героиням хватает времени вылезти в окно или убежать через чёрный ход. А если нет ни окна, ни чёрного хода? Белого, кстати, тоже нет! Что делать?