Австралия и острова Тихого океана - А. Кист

Один из самых интересных аспектов биологии птиц на равнинах, во внутренних районах континента - это то, что привычка гнездиться в положенное время, присущая этим видам, здесь развита гораздо слабее, чем где-либо; здесь птицы почти всех видов гнездятся после дождей. Будучи сильно заинтересован этим вопросом, я вел наблюдения за гнездованием птиц в Новом Южном Уэльсе с 1957 по 1960 год. Оказалось, что при относительно благоприятной погоде птицы гнездились весной. Однако во время засухи размножение птиц либо вообще не имело места, либо было ограничено. В последнем случае птицы строили гнезда, но яиц в кладке было меньше обычного. Птицы обнаруживали исключительное чутье к дождю: конец засухи знаменовался взрывом брачных песен и собиранием материала для постройки гнезд. Это случалось даже в середине лета или уже в то время, когда птицы начинали линять.

Способность откладывать период гнездования из-за неблагоприятных условий и быстро нагонять упущенное время при их улучшении, безусловно, одно из самых интересных проявлений адаптации птиц, обитающих в наиболее засушливых частях Австралийского континента. Эта особенность вместе с подвижностью, которая позволяет птицам быстро покидать охваченные засухой районы и собираться в местах, более для них благоприятных, позволяет им хорошо чувствовать себя в этом неустойчивом климате.

Болота, ибисы и дикие утки

Когда реки вздуваются, вода выходит из берегов и разливается, образуя болота и озерки. В эти места со всех сторон слетаются птицы; их крупные колонии - одна из диковин внутренних районов страны. Подобных колоний особенно много по течению меандрирующих рек: Муррея (например, Лейк-Хатта), Маррамбиджи (особенно участок Риверайна) и на юге - Лаклана. Наиболее известная колония находится на болотах Маккуори (сейчас это резерват диких животных), расположенных в центре западной части Нового Южного Уэльса, невдалеке от города Уоррен. На реке Гуайдир болото, известное под названием Уотеркорс, существует почти постоянно. Другие колонии встречаются в Квинсленде, в том числе на конечных озерах рек с периодическим стоком (например, озеро Буллу) и в засушливых районах нижнего течения рек Дайамантина и Куперс-Крик близ их соединения с озером Эйр.

Необычность этих колоний, которые для орнитолога интересны не менее, чем колонии Эверглейдс во Флориде и большие дунайские болота, заключается в том, что местонахождение колоний меняется из года в год в зависимости от того, какие разольются реки. В колониях обитают три вида ибисов, два вида колпиц, три вида бакланов, четыре разных вида белых цапель, два или три вида других цапель, два вида выпи, черный лебедь, водяные курочки и лысухи, тростниковая камышовка и травяные птицы, а также с полдюжины разного вида уток.

Посещение любого болота в период гнездования оставляет незабываемое впечатление. Для подготовки к такого рода экспедиции необходимо предварительно установить место скопления птиц, запастись "джипом" или вьючными лошадьми, плоскодонкой и накомарниками; желательно обеспечить себя проводником, так как новичку в болотах нетрудно заблудиться. Подойти к такому месту нелегко, приходится преодолевать многие километры затопленной на разную глубину местности. Путеводной нитью в таких случаях оказывается пение мелких кустарничковых птиц, гнездящихся в окружающих эвкалиптах, и заметные издалека белые пятна; если посмотреть в полевой бинокль, эти пятна окажутся тысячами ибисов, которые поднимаются вверх по спирали и кружат в небе.

Таковы, во всяком случае, мои впечатления от болота Маккуори, где мне довелось побывать однажды в октябре. Это болото глубиной полтора - два с половиной метра, заросшее по краям лесом, тростником и кустами железного дерева, испещренное отводными каналами, - одно из самых больших в Новом Южном Уэльсе. Мы еще только продвинулись вперед, но уже оказались среди колонии белых цапель и ибисов - сотен снежно-белых птиц, сидящих на плоских жестких гнездах или стоящих около них; они вытягивали шеи, чтобы взглянуть на незваных гостей, и готовились улететь в знак протеста, если бы мы подошли слишком близко. Несколько деревьев было усеяно мелкими пестрыми бакланами и черными бакланами (Phalacrocorax melanoleucos и P. sulcirostris). Австралийские косматые утки (Chenonetta jubаtа) и австралийские черные утки (Anas superciliosa) с криком и кряканьем пролетали мимо. Наверху болтали красноспинные попугаи и волнистые попугайчики. Там, где кончались деревья, расположилась колония ибисов: все пространство, занятое кустами железного дерева, было сплошь усеяно белоснежными птицами, главным образом желтошеими ибисами (Threskiornis spinicollis) с щедрым вкраплением белых ибисов (Т. molucca). Гнезда - беспорядочное нагромождение прутьев, виднелись повсюду, где хоть что-то могло служить им опорой: в самой середине куста, сверху и даже около самой воды. Суета началась, как только мы немного приблизились: воздух зазвенел от возмущенных криков взрослых птиц, подрастающие птенцы выкарабкивались из гнезд и пытались укрыться в густой листве. Подойдя поближе, мы обнаружили в гнездах яйца и птенцов на разных стадиях развития, а это означало, что на места гнездования птицы прилетели не все сразу, некоторые даже с большим опозданием.

Пространства открытой воды, частично занятые водяными растениями, пылали всеми красками. Пара величественных черных лебедей, нервничая, старалась уплыть подальше от нас, рассеивая на своем пути дюжины лысух; чернохвостые туземные курочки, бакланы и поганки ныряли от греха подальше. Черная утка и серый чирок (Anas gibberifrons), каждая в сопровождении своего выводка, поспешно искали убежища в ближайших камышах. Вода, казалось, кипит живыми существами, в том числе и водяными клопами (Rhynchota), различными водяными жуками, личинками стрекоз, движущихся мириадами по спирали пресноводных ракообразных. Средоточие всех форм живых существ, не говоря уже о чудесных водяных растениях, последовавших сюда вслед за паводком, превратили болота в рай для биолога.

Несмотря на комаров, приятно было раскинуть лагерь на возвышенном участке одного из островов. По мере того как удлинялись тени на успокоившейся речной глади, утки и лысухи, преодолев боязнь, подплывали к нам на близкое расстояние. Бакланы, белые цапли и ибисы вернулись, каждые в свою колонию, и с шумом устраивались на ночлег. Из самой середины болота доносились крики коричневой выпи (Botaurus poiciloptilus), легендарной "буньип" аборигенов. А когда заходящее солнце позолотило верхушки тростника и жизнь на болоте начала замирать, мы остались наедине с мелодичной вечерней песней камышовки (Acrocephalus australis).