Сердце полемарха (СИ) - Лин Айлин

- И тебе долгих лет, воин Алкей, - степенно кивнул в ответ Перикл, разглядывая стоявшего перед ним мужчину. Что-то в его облике было сильно ему знакомо, но он всё никак не мог уловить ускользающую мысль. - Я слушаю тебя.

- Люди, а точнее персы, под личинами эллинов, рыскают по нашим землям по разным полисам и разжигают распри между греками.

В зале воцарилось короткое молчание.

- Я так не думаю, - покачал головой Перикл, - Греция сейчас находится в мире с Персией, царю Ксерксу нет резона с нами воевать.

Геракл смотрел на стратега и думал, что тот навряд ли ему поверит, ведь доказательств у него по сути нет, только догадки.

Но не успел он возразить, как с улицы донеслись одиночные крики, которые постепенно становились многочисленнее и громче.

Перикл вскочил с кресла и ринулся на выход, позади него развевались полы широкого шерстяного хитона. Геракл-Алкей последовал за ним, догадываясь, что происходит то, о чём он только что пытался предупредить стратега.

Выбежав к колонам они оба остановились. Позади них замерли в ошеломлении телохранители стратега.

- Это спартанцы! - скрипнув зубами, отчеканил Перикл, глядя на подступающих к Акрополю воинов в броне с цветами Спарты. Сомнений у него не возникло. - Они напали на нас под покровом ночи!

- Остуди голову! - вечерний гость схватил его за плечо и встряхнул. — Это не братья наши, это персы, переодетые в их одежды! Раскрой глаза!

- Я всё вижу! - зло тряхнув рукой, отозвался стратег. - Тут персами и не пахнет, ты слеп! Посмотри на их лица!

- Нам нужны пленники, - успел сказать ему Геракл-Алкей, - и тогда ты всё узнаешь.

Перикл посмотрел в карие глаза Алкея и всё же медленно кивнул, соглашаясь.

- В бой! - крикнул он секунду спустя и в мгновение ока скинул хитон, оставаясь полностью обнажённым - одежда будет только сковывать его движения...

Ментор чувствовал, что умирает, слишком глубокими и многочисленными ранами было испещрено его тело. Но он навсегда запомнит, как сражался незнакомец Алкей, спасший жизнь многим сегодняшней ночью. Он выглядел и действовал, как самый настоящий бог войны, посланный им отстоять свободу Афин от нападения врагов.

Но как же больно было осознавать, что врагами оказались братья-эллины. Спартанцы.

Глава 35

Дни слились в бесконечную череду приёма страждущих. Я работала не покладая рук. И даже спала меньше необходимого. Мой график претерпел изменения. Теперь пару утренних часов я проводила в доме этнарха, осматривая всех, кому нужна была моя помощь (работа с наращиванием языка Поликсене шла полным ходом и постепенно мышца становилась всё больше, не так быстро, как мне бы того хотелось, но лучше так, чем вообще никак), в том числе и самого Менедема.

На нём я ставила опыты, правда, он об этом не знал. Мне хотелось ускорить метаболизм в его теле и посмотреть, насколько это поспособствует похудению, а ещё привела его гормоны в порядок, и должна заметить за пару подобных сеансов лечения, мужчина чуть порозовел и сбросил килограмм. Он пока не чувствовал тех изменений, что начали происходить в его теле, но дайте время и этнарх непременно заметит улучшения.

А всё остальное время безвылазно находилась в асклепионе. Где, кроме мужчин, осматривала и женщин. Приходили с самыми разными, застарелыми болячками. Но! Ни одного больного с проблемными зубами не было! Оказывается простые жрецы-асклепиды, с первой ступенью доро накладывали обезболивание на болящий зуб и так до тех пор, пока нерв полностью не отмирал. Я была шокирована подобным способом лечения, ведь зуб можно и спасти, убрав кариес и нарастив новые ткани зуба, но нет, они о таком и не слышали никогда, просто подавляли боль и нерв сгнивал сам. Удивительно, но факт. А со временем мёртвый зуб просто выпадал. Или его просто грубо выдирали при помощи зверски выглядящих щипцов.

В общем, зубами я не занималась, и на том спасибо!

- Накладывай шов, - говорила я молодому жрецу-асклепиду, подошедшему ко второй ступени доро. Вообще ко мне было приставлено пять таких молодых людей. На обучение.

Вообще первое время они смотрели на меня свысока и даже тихо фыркали за спиной. Я не обращала на юнцов никакого внимания — вот ещё, тратить на мелочь время, которого итак в обрез. Но по прошествии недели работы под моим началом, когда им пришлось пахать так, как никогда в жизни, их отношение претерпевало несколько этапов принятия новой реальности: от ненависти, когда я их заставляла обмывать лежачих больных (так ведь на то есть рабы, возражали они, на что неизменно получали ответ - поди вон, если не нравится), до восхищения, когда я им показала, как делать операцию по удалению аппендикса.

Свои магические силы я тратила совсем немного (обезболить, снять воспаление), стараясь обходиться традиционными методами лечения, но когда попадались совсем тяжёлые случаи, тогда я закрывала глаза и позволяла своей силе убрать тромб, растворить злокачественные новообразования, нивелировать последствия инсульта, восстановить целостность позвоночных дисков и многое-многое другое).

Обдумывая эту не самую простую неделю после отъезда гиатроса Иринеоса, я внимательно следила за работой ученика. Он очень осторожно и уже гораздо увереннее делал стежки на коже пациента.

- Да, вот так хорошо... срезай, - руководила я процессом, - заканчивай. На сегодня всё, расходимся, - объявила я, подходя к тазу с чистой водой, нужно помыть руки и переодеться. Как же я устала!

Уже снимая испачканную в крови накидку, заменяющую мне здесь медицинский халат, услышала крики в коридоре.

- Онез, - обратилась я к одному из своих подопечных, на самом деле его зовут Онезимос, но пока выговоришь, забудешь, что вообще хотел сказать, - сходи, узнай в чём дело.

Но парень не успел и двух шагов сделать, как в нашу операционную ворвался совсем молодой жрец-асклепид и выпалил:

- Госпожа гиатрос Аглая! Раненые! Много! На Афины напали спартанцы! Вас требует к себе гиатрос Лазарус в мужской абатон! Срочно! - и вылетел из комнаты.

Сердце забилось в тревоге, но я, поспешно домыв руки, насухо вытерла их полотенцем и оглянулась на своих учеников.

- Приведите себя в порядок, Леон (сокращение от Панталеон), заканчивай с пациентом и беги к нам.

- Будет сделано, гиатрос Аглая, - кивнул юноша, и я вылетела из помещения в сторону мужского абатона.

На подходе к зале я притормозила, меня шокировала открывшаяся взору картина: вереница рабов несла стонущих воинов на носилках и так, держа их на руках или через плечо. Заглянув в абатон ужаснулась: весь пол был буквально устлан телами раненых бойцов.

Сглотнула. Во рту мгновенно пересохло и меня пошатнуло.

Да что же такое творится? Война?

Из одной меня кинули в другую.

Очень справедливо! Мне хотелось взвыть раненым зверем и убежать, спрятаться, забиться в самую глубокую щель, чтобы меня никто и никогда не нашёл, но как всегда долг перевесил личные желания и я, стиснув зубы, шагнула в это царство смерти и боли, понимая, что всем помочь просто не успею.

- Госпожа Аглая! - окликнули меня и я повернулась в сторону говорившего. Им оказался мерзкий Лазарус. Он принципиально не называл меня гиатрос, но, благо, меня это нисколько не задевало, пусть бесится, сколько ему влезет. Тем временем лекарь подошёл ко мне ближе и шепнул: - лечите только тех, кто в красных накидках и богато одет. Остальных потом. А в голубых мантиях и вовсе оставьте напоследок, кто выживет, тот выживет. Они нужны нам только для допроса.

Я посмотрела на него ошарашенно. Но решила промолчать.

Всё равно буду поступать по-своему.

Пройдя в центр абатона, прикрыла веки и замерла. Так ещё я не использовала свой дар. Но сейчас мне нужно было понять, где те, кому срочно требовалась помощь, и где те, кто мог подождать.