Спутники Волкодава - Павел Молитвин

Вид шестерых сопровождавших Мария Лаура мужчин подтверждал заслуженную нардарцами репутацию отважных и сильных бойцов. Рослые, великолепно сложенные воины с выгоревшими бровями и коротко остриженными волосами, в простых кафтанах из бежевой замши и высоких сапогах со шпорами разительно отличались от щеголявших изысканными туалетами придворных шада, явно злоупотреблявших белилами и румянами. Появление прокаленных солнцем, выдубленных дождями и только что не вонявших лошадиным потом нардарцев вызвало оживленный ропот среди саккаремских дам. Зашелестели дружно заработавшие веера, послышались восторженные восклицания и томные вздохи, способные растрогать даже сердца каменных истуканов, поддерживавших высокий сводчатый потолок тронного зала.

— Брат мой Марий! Я и мои подданные рады приветствовать тебя в счастливом Саккареме… — начал приветственную речь шад, когда нардарцы остановились, согласно этикету, в десяти шагах от трона.

Из всех присутствующих наименее внимательной слушательницей Менучера была, без сомнения, виновница торжества — шаддаат Дильбэр — двадцатидвухлетняя сестра шада, невеста Мария Лаура.

Статная, крепко сбитая, с густыми иссиня-черными волосами, уложенными в затейливую высокую прическу, вынуждавшую ее держать голову гордо поднятой, так что все могли любоваться сильной длинной шеей, она казалась самым высокомерным и неприступным существом в зале, однако ни об одной из придворных дам, служанок или рабынь не ходило такого количества сплетен, причем сплетни эти были самого непристойного и скандального характера. Не питая особой любви к брату, она не слишком заботилась как о его, так и о собственной репутации и дарила своим вниманием молодых придворных, стражников, слуг и рабов, не делая между ними особого различия. Запертая Менучером в четырех стенах, шаддаат развлекалась как могла, отдавая предпочтение нардарским винам и рослым мужчинам, но ни первые, ни последние не могли заполнить ее досуга, и, пресытившись ими, Дильбэр, используя подкуп и женские чары, время от времени предпринимала строго запрещенные братом вылазки в Мельсину, заканчивавшиеся обычно грандиозным скандалом.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения венценосного шада и вынудившей его поспешить с сестриным замужеством, была потасовка, затеянная блистательной шаддаат в «Старом моряке». Таверна эта, расположенная в пятистах шагах от портовых складов, пользовалась дурной славой даже среди матросов, что нисколько не смутило забредшую туда Дильбэр и не помешало ей затеять свару с мономатанской потаскухой, ублажавшей подгулявших мореходов всевозможными способами, из которых самым безобидным были непристойные пляски, исполняемые ею, надобно признать, с большим мастерством. Хлебнув скверного рому, сиятельная шаддаат решила доказать, что пляшет ничуть не хуже чернокожей девки, и, несмотря на уговоры наперсниц, сплясала-таки на скрипучем столе зажигательный «хай-варак», после чего разгневанная мономатанка, отстаивая «честь мундира», состоявшего из нескольких ниток поддельного жемчуга, взялась наказать невесть откуда взявшуюся гостью и соперницу. Доподлинно неизвестно, кто из этих достойных дам вырвал друг у друга больше волосьев, но драка их, подобно искре огня, попавшей в кучу сушняка, вызвала настоящий пожар. Безумие охватило всю таверну, и появившийся патруль «золотых» вынужден был применить мечи, дабы успокоить три десятка не на шутку разошедшихся моряков. Пенители моря взялись за кортики и палаши, а прекрасную шаддаат так разъярило появление незваных миротворцев, грозивших испортить только что начавшееся веселье, что она собственноручно прирезала начальника патруля и сильно попортила шкуры трем его подчиненным. С детства обученная владеть всеми видами оружия, Дильбэр могла бы учинить еще худшее избиение наемников, которых, как и большинство саккаремцев, терпеть не могла, но на счастье «золотых» внимание ее привлек случившийся поблизости смазливый купец из Шо-Ситайна, и в разгар побоища она уединилась с ним в одной из комнат для постояльцев, выкинув оттуда предварительно двух контрабандистов с подружками.

Менучеру с большим трудом удалось унять разразившийся скандал, и он сделал все возможное, чтобы ускорить замужество сестры, которую собирался выдать замуж после собственной свадьбы. Сама Дильбэр относилась к идее замужества с прохладцей, но, увидев жениха, ощутила знакомое волнение в крови и с этого момента обращала весьма мало внимания на брата и, разумеется, не слышала ни слова из его проникновенной, трогательной до слез речи, густо уснащенной стишатами собственного изготовления.

К нардарскому конису, впрочем, были прикованы не только глаза невесты, но и большинства присутствовавших в зале гостей. От союза Дильбэр с Марием Лауром зависела безопасность всего северо-западного Саккарема; кроме того, купцы рассчитывали на оживление торговли как с Нардаром, так и с Велимором, путь к Южным Вратам которого проходил через охраняемые нардарцами ущелья и долины. Помимо этого, ходили упорные слухи, что Менучер намерен, заручившись поддержкой Мария, двинуть наконец войска на Халисун и отобрать земли, захваченные западными соседями в результате бесконечных пограничных стычек.

Азерги, как и все прочие с любопытством разглядывавший кониса, знал, что надеждам на поддержку нардарской тяжелой кавалерии сбыться не суждено. Не имея на то веских причин, Марий Лаур не бросит своих людей в мясорубку пограничных боев, испокон веку затеваемых могущественными соседями. Значительно больше маг рассчитывал на то, что ему удастся навербовать наемников в Велиморе, чем он и собирался заняться, как только брачный договор будет подписан. Уже сейчас кормившихся из его рук «золотых» хватило бы, чтобы завладеть Мельсиной и скинуть придурковатого шада-стихоплета с престола, но удержать в повиновении весь Саккарем имевшимся в распоряжении Азерги заморским наемникам было явно не по силам. Велиморские мечники и копейщики — вот ключ к власти, и Марий Лаур, не сознавая того, должен был помочь ему этим ключом завладеть. Судьба, однако, распорядилась так, что нардарский конис еще до свадьбы оказал Азерги совершенно неожиданную и поистине неоценимую услугу.

Прислав щедрые дары Менучеру и Дильбэр, сиятельный жених не обошел своим вниманием и придворного мага. От лица кониса ему был вручен небольшой тюк, в котором оказалась потрепанная кожаная сумка, при виде которой шад презрительно поджал губы, шаддаат недоумевающе пожала великолепными плечами, а у Азерги сладко заныло сердце. Сумка Аситаха, мага и советника Иль Харзака, была хорошо памятна ему, и бессонную ночь, проведенную за чтением содержащихся в ней дневников своего предшественника, Азерги готов был считать едва ли не самой счастливой в жизни.