Пангея. Книга 2. Подземелье карликов - Дмитрий Колодан

— А разве…

— Этого вполне достаточно. Простой вопрос — простой ответ.

Остальное излишне.

Девушка оглядела Вима с головы до ног. Поморщилась лишь на мгновение, но он успел заметить.

— Следуйте за мной, — жестко сказала она. — Царица-мать ждет вас.

— Чтобы опять накормить какой-то дрянью? — Вим закатил глаза. — Нет уж, увольте… У меня аллергия на галлюциногены.

Амазонка молча вышла из комнаты. Некоторое время Вим стоял, скрестив руки, но ничего не происходило. Только птицы над головой защебетали еще громче.

Тихо выругавшись, Вим направился следом за девицей.

Идти пришлось недолго. По лестнице без перил они спустились на пару этажей, затем прошли по короткому коридору и оказались у очередной прозрачной стены. Как только амазонка остановилась, внутри стен вновь зажурчала вода, приводя в движение невидимый гидравлический механизм. Стена плавно поползла вверх, открывая проход в просторную комнату. За все это время девица даже не обернулась, чтобы проверить, идет ли Вим следом.

Комната за стеной мало отличалась от той, в которой Вим проснулся. За тем лишь исключением, что вместо ложа из подушек здесь было два длинных стеклянных стола. В остальном — те же цветущие деревья и порхающие птицы.

Рашти он увидел сразу же. Когда открылась гидравлическая дверь, царица что-то делала, склонившись над одним из столов. Что именно — Вим не понял. Он разглядел лишь спутанный клубок из толстых стеблей и листьев, издалека похожий на препарированного осьминога. Сходство подчеркивалось и тем, что стебли шевелились, будто тварь перебирала щупальцами.

Рашти обернулась на звук открывающейся двери, и Вим увидел в руках царицы длинный изогнутый нож. На полупрозрачном лезвии блестели густые, похожие на сироп капли. Этот нож в сочетании с рассеянной улыбкой придавал Рашти вид жуткий и зловещий — так мог бы выглядеть маньяк-убийца в каком-нибудь особо извращенном фильме ужасов.

Когда царица заметила Вима, то лишь слегка приподняла бровь. Может, она и удивилась, но быстро взяла себя в руки.

— Солори, — сказала Рашти, повернувшись к амазонке, — можешь иди.

— Но… — начала было девица, но Рашти наградила ее таким взглядом, что даже у Вима мурашки побежали по спине.

— Позже, — резко сказала царица. И тут же голос ее смягчился: — К чему спешить, милая?

Амазонка склонила голову и, пятясь, вышла из комнаты. Вим проводил ее мрачным взглядом; гидравлическая дверь плавно опустилась на место.

— Не знаю, что вы там задумали, — сказал Вим. — Хотя и догадываюсь. И сразу говорю — я в эти игры играть не собираюсь.

Он развернулся к царице. Все еще улыбаясь, Рашти провела двумя пальцами по прозрачному лезвию и повертела клинок перед глазами, любуясь радужными переливами. Пучок стеблей за ее спиной продолжал копошиться, будто пытался уползти. Вим поежился, вспоминая первую встречу с Рашти. Тогда царица сказала, что многие из диковинных фруктов на столе она сделала сама. Но не так же — стеклянным скальпелем на стеклянном лабораторном столе? Вим плохо разбирался в садоводстве, но сомневался, что подобное в принципе возможно.

— Вижу, вы уже проснулись, Вильгельм, — сказала Рашти, глядя куда-то в сторону.

— Добрый день, ваше величество, — сказал Вим.

Вежливость превыше всего, особенно когда в руках у собеседника длинный и острый нож. Рашти рассеянно кивнула.

— Быстрее, чем я думала, — вздохнула она.

— Быстрее? Вы меня отравили! — сказал Вим. — Кажется.

— Отравила? — Рашти посмотрела на Вима так, что ему стало неловко. — Но вы же ходите и разговариваете. Если бы я вас отравила, подобное было бы невозможно. Можете мне поверить.

Она засмеялась. Видимо, это была шутка, хотя Вим и не видел ничего смешного. Царица отвернулась и пару раз взмахнула скальпелем над растительным осьминогом. Веточка, больше похожая на щупальце, упала ей под ноги и принялась корчиться, как в предсмертных судорогах. Зрелище одновременно и завораживающее, и вызывающее отвращение. На срезе набухала крупная капля темно-зеленого сока — точно капля крови.

— Нет ничего проще, чем создать ядовитое растение, Вильгельм. Смерть — самое легкое, чего можно добиться от человека.

— Самое легкое? — переспросил Вим, не в силах отвести взгляд от извивающейся ветки-щупальца.

— Легче только несварение желудка, — рассмеялась царица. — Добиться этого у меня получается лучше всего. С остальным приходится повозиться.

Склонившись над корчащимся растением, она сорвала пучок длинных стрельчатых листочков.

— Вот эти листья, если хорошенько их разжевать, должны вызывать длительное ощущение счастья и гармонии с миром. Я так думаю… Хотите попробовать?

— Спасибо, не надо. — Вим скривился, отстраняясь от царицы. Едва не врезался затылком в прозрачную стену. — А что должны были вызвать те фрукты, которыми вы меня накормили? Кроме галлюцинаций и, подозреваю, глупого поведения?

Рашти покачала головой. Отщипнув один листочек, она отправила его в рот. Однако задумчивое выражение, появившееся у нее на лице, отнюдь не свидетельствовало о гармонии с миром.

— Ничего плохого, — вздохнула она. — Любовь. Желание…

Вим громко закашлялся.

— Ну, знаете…

Он вспомнил о спутниках Одиссея в гостях у волшебницы Кирки. Та ведь тоже накормила их какими-то фруктами, после чего те превратились в свиней. Видимо, подобным образом Гомер мягко намекнул на их поведение.

— Ничего, — улыбнулась царица. — У нас достаточно времени, чтобы подобрать нужные ингредиенты.

— Нет уж, увольте. Как-нибудь без меня — у меня были на жизнь совсем иные планы.

Рашти вздохнула, будто разговаривала с маленьким ребенком. Впрочем, учитывая разницу в возрасте, так и было.

— Забудьте, Вильгельм. Ваше прошлое не имеет значения. А будущее… Вы здесь навсегда. Мои дочери уже любят вас. И вы полюбите их. Главное — это подобрать соответствующие ингредиенты.

Корешок под ее ногами прекратил извиваться, и Рашти раздавила его пяткой.

— Дочери? — Вим почувствовал, что в горле у него пересохло. — Все?

— Они ведь прекрасны, — с нежностью в голосе сказала Рашти. — Как цветы. Лучшие из моих цветов…

Вим сглотнул. Конечно, как цветы. Особенно с учетом того, что в этом городе цветы с клыками и ярко выраженными людоедскими наклонностями.

— Зачем вам это?

— Я забочусь о своих детях, — сказала Рашти. — И о своем городе. Нам нужна свежая кровь — Империя должна возродиться.

Сказано это было таким тоном, словно кровь была нужна им в прямом смысле слова — для какого-нибудь особо жуткого жертвоприношения.

Вим глубоко вдохнул. Так, спокойно… Помни о главном правиле: не паникуй. Он медленно сосчитал до десяти. Хоть немного, но это помогло взять себя в руки.

— Где Белка? — спросил Вим.

— Девочка, с которой ты пришел? С ней все в порядке.

— Это не ответ на вопрос, — сказал Вим.

Рашти сердито нахмурилась.

— Скоро ты ее увидишь.

— И это не ответ на вопрос.

— А вы упрямы, Вильгельм. — Царица амазонок улыбнулась, но в голосе прозвучало едва сдерживаемое раздражение. — Я же сказала — с ней все в порядке. О ней позаботились. Думаю, этого более чем достаточно.

Вим нахмурился. Чем закончилась первая встреча с Рашти, он совсем не помнил. Будто этот кусок его жизни старательно стерли ластиком, как карандашный рисунок с бумаги. Но как ни три, следы на бумаге все равно остаются. Надо только сосредоточиться…

— Медведь! У Белки был предмет, и вы забрали его. Отняли силой.

Улыбка мигом исчезла с лица царицы амазонок.

— Отняла? Нет… Я лишь вернула то, что принадлежит мне по праву.

— По какому еще праву? Этот артефакт принадлежит Белке. Это Хранитель ее рода. В смысле, Медведь — Хранитель ее рода, а артефакт — это его воплощение.

— Все предметы — собственность Империи, — жестко сказала Рашти. — Мы владели ими изначально.

— И что с того? Вашей Империи больше не существует.

Вим увидел, как побелели пальцы царицы, сжимавшие рукоять стеклянного ножа. Казалось, еще немного — и Рашти набросится на него. Однако она сдержалась. И снова улыбнулась — медленно, будто натягивала тесную резиновую маску. Но как она ни старалась, улыбка все равно оставалась фальшивой, и это было видно.

— Это только вопрос времени, — сказала Рашти. — Придет срок, и все вернется. А мой долг — собирать осколки и хранить их.

Вим едва не ляпнул, что ближайшие двадцать тысяч лет ни о какой возродившейся Империи речи быть не может, но вовремя прикусил язык. Да и что ей эти тысячелетия, когда у нее даже дочери старше? Вместо этого он сказал совершенно другое:

— И много вы насобирали осколков? Сидя-то в своем городе?

— Меньше, чем нужно. Но достаточно для того, чтобы поддерживать жизнь в моем городе.