Искатель. 1979. Выпуск №2 - Владимир Щербаков

— Опять сведения? — спросил Фазольд.

Маффи сожалеюще пожал плечами и последовал за художником на веранду.

— Что тут у вас творится? — спросил он, увидев беспорядок.

— Я кое-что искал, — заикаясь, ответил Фазольд.

— Надеюсь, не очень ценное…

— Свою чековую книжку.

Маффи повернулся к двери — ему послышался шум.

— Вы не один?

Фазольд с усилием улыбнулся.

— Не думаю, чтобы здесь еще кто-то был.

— Есть ли у вас связь с людьми, с которыми вы и Фридеман были в концлагере? — спросил он.

— Кроме Рингельблюма из США, еще с двумя… нет, подождите, с тремя — ответил Фазольд. — Если обмен почтовыми открытками раз в год вы считаете связью.

— Где они проживают?

— Один в Швеции, один в Новой Зеландии… третий где-то в Западной Африке.

— Дайте мне их адреса.

Фазольд назвал их, а Маффи записал. Человек в Западной Африке имел лишь абонементный почтовый ящик во Фритауне.

— Был ли с ними в переписке Фридеман, вы не знаете? Ну хорошо.

Маффи распрощался. Фазольд пошел на кухню и достал из холодильника бутылку пива. Потягивая пиво, он думал, как бы вел себя Маффи, встретившись здесь с Деттмаром.

Но Маффи занимали совершенно другие проблемы.

— На тот берег, — приказал он шоферу.

Эвелин открыла дверь и в первое мгновение подумала, что Маффи пришел извиняться за свое поведение. Горечь, переполнявшая ее, уступила место страстному желанию вновь увидеть его. Она любила и готова была извинить. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ничего не изменилось.

— Вот твой ключ, — произнес Маффи. — Кажется, все?

— Ты хочешь меня покинуть? — спросила Эвелин дрогнувшим голосом. — И все из-за этих скачек? Я думала, ты любишь меня.

— Это было заблуждением, — холодно произнес он.

— Ты не хочешь войти? — пригласила она.

— Чтобы ты опять рассказывала чепуху, будто я имею какое то отношение к смерти обоих Фридеманов?

— Я же хотела помочь тебе, — сказала она жалобно.

— Ты? Помочь мне? Кто натравил тебя?

Она заплакала.

— Теперь все равно…

— Я вовсе не хочу знать, кто обо мне сплетничает, — высокомерно сказал Маффи. — Не доверяя мне, ты говоришь о любви?…

Новое оскорбление пробудило у Эвелин чувство гордости.

— Достаточно. Ты можешь уходить, — сказала она. — Ты не тот человек, которого я могу уважать. Сомневаюсь, что ты можешь быть и хорошим полицейским. Ведь и ему следует обладать человеческими качествами. Ты любишь только себя.

— Что это значит?

— Если встретишь господина Фазольда, передай ему привет, — с горечью сказала она. — Он слоняется вокруг уже несколько вечеров.

Выпроводив Маффи, она в изнеможении прислонилась к запертой двери. Нет, теперь уж нет, думала она. Если бы он показал себя другим, то она, возможно, сходила бы к этому Фазольду, но теперь с этим навсегда покончено.

Дверная ручка щелкнула неожиданно громко, и Деттмар, испугавшись, бросился опрометью прочь от дома Фазольда. Прячась в уборной, он услышал голос и тотчас узнал его. То, что служащий уголовной полиции приходил в такое время к художнику, испугало его. Не сказал ли чего лишнего Фазольд? Надо было намекнуть ему, что он слышал от Фридемана немало любопытного. Ведь Фазольд не всегда занимался безобидными афишами, и он явно не заинтересован, чтобы о его прошлых грехах пронюхала полиция.

Деттмар остановился и посмотрел на темную воду Дуная. Что делать? Границу ему не перейти. Полиция в любой момент может схватить его. Может ли он спастись? Его мысли вертелись вокруг то одной, то другой версии. Самой надежной ему показалась идея разыскать блокнот.

Это решение его обрадовало. Теперь он знал, что должен — делать.

С безоблачного неба светила луна, но в качестве ориентира он мог воспользоваться и светом фонаря перед виллой Фридемана. Садовая калитка виллы была заперта, и он перелез через ограду. Сжимая пистолет в кармане, медленно обошел виллу. В доме было темно, только из окна над террасой пробивался слабый свет. Он поднялся на террасу и осторожно заглянул в окно. Карин Фридеман сидела в кресле спиной к нему и перелистывала альбом.

«Она одна», — удовлетворенно подумал Деттмар и смело вошел в дом. Перед гостиной он остановился, вынул из кармана пистолет и лишь тогда открыл дверь. От неожиданности Карин вздрогнула.

— Не пугайтесь, фрейлейн Фридеман, — хрипло сказал он. — У вашего дяди должен быть блокнот, который я разыскиваю.

Но Карин быстро овладела собой.

— Никакого блокнота у меня нет. Если бы он и существовал, его давно бы конфисковала полиция.

— Вы вынуждаете меня прибегнуть к насилию, — сказал Деттмар, приближаясь к ней. — Мне нужен блокнот.

Он поднял пистолет. Девушка отступила за кресло.

— Если вы будете благоразумны, — сказал он, — то я вам…

Он быстро обернулся. Позади него стоял Петер Ланцендорф со стулом в руках.

— Вы хотите ударить меня! — взвизгнул Деттмар. — Вам не удастся! Отойдите! Встаньте рядом с ней!

Ланцендорф заслонил Карин, не выпуская стула из рук.

— Радуйтесь, что вы ее не тронули. — произнес он угрожающе — Тогда бы вам не уйти живым. Вам нужен блокнот? — он двинулся к Деттмару ни на секунду не забывая о защите Карин. — Нет здесь никакого блокнота! Если вы думаете, что можно угрожать безоружным людям, то я вам покажу…

— Петер! — вскрикнула Карин.

Раздался выстрел. Одновременно полетел стул, выбивший из рук Деттмара пистолет. Деттмар бросился из комнаты, громко хлопнув дверью.

Ланцендорф оглянулся: он испугался, что пуля попала в Карин Когда он увидел, с какой боязнью Карин смотрела на него, то облегченно вздохнул.

— Как ты оказался здесь? — спросила Карин.

— Случайность, — произнес Петер не совсем уверенно.

…Деттмар выбежал на луговую тропинку, которая вела вниз, к Дунаю. Убедившись, что за ним никто не гонится, он замедлил шаг. Возле моста остановился, услышав шаги, и в тревоге обернулся.

— Что вы здесь делаете? — удивленно спросил он. — Разве вы не…

В это мгновение что-то острое ударило ему в грудь, и он закричал от жгучей рвущей боли…

— Кофе, господин обер-комиссар.

— Поставьте на письменный стол, Зуси.

После ее ухода он продолжал стоять у окна. «В моем возрасте постепенно замечаешь, что своими силами надо распоряжаться экономно, — думал он. — Слишком много пришлось вчера поработать. Сегодня предстоит не меньше… Да, надо переходить к другому шефу… Видингер, которого я должен здесь ожидать и которого я освободил от всей работы, оказывается, имеет важные общественные обязанности. Для него я оказался «дорогим Шельбаумом», когда вчера вечером позвонил на виллу генерального директора «Ферайнигте Штальверке».