Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Научные и научно-популярные книги » Языкознание » Слово в современных текстах и словарях - Леонид Крысин

Слово в современных текстах и словарях - Леонид Крысин

Читать онлайн Слово в современных текстах и словарях - Леонид Крысин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 66
Перейти на страницу:

В целом сосуществующие в литературном языке варианты функционально и коммуникативно подвижны: их использование зависит от сферы и стиля общения, от социальной и профессиональной принадлежности говорящего, от его коммуникативных намерений (например, говорит ли он всерьез или хочет пошутить) и способности переключаться с одной манеры речевого общения на иную (например, с профессиональной речи на общелитературный язык) и от некоторых других факторов (см. об этом, в частности, в работе [Современный русский язык… 2003]).

В процессе обновления нормы определенное значение имеет распространенность, частота того или иного новшества в речевой практике, хотя роль этого фактора нельзя преувеличивать: распространенной, массовой может быть и явная ошибка (ср., например, произношение типа инциндент, беспрецендентный, весьма часто встречающееся даже в публичной речи, в частности, у журналистов)[71]. А. Б. Шапиро полвека назад справедливо заметил: «Даже если девяносто процентов будут говорить документ, это не может стать литературной нормой».

Однако в случае не столь контрастных отличий вновь появляющегося языкового факта от традиционно используемой языковой единицы новое может приобретать широкое распространение и получать признание у большинства говорящих, и обе формы – старая и новая – могут длительное время сосуществовать в пределах литературной нормы. Современные словари и справочники дают обильные примеры вариативных произносительных и акцентных норм: творог – творог, по средам – по средам, ракурс – ракурс, стартер – стартёр, було[шн]ая – було[чн]ая, [дэ]зодорант – [д'э]зодорант, пре[т'э]нзия – пре[тэ]нзия, [сэ]ссия – [с'э]ссия[72]; о редком явлении надо говорить феномен (ударение феномен не рекомендуется), а применительно к обладающему исключительными, редкими качествами человеку можно употреблять и ту и другую акцентную форму [ОС 1997: 599] (хотя в живой речи произношение этого слова с ударением на втором слоге, по-видимому, большая редкость) и т. п.

Постепенно один из вариантов вытесняет своего конкурента: например, ударение на первом слоге в слове творог и в дательном падеже множественного числа слова среда (по средам) сейчас является статистически преобладающим среди носителей русского литературного языка, так же как и произношение було[чн]ая (традиционное старомосковское произношение этого слова со звукосочетанием [шн] характерно главным образом для речи москвичей; см. об этом более подробно [РЯДМО, гл. 2]), акцентная форма ракурс – по сравнению с ныне устаревшей (но до относительно недавнего времени единственно правильной[73]) формой ракурс и нек. др.[74]

В обновлении нормы, в ее изменении под влиянием речевой практики важна также социальная и культурная среда, в которой то или иное новшество получает распространение. В общем случае, чем выше «общественный вес» той или иной социальной группы, ее престиж в обществе, ее культурный уровень, тем легче инициируемые ею языковые новшества получают распространение в других группах носителей языка (ср. понятия социального статуса, социального престижа и престижной языковой формы, используемые У. Лабовом при объяснении им фонетических изменений, – см. [Labov 1972; Лабов 1975: 225; 1975а: 323]). Однако обратное не всегда верно: то, что рождается в непрестижной, социально низкой и малокультурной среде, может, конечно, сохраняться в этой среде, не выходя за ее пределы, но может – и нередко! – проникать в речь других социальных групп, в том числе и в речевую практику носителей литературного языка. Ср. замечание А. Д. Швейцера, основанное на анализе инновационных процессов в английском литературном языке и в английских диалектах: несмотря на сопротивляемость кодифицированного языка новшествам, идущим из субстандартных источников, «существует и противоположный путь распространения инноваций – «снизу вверх», т. е. из субстандартных разновидностей языка в литературный язык. В результате этого процесса происходит сублимация субстандартных языковых форм и их закрепление в узусе, санкционируемом нормами литературного языка» [Швейцер 1996: 74][75].

Сходные процессы наблюдаются и в русском языке.

Так, традиционно «законодателем мод» в области русского литературного произношения и словоупотребления считается интеллигенция, призванная быть основным носителем речевой культуры данного общества. Однако произносительные, грамматические и лексические образцы, принятые в социальных группах с высоким уровнем общей и речевой культуры, не всегда имеют преимущество (при вхождении в общий речевой оборот) перед образцами, привычными для социальной среды с более низким уровнем культуры. Например, известно, что слово двурушник вошло в литературный язык из нищенского арго (первоначально так называли нищего, который собирал милостыню двумя руками), животрепещущий – из речи торговцев рыбой, мелкотравчатый – из языка охотников, скоропалительный – из языка военных, топорный – из профессионального языка плотников (первоначально так говорили о плотничьей работе, в отличие от работы столярной, более тонкой и тщательной) – см. об этом в работах [Виноградов 1938/1982; 1994; Сорокин 1965: 497-498].

В современном литературном языке получают распространение факты, идущие из некодифицированных языковых сфер – главным образом, из просторечия и жаргонов, и традиционно-нормативные единицы постепенно вытесняются новыми. Например, традиционные обусловливать, сосредоточивать[76] вытесняются новыми обуславливать, сосредотачивать; наряду с нормативным морщить появляется новое (по-видимому, просторечное) смарщивать – как форма несовершенного вида к сморщить; жаргонные слова беспредел, тусовка, разборка, откат мелькают в речи тех, кого общество привыкло считать образцовыми носителями литературной нормы; многие не замечают, что можно указывать о чём, договориться по чему (удалось договориться с Украиной по газу, договорились по кандидатуре губернатора (см. об этом [Гловинская 1996]) – вместо традиционно правильных конструкций указывать что и указывать на что, договориться о чем.

В подобных случаях узус пренебрегает нормативными рекомендациями и запретами, и речевая практика приходит в противоречие с языковой традицией и с предписаниями кодификаторов.

Особого разговора заслуживают сознательные отклонения от нормы, которые, в частности, могут опираться на нереализованные возможности языковой системы или использовать нетрадиционные, не характерные для литературного языка средства. Намеренное нарушение нормы обычно делается с определенной целью – иронии, насмешки, языковой игры. В этом случае перед нами не ошибка, не узуальное новшество, вступающее в противоречие с принятой нормой, а речевой прием, свидетельствующий о свободе, с которой человек использует язык, сознательно – с целью пошутить, обырать значение или форму слова, скаламбурить ит.д. – игнорируя нормативные установки. Одним из распространенных приемов языковой игры является стилистически контрастное использование разного рода расхожих штампов – газетных клише, оборотов какого-либо профессионального языка, канцеляризмов ит.п.: Каждый год он вел борьбу за урожай на этой неказистой грядке (из газетного очерка); По достижении пятидесяти лет я оставил большой секс и перешел на тренерскую работу (М. Жванецкий). Сознательное обырывание фразеологизмов, намеренное отклонение от их нормативного употребления – также один из приемов языковой игры: Он съел в этом деле не одну собаку; Они жили на широкую, но босую ногу; (быть) между Сциллой и харизмой; пиар во время чумы[77] (примеры из современной печати).

Итак, языковая норма имеет разную природу в кодифицированных и некодифицированных подсистемах языка. В некодифицированных она равна узусу—традиционно употребляемым языковым единицам и способам сочетания их друг с другом. В кодифицированных подсистемах, и прежде всего в литературном языке[78], норма объединяет в себе традицию и целенаправленную кодификацию. Норма как совокупность традиционно используемых языковых средств и правил их сочетания противопоставлена системе языка (как комплексу возможностей, из которых норма реализует лишь некоторые), а норма как результат целенаправленной кодификации может входить в противоречие с речевой практикой, в которой наблюдается как следование кодификационным предписаниям, так и нарушение их. Языковая деятельность носителя литературного языка протекает в постоянном (но при этом обычно не осознаваемом) согласовании речевых действий с возможностями системы, с тем, что предписывают словари и грамматики данного языка, и с общепринятыми в данное время средствами и способами его использования (речевой практикой, узусом).

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 66
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Слово в современных текстах и словарях - Леонид Крысин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит