Реликт - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ян Тот подмигнул Ставру, не сводящему с него глаз, залпом выпил бокал тоника.
– Понимаете, с точки зрения человека, любая игра – процесс столь же увлекательный, как познание и созидание. Для вас значимой целью может быть познание, для нас – игра, пусть и на низком уровне, уровне домена. Однако не посвятил ли себя этой же цели Универсум?
Иерарх Пути откинулся в кресле, оценивающе глядя на Тота Мудрого, повернул голову к Грехову:
– Вы правы, созидание и познание – действительно процессы увлекательные и бесконечные, но этот молодой человек тоже прав: Игра, может быть, еще более увлекательное дело, если ею очарован даже Универсум. Хотя тезис этот спорен и неочевиден, тем более что есть мнение – Универсум болен…
– Температурит, – вставил осоловелый с виду Диего.
– У вас все? – спросил бывший серый призрак.
– Маленькая добавка, – хладнокровно сказал Грехов. – Наш общий друг Сеятель ушел с Конструктором не для того, чтобы любоваться красотами метавселенных, «клеток» Универсума, а в поисках вашей настоящей родины. Ведь ни наш домен, ни этот, где вы остановились, не являются домом, где жили ваши предки. Не так ли?
Иерарх Пути встал, поклонился.
– Вы нас убедили. Через некоторое время мы отправимся на поиски нашего соотечественника и вашего друга. О трудностях похода распространяться не буду, вы должны были их предусмотреть. – И хозяин заставы исчез.
– Что он хотел сказать? – проворчал Диего Вирт, наливая себе полный бокал шампанского.
– Что мы можем не вернуться, – сказал Ян Тот. И все одновременно посмотрели на молчавшего Грехова. Лицо Габриэля было неподвижно, однако всем вдруг стало неуютно.
– Я очень надеюсь, – тихо проговорил экзоморф, – что мы вернемся… что мы вернемся в то же время и в ту же вселенную …
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПОЛНОЧЬ
Это была последняя остановка перед решающим броском в Неизвестность.
Они гнались за ушедшим Конструктором уже много дней или даже месяцев – по внутреннему отсчету времени, прошли сотни доменов-метавселенных, где останавливался Конструктор, ужасались и восхищались невиданным устройством местных космосов, много раз теряли сознание от перегрузок – не гравитационных, силовых, а психоинформационных, но шли и шли вперед, понимая, что шансов у них не будет, если Иерарх Пути по какой-либо из причин откажется следовать дальше. Тем более не хотелось давать ему повод самим, жалуясь на ухудшение физического состояния или вообще невозможность жить в предлагаемых условиях похода. Даже Ставр, «откорректированный» Д-прививкой и способный длительное время обходиться без воды, пищи и воздуха, готов был сдаться, отступить или хотя бы сделать передышку, но терпел, потому что терпели все, в том числе и не слишком с виду готовый к физическим и другим нагрузкам Ян Тот.
Конечно, шли они не своим ходом, а как бы составляли экипаж спейсера, коим стал Иерарх Пути, принявший форму, да и суть серого призрака. Иерарх не баловал их комфортным содержанием, предоставив лишь самое необходимое: защиту, совершенную видеосистему, адаптирующую изображение попадавшихся объектов для восприятия человеческим зрением, минимум удобств для отправления физиологических потребностей. Питались члены экипажа своими продуктами из НЗ продуктового автомата и пили свою воду, умываясь лишь раз в сутки, не помышляя о душах, саунах и речных просторах.
Лучше всех переносил тяготы путешествия чужанин. Иерарху Пути он приходился кем-то вроде прадеда или, вернее, целого «прайда дедов», но главное, что он был защищен от любых перегрузок слоем своего пространства, принявшего форму каменной глыбы под воздействием сил тяготения и законов физики чужого для него мира.
Чем руководствовался серый призрак в выборе траектории полета, не знал никто из его пассажиров. Однако расчет его или «нюх» был безошибочен, ни разу еще он не промахнулся, попадая именно в те метавселенные, где побывал Конструктор, а вместе с ним и Сеятель. Что искал сам Конструктор, оставалось загадкой, очевидно, и для Иерарха Пути, совершенно точно отрабатывающего предназначение, диктуемое этим именем. Ставр даже подозревал, что Иерарх взял себе это имя в предчувствии похода, приняв решение податься на поиски своего товарища задолго до появления команды землян, и уж явно до того, как он заставил их себя «убеждать» в целесообразности этого шага.
Во время полета Иерарх практически не беседовал с людьми, ограничиваясь редкими репликами или коротко отвечая на вопросы членов команды. Остановившись на этот раз и показав панораму местного космоса («звезды» здесь напоминали перья и вихри огня, «планеты» – потоки и тоже вихри текучей субстанции, и вообще этот «космос» кипел, крутился, стрелял смерчами, взрывался и горел), он вдруг произнес странное двустишие:
Вечность, безмятежна и светла, на распутье звездном замерла[179].Медленно приходящие в себя после очередных «смерти и воскрешения» люди переглянулись. Иерарх Пути, не появляясь визуально, передал им слоган усталой улыбки:
«Файверы, у нас остался всего один шанс из миллиона, что мы догоним ваших друзей. Мы практически подошли к границе тела Универсума, к его, так сказать, «коже». Еще один слой – и дальше начнется Большая Вселенная. Похоже, я понял, куда стремился Конструктор – в запределье, в Большую Вселенную. Но цели его мне неведомы. Если Сеятель ушел вместе с ним, помочь вам я не смогу».
«Мы все понимаем. Вы и так сделали все возможное и невозможное, – ответил Грехов. – Делайте что считаете необходимым. Два вопроса можно?»
«Извольте».
«Каким образом вы ориентируетесь в теле Универсума? Как отыскиваете след Конструктора?»
«Сложные объекты проявляются в низших системах измерений в виде следа,
