Создай свою родословную. Как самому без больших затрат времени и средств найти своих предков и написать историю собственного рода - Александр Андреев

Хроника Франца Ниенштедта в статье Фридриха Глоссиуса выглядела так:

«Великий князь отменно уважал Иоганна Веттермана как ученого мужа и велел показать ему свою великолепную Либерею, находящуюся в Москве и полученную от патриарха из Константинополя в давние времена, когда предки его приняли христианскую веру. Эта библиотека состояла из еврейских, греческих и латинских книг и хранилась подле его покоя в двух каменных сводах, как драгоценное сокровище.

Наслышавшись много хорошего о сем ученом муже, великий князь велел разломать каменные своды с книгами [в русском переводе Хроники Ниенштедта 1883 года: «отворить свою великолепную Либерею»], и через своего верховного канцлера и дьяков Андрея Солкана, Solkana, Вызровату, Wysrovata, и Никиту Юника, Junika, призвать Иоганна Веттермана и других, понимавших по-русски, Томаса Шреффера, Иоахима Шредера и Даниила Бракеля. В присутствии их вынуто было из сводов несколько книг, которые и отданы Веттерману для просмотрения.

Он нашел между оными некоторых значительных авторов, на коих ссылаются у нас многие писатели, но коих творения уже не видны более в наших странах, потому что оные, вероятно, погибли и сгорели в прежние войны. Веттерман, несмотря на свою бедность, охотно согласился бы отдать все, что имел, дабы эти книги достались протестантским университетам, потому что они, без сомнения, принесли бы много пользы роду христианскому. Но канцлер и дьяки великого князя требовали, чтобы он перевел на русский язык какую-нибудь из этих книг, обещая придать ему в помощь для сего труда вышеназванных трех мужей и нескольких писцов и искусных людей, служащих у великого князя, и уверяя, что постараются доставить им в изобилии все, что для них потребно, содержание, жилище и вознаграждение, и что вообще согласие их на желание великого князя принесет немалую выгоду как им самим, так и их единоземцам.

На следующий день совещались они о сем предложении и рассудили, что, окончив одну книгу, им должно будет начинать перевод другой, так что этой работе не будет конца до самой их смерти. Сверх того, благочестивому Веттерману пришлось бы забыть о своей пастве, а им о своих ремеслах и промыслах.

Поэтому выдумали они хитрую уловку и сказали в ответ, что когда первосвященник Анания послал из Иерусалима к египетскому Птолемею семьдесят два толковника, то при этом должны были присутствовать мужи самые ученейшие, которые ведали смысл и разум писания – для исследования и проверки всего, что те делали. А потому, чтобы это предприятие проведено было в действие как можно основательнее, должны участвовать в оном не они одни, люди простые, но и мужи самые разумные, самые сведущие в Писании и самые начитанные.

Получив такой ответ, Солкан, Вызровата и Юник стали толковать между собой и начали опасаться, что великий князь, если они донесут ему таким образом об отзыве Веттермана, не назначил их самих для надзора и присутствия при этом деле, где не достанется им богатой поживы, и они будут, как на цепи прикованные [в русском переводе Хроники 1883 года: «и тогда для них ничего хорошего не выйдет, придется им, наверное, умереть при такой работе точно в цепях»].

Поэтому уговорились они донести великому князю, что пастор и другие трое не довольно сведущи в языках и потому не в состоянии произвести ничего хорошего. Через это они счастливо и освободились от работы, как сказывали мне и уверяли меня во всем этом господин Томас Шреффер и господин Иоганн Веттерман.

Книги же были опять отнесены в своды и тщательно сокрыты.

Франц Ниенштедт».

В разных списках Хроники были разные варианты текстов:

«Они просили поверить им одну только книгу на шесть недель, но Solkan отвечал, что если про это узнает великий князь, то всем им не сносить своих голов, ибо великий князь тогда догадается, что они убоялись работы. На книгах была густая пыль, и они были снова спрятаны в три двойных свода».

«Эта библиотека хранилась подле его покоя в двух каменных сводах, где книги были снова тщательно закрыты».

«Спрятаны в два подвала, в две кладовые со сводами».

Русский перевод Хроники 1883 года: «Книги были страшно запылены, их снова запрятали под тройные замки в подвалы».

Клоссиус и многие известные историки признали тексты Хроники Ниенштедтской и anonymusa Дабелова достоверными. Многие выдающиеся историки признали текст Хроники Ниенштедтской достоверным, а anonymus Дабелова фальсификацией, подделкой и подлогом, и это тогда было обоснованным. Правда, есть свидетельства, что оригинал списка Дабелова видели перед Второй мировой войной в Латвии, а это значит, что эта тема еще не закрыта.

Достоверны ли опубликованные в Хронике сведения о том, что в 1566 году пастор Веттерман видел царскую библиотеку? Безусловно, и с этим согласны все исследовавшие проблему знаменитые историки. Царский титул Ивана IV не признавался в Европе, и в тексте он назван, как и должно, великим князем. Веттерман и его товарищи, приехавшие в Москву из Северной Европы, отлично понимали, что в разгар ужасной опричнины они, случайно узнавшие какую-то государственную тайну из книг, навсегда останутся на московской или в московской земле, и вознаграждение за труд им уж точно не понадобится. Что касается поведения «великого канцлера и дьяков» Андрея Шелкалова, Никиты Фуникова и Ивана Висковатого, известнейших людей своего времени, еще не знавших, что жить двум из них осталось по собственной вине и по вине Ивана IV всего ничего, то оно полностью соответствовало тому страшному времени на Москве, уверенно катившейся в ужасающую Смуту начала XVII века. Именно такая обстановка и отношения на государевом дворе были на Руси в царствование ужасного царя. Веттерман и его товарищи избрали совершенно правильную тактику и поэтому остались живы и здоровы, и это была большая редкость в тогдашней допетровской Москве, где жизнь человека не стоила ничего.

Что касается слов о том, что книги были переданы константинопольским патриархом, будто бы в годы принятия Русью христианства, то есть в X–XI веках, то они просто подчеркивают их древность или происхождение из библиотеки Ярослава Мудрого.

В 1567 году из Москвы в Литву от несправедливой опалы бежал герой взятия Казани князь Андрей Курбский, который в своих посланиях к Ивану Грозному, широко известных в Европе, писал о полной необразованности первого московского царя. Возможно, именно поэтому Иван вспомнил о существовании уникальной библиотеки своих предков и решил рассказать о ней всем критикам его правления, тем самым показав, что у варваров не может быть таких всемирных сокровищ. Однако он почему-то ограничился только показом книг нескольким иностранцам и не стал вызывать для составления каталога библиотеки настоящих специалистов, например тех же афонских монахов.