«Буду верен словам до конца». Жизнеописание и наследие иеромонаха Василия (Рослякова) - Сборник

«Когда другого я пойму»

Когда другого я поймуЧуть больше, чем наполовину,Когда земному бытиюДобуду вескую причину,

Когда все тяжкие грехиЯ совершу в беспечной жизниИ подскажу, куда идти,Моей заплаканной отчизне;

Когда необходимым вамПокажется мой стих невнятный,А время по любым часамНастроится на ход обратный, —

Я вдруг всецело проживуМгновенье вольного покояИ как-то радостно умруНа людном перекрестке – стоя.

О кресте могильном

А где-то, я и сам не знаю, где,Но где-то все на этой же земле,Стоит одна высокая соснаИ думает ночами про меня.

И что-то, правда, сам не знаю, что,Но что-то очень важное одноОна мне все пытается сказать,Да веткой нелегко меня достать.

И, отчего, не знаю, по стволу,Похожая на женскую слезу,Стекает молчаливая смолаИ каплей застывает янтаря.

И где-то на сосновой той коре,К которой прикоснулся я во сне,Виднеются белесые рубцы,То высеклись объятия мои.

Послесловие к «Евгению Онегину»

Под властью пушкинского слогаЯ, репутацию губя,Порядка не нашел другогоНи в мире, ни внутри себя,Как только пестрое собранье,Давно вошедшее в преданье,Полусмешных забавных глав.Быть может, я совсем не прав,Но сердце в них находит отдыхОт мелкой гордости своей,От бесконечных новостей,От споров и порядков модныхИ вдохновляется поройНа труд неведомо какой.

Вот и сейчас, когда в гостиной,В одном из среднерусских местЯ отчитал роман старинный,Словно Псалтирь – в один присест,Пришло желание слепоеПисать. И сердце, жадно ноя,Отозвалось одной строфойНа чей-то голос неземной.Я верю, рукопись читая,Ее молитвенно твердя,Того и сами не хотя,Мы часто небо призываем…И отвечает нам оно,Хоть многим это и смешно.

Прости же, гений величавый,Дерзанья школьные моиИ поэтические нравыМоей ликбезовской души.Прости, что противу приличий,Поправ неписаный обычай,Я вторю гласу твоему.Но к оправданью своемуЗамечу, что твоим заветомРазрешена моя вина —Писал ты, не предвидя зла:«Вещь избирается поэтом!»Хоть не дословно – это так,Здесь я оправдан кое-как.

Хотя, по совести признаться,Чтоб научиться избирать,По жизни надо поскитатьсяИ много сору перебрать.Бывало, чуть найдет волненье,Спешу, дрожа от нетерпенья,Предметы неба и землиЗарифмовать скорей в стихи.А через день переиначу,Прибавлю там, тут зачеркну,Когда же кое-что пойму,Сожгу, и даже не заплачу,И… вспомню с горечью при том,Каким был раньше удальцом.

Теперь не видно сумасбродства.Тесны врата и узок путь,Идти которыми придется,Чтоб мне на истину взглянуть,И ты, певец изящных ножек,Среди тропинок и дорожекНам указал одну стезюИ в стихотворстве и в миру.Ты утвердил для вдохновеньяСтрофы отеческий канон,Он временами утвержденИ стал он камнем преткновеньяДля чтущих все одной молвойИ сердце скрывших под полой.

Да, мы учились понемногу.Но ведь глупцам должно везти:Я вдохновляться начал с ходу —Не поперек, а вдоль строки.Мы все со споров начинали,С того, что все ниспровергали,С обид, которых не снести.А глядь, поближе к тридцатиСтихами перенял молитву,Припомнил Русь и старинуИ внял распятому Христу.И с прожитым вступая в битву,В нем ничего не изменилИ всех за все благодарил.

…И нас, Владыко дней, сподобиПрейти в такую меру лет,Когда в душе заместо злобыНайдем один небесный свет.Пока же в непогодь любую,Вдыхая благодать земную,Дыханье задержу. И мнеВсе кажется – собрал в душеКрасоты шири поднебесной…Пока мне лучшие друзья —Былые наши времена.И я люблю былые песни.Былых певцов я свято чтуИ в поминанье заношу.

На могиле С. Есенина

Вот, Сергей Алексаныч, примитеЗемляка запоздалый поклон:Вы – питомец Октябрьских событийЯ – свидетель застойных времен.

Мы родня: Вам Кузьминская волостьПодарила к стихам интерес,А меня стихотворная робостьЗагоняет в Кузьминский лес.

Может, встретившись, были б друзьями,Ведь стихи нам и счастье и срам,Ведь по-русски пристрастье питаемВы к вину, я – к московским церквям.

Приучить попытались друг друга бК исцеляющим средствам своим:Вы меня приглашали б к подругам,Я бы вас – к куполам золотым.

Из земли вырастающим с песнейПодтянуться б на звездный карниз,Но они – почему неизвестно! —С полдороги срываются вниз.

Им бояться высот не положено,Коль завещано жить и терпеть.Правда, сил для того лишь приложено,Чтоб не сделать, а только воспеть.

Будьте слабыми, сколько есть силы,Вы, поэты российской земли.За ту слабость на ваши могилыПриношу я с поклоном цветы.

Вот, Сергей Алексаныч, примитеОт возможного друга поклон.Вы в Октябрьской буянили свите,Я – в компании наших времен.

Из цикла «Осенние волны»

Дума за думой, волна за волной —Два проявленья стихии одной…

Глаза сдружились с белым потолком,И ветви рук срослись за головой.Уж сорок дней и снегом и дождемОсенний дух сражается с землей.

Завалит двери липкая пурга,То дождь закроет серой пеленой,И за окном гурьбой плывут дома,Что для людей построил старый Ной.

Земли покорность, неба произвол,А я затих, припомнив все грехи.Волна качает мой дощатый пол,И не доплыть ковчегу до зимы.

Закрыть глаза – и вспомнится легкоЖестокий зной и каверзный мороз.А рядом шелестит вода в окноИ за стеной скулит голодный пес.

Но, может, приутихнут дождь и гром,Земля осилит яростный потоп,И белый голубь в клюве голубомОливковую ветвь мне принесет.

Разгладит ночь лиловые морщиныУ сумрачного неба на лице,И наведет румянец лунный инейВечерней утомленной синеве.

Задует ветер отблески заката,Вернется, принесет издалекаПогаснувшего солнца ароматыИ свежий дым осеннего костра,

И не успев еще остановиться,На тротуарах, с лету, впопыхах,Он с листьями, танцуя, закружитсяПри уличных изогнутых свечах.

И в мир, такой уютный и безбрежный,Из памяти уснувшей синевыСплетеньями искрящихся созвездийПольются нерассказанные сны.

И будто на земле уже морозно,И холод притаился во дворе,И тянутся и просятся на воздухЗашторенные отблески в окне.

<…>