Черная вдова - Павел Мариковский

Слово «фолиум» означает «листовой» и было дано этому пауку как видовое название не случайно. Он селится также по прибрежным зарослям и, соорудив здесь ловчую сеть, устраивает из густой паутины логовище в листике тростника, ловко согнув его вдвое, почти под прямым углом. Здесь же в логовище, его можно еще назвать коконом, самка откладывает многочисленные яички, сюда же к семейному очагу жалуют и поджарые длинноногие самцы.

Этот крупный паук немного сварлив по отношению к другим видам пауков, но терпим к соседству пауков своего вида, и поэтому здесь, где комариков много, обвивает все скалы паутинными тенетами и живет в полном миролюбии и доброжелательности к себе подобным. Паук изменчив в окраске, сохраняя в общем постоянство затейливого узора на брюшке, общий фон меняет от светло-серого, розоватого, кирпично-красного до темного, почти сплошь смоляно-черного.

В прошлом году, посетив эти, теперь уже такие знакомые места с обрывистыми скалами, я удивился разнообразию оттенков одежды этого паука и, если бы владельцы разных вариаций окраски не обитали вместе бок о бок, был бы легко обманут, приняв их за разные виды. Но в общем пауки, селящиеся на листьях тростника, светлее тех, кто живет на скалах, и, по всей вероятности, потому, что скалистые берега обращены почти на север и во второй половине дня оказываются в тени. Чтобы наверстать недостаток тепла, пауки облачаются в темные тона, в которых легко прогреться под лучами солнца.

Как же поживают мои старые знакомые сейчас? — спрашивал я сам себя, вышагивая вдоль берега и перебираясь через утесы, обдаваемые брызгами от набегавших на берег волн. Вот и обрывистые скалы, подступившие к берегу. Во многих местах ниши и трещины целиком заполнены густой коричневой массой погибших комариков-звонцов. Но что стало с пауками! Я отказываюсь верить своим глазам, не узнаю моих старых знакомых, ранее расцвеченных в разнообразные темные тона. Они сменили свои покровы, оделись в глубокий траур — совершенно черные все до единого: и яркие малыши, и толстые степенные самки, и беспокойные непоседливые самцы. Чернее всех полнобрюхие самки. Их затейливый узор почти закрыт черным пигментом и различить его очень трудно. В таком виде они похожи на ядовитого паука каракурта. Если преподнести серию таких брюнетов специалисту-арахнологу[4], то он, пожалуй, задумается, аранея фолиум ли перед ним или что-нибудь другое.

Проще всего было заключить, что по каким-то причинам, царившим в природе, наиболее жизненной оказалась черная вариация. Она выжила, тогда как все остальные погибли, или, как принято говорить, в природе произошел естественный отбор наиболее жизнеспособных черных пауков. Но ведь прошел только год, был ли достаточен такой короткий срок для отбора пауков черной окраски? Окраска пауков легко меняется в течение жизни и зависит от различных причин. Например, цветочные пауки, ловкие засадники, способны постепенно изменять окраску, подгоняя ее под цвет венчика цветка, на котором охотятся за насекомыми. А так как в течение жизни им приходится нередко менять различные растения, то под окраску нового цветка изменяется и одежда ловкого хищника.

Весна 1981 года была не совсем обычная. Очень долго держались холода, шли дожди. В такой обстановке у пауков мог развиться темный пигмент, с помощью которого легче согреться под солнцем на обрывистом северном берегу.

Сейчас начало июня. Прохладная погода осталась позади, и наступило жаркое время года, солнце льет щедрые лучи, нагревая скалы.

Интересно бы проследить за окраской тех пауков, которые селятся на тростниках. Они-то освещены солнцем весь день и недостатка в солнечных лучах не ощущают. Разыскиваю их. Да… Здесь пауки значительно светлее, а черных и совсем нет. Догадка как будто оправдывается.

Обитель паука аранеа фолиум — на высоких скалах, вся унизана комариками и испещрена плоскими вытянутыми полосками — убежищами-коконами, свитыми из тончайшей белой паутины. Верхняя часть убежища занята вышедшими из яиц паучками. Это первенцы самки-строительницы. Затем располагается пакет свежих, светло-желтых яичек и, наконец, в самом низу восседает хозяйка. Скоро она отложит третью партию яичек. Иногда она наглухо заплетается в этом третьем помещении, изолировавшись от мира, и готовится принести очередное потомство.

Хожу, рассматриваю коконы, знакомлюсь с жизнью пауков. Потревоженные паучихи спускаются вниз, пытаясь спастись от опасности. Этот трюк не особенно совершенный: во время плавного спуска паука нетрудно изловить. Поэтому самые осторожные и предусмотрительные стремительно падают на землю.

По-разному ведут себя пауки и оказавшись на земле, вне своего убежища. Иные тесно прижимают к телу ноги и, завалившись среди камешков, замирают, становятся невидимыми. Другие, наоборот, пытаются спастись бегством, скрываясь в более надежной щели или под камнем.

Что поделаешь, и у пауков разные характеры.

Рядом с кустиками селитрянок, среди зарослей серой полыни, когда-то давно был колодец. Теперь от него осталась большая, глубиной около двух метров, яма с отвесными стенками. Дно ямы окаймляла ниша. Ее проделали насекомые-невольники, попадавшие в заточение. В попытках выбраться из него они бегали по стенке, и от множества разных лап земля постепенно осыпалась.

Сколько маленьких трагедий происходило в этой случайной западне, сколько попусту загублено жизней! Бездушная яма — враг жителей пустыни — еще принесет немало зла. Но кое-кому она кстати. Вот, например, в ней устроился паук аргиопа лобата, раскинул большие чудесные сети.

Никогда я не видал такой большой аргиопы, хотя пересмотрел их сотни во время многочисленных путешествий. Паук — настоящий великан. Властно и спокойно он застыл на своих упругих и натянутых, как струны, тенетах. Видимо, никогда он не знал голода. Добычи вдоволь: в яму постоянно сваливаются кузнечики, кобылки, жуки.

Но палка о двух концах. Самка аргиопа одинока. Она не сплела еще ни одного кокона и заметно отстала от своих сверстниц. В яме прохладно, и солнце заглядывает только в полдень. Где же она теперь найдет себе супруга, если уже закончилось время брачных плясок, а крошечные самцы давно погибли?..

После бесконечных желтых холмов с выгоревшей растительностью дорога подходит к обширной и низкой равнине и идет вдоль гор Заилийского Алатау прямо, будто протянутая по ниточке, теряясь за далеким горизонтом. Здесь на сухой земле шумят тростники, раскачивается от ветра высокий злак — чий. Местами земля красная от солянок солероса, голубая — от пустынной низенькой лебеды, коричневая — от кермека, бордовая — от какой-то колючей травы и нежно-зеленая — от серой полыни. Тут немало и муравьев-жнецов и муравьев-бегунков, кое-где бродят и черноголовые, рыжие муравьи и множество других разнообразных насекомых. Место здесь для стоянки отличное, и я, оставив машину, отправляюсь на разведку. Несмотря на середину сентября, жарко, около тридцати градусов, но дует освежающий ветер.