Далекая музыка дочери Сталина - Светлана Аллилуева

Я искала помощи у всех друзей в Аризоне, зная, что я имела таковых. Наш налоговый инспектор, толстый добродушный человек, валил всю вину на ферму, где мы быстро прогорали с нашим выращиванием мясного скота. Он настаивал, чтобы я немедленно же прекратила там все операции, «потому что ваши мужчины не знают даже, как вести отчетные книги!» Он соглашался со мною, что мы должны были взять управляющего с самого начала. Но я не собиралась «закрывать операцию» в это время, так как я все еще продолжала надеяться на некое компромиссное решение, на возможность сохранить семью, отдельный дом, и на то, что Вэс придет к какому-то разумному соглашению и уступкам. Он знал, что мне было не место в Товариществе Талиесин.

Наш старый адвокат в Финиксе соглашался со мною, что Вэс был недостаточно внимателен к моей потребности покоя и семейной жизни, особенно когда появился ребенок; что я не была, как те молодые студенты, прибывшие в Талиесин в поисках приключений – чем экзотичнее, тем лучше. Миссис Райт прислала мне приглашение возвратиться «домой». Я мучилась от невозможности решить, как мне быть, а журналисты не переставали звонить и даже приходить к моим дверям.

Опять вмешался мой доктор, которого я рассматривала теперь как друга. Он так искренне хотел помочь. Он предложил, чтобы Вэс и я пошли к специалисту по проблемам брака – объективному профессиональному психологу, – чтобы он побеседовал с каждым из нас отдельно, выяснил бы наши желания и обиды и помог бы найти рациональное разрешение конфликта. «Пойдите к доктору X., – настаивал он. – Я знаю его как порядочного человека, он мой друг. Он поможет вам внести ясность в ваши отношения, иначе – эта пресса просто сведет вас с ума».

И я отправилась к доктору X. в Финиксе, – впервые в жизни разговаривать с психиатром. Я была так рада, что кто-то, незаинтересованный и честный, выслушает нашу историю! Я больше совсем не понимала своего мужа и его действий. Я была уверена, что теперь, без меня, он был полностью в руках своей бывшей тещи, во всем, что он делал, думал или предлагал…

Доктор X., известный в Финиксе специалист по проблемам брака, был пожилым человеком с приятными спокойными манерами. Он выслушал мою долгую историю полностью, начиная с самого детства. Он был тактичен, внимателен и умел слушать. Потом он вызвал Вэса, ожидая такой же искренности. Потом – опять меня. И таким образом несколько раз. Каждый раз он беседовал с каждым из нас в отдельности, и мы не общались между собой в это время.

Затем он изложил передо мною свои заключения. Они были неутешительны ничуть. Он сказал, что он убедился в следующем: в то время как жена ищет компромисса, чтобы сохранить семью, муж заинтересован только в том, чтобы скорее «выбраться» из этого брака. «Мне жаль это говорить, – сказал он, – но я не смог уловить ни тени сомнения в нем – он хочет освободиться. Я думаю, он был вполне искренен со мною, вполне честен насчет своих чувств».

Ну, что ж, теперь все было ясно. Он считает свою женитьбу ошибкой. Ребенок не интересует его, он к нему безразличен.

Доктор X. видел, что я была потрясена. «Послушайте, моя дорогая, не вздумайте вернуться в Талиесин! – предупредил он. – У вас будет искушение сделать именно это! Вы вернетесь туда только для того, чтобы снова бежать оттуда, и вы просто разрушите себя этим. Это место не для вас. Вам нужна обыкновенная, традиционная семья. Вы хотите жить так, как живут обычные люди. Вы хотите быть такой, как все. Вэс верит в свою философию! Как печально, что вы вообще туда попали! Я помню сообщения в газетах о вашем скоропалительном романе и свадьбе. Зрелые взаимоотношения требуют взаимного понимания с самого начала: только на этих основаниях возможно построить устойчивую семью взрослых людей. Вы оба едва знали друг друга. Это было все безумием, я должен сказать. Вашему мужу следовало бы знать, что очень редко кто может разделить его образ жизни: ему ведь было пятьдесят восемь лет, не школьник. Я не чувствую большой жалости к нему. Мне кажется, что он просто пошел на риск, и это было плохо».

Я пообещала доктору X., что не попытаюсь вернуться в Талиесин, не посоветовавшись прежде с ним. Он велел мне приходить раз в неделю к нему, что бы там ни было. «Вы глубоко потрясены всем этим, и вам очень нужен разговор с беспристрастным лицом. Приходите и говорите со мною. Это трудная ситуация для вас».

Он был, конечно, прав. Я приходила к нему еженедельно, страдая от искушения вернуться, раскаяться и согласиться на все что угодно. Без помощи доктора X. я наверняка так бы и сделала!

Однажды поздно вечером я просто не могла больше сопротивляться, села в машину и поехала к Талиесину. Было уже темно, и я остановилась вдалеке от входа. Я знала, как пройти задами к нашей комнате и террасе, смотревшей на дорогу, и никто не увидел бы меня. В это время все обычно находились в своих комнатах, уставшие от долгого дня работы. Я тихо прокралась из сада по нашей террасе и приблизилась к стеклянной двери, ведущей в дом.

Мое сердце упало. Все было в том же порядке, как я оставила, все здесь – старинное оружие на стене, иранская средневековая сабля, подвешенные растения; книги, друзы и другие минералы – все, что Вэс любил видеть вокруг себя. Я тихо прошла по гостиной и увидела Вэса, сидевшего в шелковом халате, босиком, спиной ко мне. Он смотрел телевизор и не шевелился, совсем, как камень. Тогда я подошла ближе, коснулась его плеча рукой, и слезы полились из моих глаз.

Он встал с таким же точно лицом, как когда я увидела его в первый раз: печальным, с глубокими вертикальными складками вдоль щек. Он был бледен, уставший, и не мог найти слов. «Ты должна уйти, – сказал он, боясь, что кто-нибудь увидит меня там. – Ты должна… Ты должна…» Больше он ничего не мог сказать, и я тоже. Он направился к двери, все еще босиком, и я последовала за ним. Он знал путь, которым я пришла сюда, и пошел со мной к моей машине, стоявшей среди кактусов и крупных камней пустыни. Вокруг никого не было. Только яркие звезды мерцали на черном небе. Мы молчали.

И я поехала обратно, все еще не в состоянии сдерживать слезы. В зеркальце машины я могла видеть его, все еще стоявшего у дороги. Я ехала через пустыню, среди кактусов, по той же дороге, по которой меня привезла сюда впервые Иованна. Каменистой, пыльной дороге, ведущей к асфальтовому шоссе невдалеке. Я была здесь в последний раз.

Пресса писала по всему миру о нашей раздельной жизни. Я получала письма от различных друзей, предлагавших совет или помощь. Греческая крестная моей Ольги из Милуоки приехала повидать крестницу в ее первый день рождения. Тетка и дядюшка Хайакава приехали из Калифорнии. Вэс прислал цветы и остановился в этот день ненадолго, чтобы посмотреть Ольгу. Она пригубила свое первое шампанское, сидя у него на коленях.