Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху - Этан Цукерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Google предпринимает шаги к повышению уровня прозрачности перевода во всех своих продуктах. Когда вы загружаете страницу в веб-браузере Google Chrome, программа пытается определить, на каком языке написана страница, и, если это не тот язык, который вы используете по умолчанию, предлагает машинный перевод содержания. Вы можете отключить эту функцию, согласиться на предложенный перевод или настроить Chrome так, чтобы он всегда переводил определенный иноязычный контент на ваш родной язык. Я настроил Chrome, чтобы страницы на китайском, японском и арабском по умолчанию отображались у меня на английском, и обнаружил, что больше не тянусь к кнопке «Назад» в своем браузере, когда сбиваюсь с удобного пути англоязычных страниц. Предлагаемые переводы бывает трудно прочесть, но, по крайней мере, я получаю представление о тематике материала и могу понять, стоит ли просить знакомых полиглотов сделать более читаемый перевод. Сервис Gmail компании Google работает аналогичным образом, предлагая перевести письмо, если оно написано на непонятном вам языке.
На этом пути Google сталкивается с более крупной проблемой. Чтобы язык перестал быть основной преградой, перевод должен работать не только в браузере, но и в поисковой системе. Когда мы ищем информацию через поисковые системы, мы получаем результаты на языке запроса. Забейте в строку поиска Google в Соединенных Штатах «apple», и ваши результаты будут заметно отличаться от тех, которые вы получили бы вписав то же слово по-испански «manzana» на Google.mx. Это, конечно, имеет смысл, поскольку многие пользователи Google в Соединенных Штатах хотят получать результаты на английском. В то же время такое положение ограничивает круг доступной информации.
Исполнительный директор Global Voices Иван Сигал серьезно увлекается велосипедным спортом. Когда он купил подержанную, сделанную вручную, раму велосипеда малоизвестной немецкой марки под названием Technobull, которая к тому времени уже прекратила свое существование, он сразу захотел узнать больше о своем новом приобретении и о людях, которые ездят на велосипедах той же марки. Поиск на Google.com не дал практически ничего: несколько десятков страниц на английском, где бренд описывался как элитный и дорогой, и одну страницу фотографий на Flickr. Тогда он зашел на Google.de и обнаружил тысячи страниц, в том числе действующий форум велосипедистов-фанатов Technobull. Иван немного говорит по-немецки, и некоторые велосипедисты оказались готовы помочь и ответить на его вопросы. Однако необходимая Ивану информация была на немецком, а не на английском, а Google.com оказался не в состоянии помочь ему найти то, что нужно.
Директор по продуктам Google Анджали Джоши работает над тем, чтобы язык перестал быть непреодолимым препятствием на пути обмена знаниями. «Человек в Корее или любой другой части мира должен иметь доступ ко всей информации в интернете на своем языке, так, чтобы это легко читалось, было понятно и удобно для поиска». Это задача помасштабнее, чем поиск по запросу «яблоко» на английском, испанском и корейском языках: «В итоге мы хотим, чтобы люди могли общаться друг с другом, чтобы их высказывания плавно преодолевали языковые барьеры и в устной, и в письменной речи».
Несмотря на стремительный прогресс Google в области перевода, им еще предстоит долгий путь. (Google-переводчик может переводить с английского на 60 языков и обратно. Однако при переводе, к примеру, с исландского на идиш текст сперва переводится на английский.) «Для достижения этой цели нам нужно пройти три ступени, – говорит Джоши. – В первую очередь нам нужен безупречный машинный перевод. Кроме того, нам нужен поисковик, дающий одинаково хорошие результаты на всех языках». Иными словами, нам нужны алгоритмы поиска, которые смогут решить, какой из вариантов поиска даст наилучшие результаты – перевод испаноязычной страницы про «manzanas» или выдача англоязычной страницы про «apples».
Коллегам Джоши, сидящим с нами в комнате для совещаний в Маунтин-Вью, как будто немного не по себе от масштаба проблем, которые ставит перед ними шеф. Джоши же откидывается на спинку стула и объявляет третью ступень. «Когда мы сможем искать на всех языках и пользоваться безупречным переводом, любой человек будет иметь доступ к тому, что ему действительно нужно. И наступит нирвана».
Полагаю, Джоши отчасти права. Даже при наличии идеального, многоязычного поиска мы столкнемся с еще одной проблемой: понимание последствий и важности того, что нам говорят. Чтобы получить информацию из различных частей мира, нам нужно нечто большее, чем безупречный перевод: мы должны понимать контекст того, что нам говорят. Путь к нирване неблизкий, и на этом пути нам нужны проводники, которые помогут нам понять контекст обнаруженных сведений.
Глава шестая. Сила контекста
В начале 1980-х у Пола Саймона был непростой период. Второе десятилетие жизни после распада Simon & Garfunkel он начал с участия в проходном фильме One Trick Pony и создания невыдающегося альбома к этому фильму. Когда в 1981 году Саймон и Гарфанкел воссоединились, чтобы дать один концерт, в Центральный парк Нью-Йорка пришли 500 тысяч человек, а в одних только Соединенных Штатах было продано более двух миллионов альбомов. Дуэт снова начал гастролировать вместе. Однако «творческие разногласия» привели к преждевременному распаду ансамбля, и то, что планировалось как новый альбом Simon & Garfunkel, стало сольным релизом Саймона – «Hearts and Bones» и наименее успешной пластинкой в его карьере. Вскоре распался и его брак с актрисой Кэрри Фишер. «Когда на неудачи в личной жизни наложился провал в карьере, я почувствовал, что срываюсь в штопор», – рассказывал позднее Саймон своему биографу Марку Элиоту.[203]
В те смутные времена Саймон покровительствовал молодой норвежской исполнительнице Хайди Берг. Берг прислала Саймону кассету с музыкой мбаканга в исполнении группы из Соуэто – печально известного черного района Йоханнесбурга, крупнейшего города Южно-Африканской Республики, где в то время царил апартеид. Сложно сказать, какой именно альбом услышал Саймон,[204] но, вероятнее всего, на нем были и песни Boyoyo Boys – популярной соуэтской группы. Так или иначе, но прослушивая сборник в автомобиле, Саймон начал писать новые мелодические линии и тексты поверх уже существующих дорожек с их саксофонами, гитарами, басом и барабанами.
«Сложившаяся система, когда ты сидишь и пишешь песню, а потом идешь в студию и пытаешься эту песню записать, в моем случае не работала, что я вполне четко осознавал. И если я не мог найти нужных музыкантов или нащупать правильный способ записи, то из хорошей песни получалась посредственная запись», – рассказывал Саймон корреспонденту журнала Billboard Тимоти Уайту. «Я решил было напрячься и сделать действительно хорошие треки, но потом подумал: “У меня достаточно обширный творческий арсенал, так что я могу повернуть этот процесс вспять и сочинить песню на уже записанные треки”».[205]
Желая опробовать этот новый способ, Саймон обратился к своей звукозаписывающей компании Warner Bros. за помощью в организации записи с Boyoyo Boys. В 1985 году это была задача не из легких. С 1961 года Союз британских музыкантов в сотрудничестве с Центром ООН против апартеида бойкотировал ЮАР. Бойкот, запрещающий музыкантам, членам союза, выступать в ЮАР, распространялся и на такие южноафриканские площадки, как Сан-Сити, гостинично-развлекательный комплекс с казино, расположенный на номинально независимой территории Бопутатсвана, доехать до которой из Йоханнесбурга или Претории не составляет труда. Впрочем, бойкот охватывал все аспекты сотрудничества с южноафриканскими музыкантами, и Саймона предупреждали, что из-за работы в ЮАР он может подвергнуться широкому общественному порицанию.
Когда Саймон обратился к Warner Bros. за помощью, компания связалась с Хилтоном Розенталем. Будучи управляющим одного из независимых южноафриканских лейблов, в прошлом Розенталь работал с Джонни Клеггом и Сифо Мчуну, ведущими музыкантами Juluku, расово интегрированной группы, которая, модернизировав традиционную зулусскую музыку, донесла ее до мировой аудитории. В Соединенных Штатах записи Juluku компания Warner Bros. распространяла в партнерстве с лейблом Розенталя, поэтому руководители Warner знали, что он может помочь Саймону наладить отношения с южноафриканскими музыкантами.
Как белый житель ЮАР, участвовавший в записи политически ангажированной, расово интегрированной группы в Йоханнесбурге эпохи апартеида, Розенталь был в курсе трудностей, с которыми Саймон мог столкнуться при записи с музыкантами из Соуэто. Он заверил Саймона, что найдет способ поработать вместе, и выслал ему стопку из двадцати южноафриканских пластинок, от мбаканга до хоровых коллективов, среди которых была и запись группы Ladysmith Black Mambazo. Затем он организовал встречу со своим другом и продюсером Колои Лебона, который, в свою очередь, организовал встречу с Союзом чернокожих музыкантов, чтобы обсудить, следует ли членам союза записываться с Саймоном.