Грустная дама червей - Татьяна Александровна Бочарова

Карина осталась одна. Днем была репетиция, вечером — первый концерт. Принимали капеллу тепло, зал был набит битком, публика теснилась даже в проходах.

А потом они с Олегом вышли на улицу. Морозило, под ногами хрустко поскрипывал свежевыпавший. чистенький снежок. Прямо над головой в темном небе висел золотистый месяц.

Щеки у Карины горели, дышалось легко, хотелось крикнуть что-нибудь невероятно глупое в полный голос.

— Эй, — Олег легонько потянул ее за воротник дубленки, — у тебя нос красный. Как у снеговика.

— Ах так! — Она нагнулась, зачерпнула пригоршню снега, кинула ему в лицо.

— Ну держись. — Он обхватил Карину за плечи и с размаху усадил в глубокий сугроб. Прямо в нее один за другим посыпались меткие снежки.

— Сдаюсь, сдаюсь. — Она смеялась, мотала головой, пытаясь стряхнуть снег с шапочки и волос, распушенных по плечам.

Он протянул руку, рывком вытащил Карину из сугроба. Они стояли друг против друга, и два облачка пара, вылетавшие из их губ, смешивались.

Оба чувствовали себя точно подростки, тайком сбежавшие в кино с уроков, будто на двоих им было не шестьдесят лет, а всего тридцать или того меньше. Глаза Олега весело блестели, от его всегдашней угрюмости и холодности не осталось и следа.

Потом они ужинали в маленьком, тихом кафе неподалеку от гостиницы. Официантка, статная шатенка, чем-то отдаленно напоминающая Карине Зину Бабакину, принимая заказ, поглядывала на них с любопытством, старательно пряча улыбку.

Она записала в блокнотик названия блюд и ушла, слегка покачивая бедрами.

«Если вернется ровно через пять минут, — загадала Карина, — Олег меня никогда не разлюбит».

Прямо перед ее глазами на степс висели большие круглые часы, стилизованные под старинные, с мишурной позолотой и изысканно изогнутыми стрелками.

Олег что-то говорил вполголоса, что — Карина не слышала. Она. точно завороженная, смотрела, как длинная стрелка, подрагивая, перепрыгиваете деления на деление. Когда она сделала последний скачок, сердце у Карины замерло. Она глянула в конец зала на дверь, занавешенную шторкой, и тотчас оттуда появилась шатенка, неся в руках поднос.

Карина счастливо рассмеялась.

— Чего ты? — удивился Олег, заглядывая ей в лицо.

— Ничего. Просто мне хорошо. Хорошо как никогда.

— Люблю, когда ты смеешься. — Он смотрел на нее в упор, откинувшись на спинку стула, положив ладони на белую крахмальную скатерть. — Наверное. потому, что это редко бывает. Лелька — та хохочет каждую минуту. — Олег вздохнул, повертел в руке маленькую бронзовую зажигалку и прибавил. — Или плачет.

В гостиницу они возвратились глубоко за полночь и. ничего не опасаясь, пошли прямиком к Олегу в номер.

Эго была их первая ночь вдвоем — не два-три часа постоянного страха, прислушивания к малейшему шороху за дверью, а настоящая ночь любви, долгая, черная, вьюжная, бессонная.

Перед самым рассветом они, сами не зная зачем, зажгли гостиничный ночничок. Маленькая лампа на тумбочке, выполненная в форме стеклянной свечки, засветилась слабым, розоватым пламенем.

Карина посмотрела на мерцающий огонек и прошептала:

Мело весь вечер в феврале и то и дело

Свеча горела на столе, свеча горела …

— Ты любишь Пастернака? — спросил Олег.

— Люблю. Давно, еще с юности. Особенно вот это… — Она приподнялась над подушкой, откинула с лица прядь волос и продекламировала, чуть прибавив голос:

Быть знаменитым некрасиво —

Не это поднимает ввысь

Не надо заводить архива.

Над рукописями трястись…

— А я стихов не люблю. — признался Олег. — Мне больше проза нравится, фантастика. Брэдбери, Стругацкие, Лем. Лем — особенно. «Солярис» — классная штука, сколько раз ни прочтешь, все время по-новому воспринимаешь.

— А про что там? — шепотом спросила Карина, уютно устраивая голову у него на груди. — Я не читала, только фильм смотрела, давным-давно. Ничего не поняла.

— Ну там космическая станция. И есть такой разумный космический океан — Солярис. Он, этот океан, способен воздействовать на человеческое сознание таким образом, что люди начинают галлюцинировать. Они видят тех, кого уже нет в живых и перед которыми у них есть вина. Так называемая болевая точка — для каждого своя. У главного героя, например, это женщина, которая его любила и не смогла пережить разрыв… — Олег вдруг замолчал, не договорив.

Карина поняла, о чем он думает. О Леле. О его болевой точке. Вот почему он только что сказал, что стал по-новому воспринимать любимый роман.

Но ведь Солярис — это фантастика. на самом деле его нет. Никто не может посылать нам призраки тех, кого мы обидели. Иначе бы Степан давно вернулся к Карине, замученный видениями.

— Давай спать. — она погасила лампу и ласково погладила Олега по плечу, — завтра все-таки репетиция и концерт.

33

Один за другим пролетели шесть дней, похожие друг на друга и в то же время совершенно разные. За все это время Карина больше ни разу не вспомнила о Леле, целиком и полностью поглощенная своими чувствами.

На седьмой день утром она проснулась с ощущением какой-то давящей тяжести внутри. На часах было лишь половина седьмого. Только-только начинаю светать. Рядом крепко спал Олег, лицо его во сне было непривычно мягким и чуть беззащитным.

Карина легонько коснулась его щеки, осторожно поцеловала, затем оделась и вышла из номера.

Гостиничный коридор был пуст, лишь в небольшом, полукруглом холле, где стоял телевизор, орудовала шваброй горничная. Карина, бесшумно ступая по ковру, дошла до лестницы и спустилась вниз.

В администрации дежурная, молодая, длинноволосая красотка, сосредоточенно красила ресницы, глядя в зеркальце пудреницы.

— Можно от вас позвонить? — спросила у нее Карина.

Девушка в ответ пододвинула к ней аппарат и, зевая, предупредила:

— Оплата поминутно и наличными, здесь, сразу.

— Хорошо.

Карина набрала номер, и тотчас послышался Лелин голос:

— Але!

Карине показалось, что та дежурила возле телефона.

— Привет, — сказала она в трубку. — Ты не спишь?

— Нет. Я волнуюсь. Куда вы пропали так надолго? Олежка звонил только в день приезда. — Леля говорила одновременно жалобно и радостно Карина почувствовала, как испаряются без следа ее расслабленность и благодушие.

Ну Олег дает! Трудно, что ли. было набрать номер и сказать жене пару слов? А впрочем, только ли он? Она сама настолько потеряла голову. что позабыла обо всем на свете, в том числе и о собственной совести. Ведь они с Олегом практически ни на минуту не расставались все эти дни — могла бы напомнить ему о звонке в Москву.

— Ты здорова? — спросила Карина Лелю. — Грипп не подцепила?

— Да нет, — отозвалась та, — все отлично, только