Не любовью единой (Новеллы о женских судьбах) - Ольга Воронцова

Шляхта чаще хваталась на сабли, нежели обсуждала кандитатуры, все кончилось стрельбой в парламенте, и хотя до смертоубийства дело не дошло, но бока депутаты сейма друг другу намяли славно. В итоге новым королем Польши был избран Михаил Вишневецкий - молодой человек, чье богатство ограничивалось кроватью и двумя стульями, но зато он был чистокровным поляком.

И сразу же после его коронации против него был составлен заговор с целью свержения. Марысеньку, которая разрешилась от бремени двумя мертворожденными близнецами и сама едва не отдала Богу душу, срочно вызвали в Париж за новыми инструкциями. На этот раз, поскольку Франция готовились к новой войне с Голландией и ей требовались добрые отношения с Австрией, Марысеньке было велено всячески содействовать браку короля Вишневецкого с кем-нибудь из родни императора Леопольда.

В Польше поведение Марысеньки с королем поняли по-своему, оттуда писали в Париж: "Пани Собесская, не дождавшись полного выздоровления, явилась к королю и присоединилась к особам, желающим заслужить его благосклонность. Худая, бледная, с нарумяненными щеками, она старалась скрыть свою худобу, заменяя отсутствующее очарование чрезмерным кокетством... Жена маршала строит глазки королю и очень явно... Жена маршала все продолжает ухаживать за королем, но так неудачно, что лучше, если бы она совсем отказалась от этого".

Между тем Ян Собесский устал от "челночной дипломатии" своей супруги. Он равнодушно воспринял известие о ее возвращении, встречать не поехал, велев сообщить, что болен. Марысенька поняла, что политика политикой, но она может потерять мужа. Они провели вместе зиму и весну. Собесский с грустным видом подсчитал в ту зиму, что за все годы их брака они были вместе всего несколько месяцев.

* * *

Прошел еще год, молодой король Вишневецкий неожиданно умер, и предстояли новые выборы. Теперь все шансы на успех имел муж Марысеньки, но сам Ян Собесский не рвался на престол, предпочитая славу полководца и тихую семейную жизнь в своем имении между походами. Ведь был он уже не прежним пылким юношей, пятый десяток уже пошел. Однако у Марысеньки были другие планы. Стань ее муж королем Польши, и она смогла бы обеспечить своих многочисленных родственников во Франции. В том, что Людовик XIV раскошелится в обмен на ее поддержку, она ничуть не сомневалась. Так и вышло. Непререкаемый военный авторитет Яна Собесского перевесил на выборном сейме все остальные соображения шляхты, и 21 мая 1674 года он был избран королем.

Буквально на следующий день между Версалем и Варшавой устанавливаются самые теплые отношения. Правда, вопреки ожиданиям Марысеньки, Людовик XIV все-таки остерегался называть ее мужа "мой брат", как принято у венценосных особ в Европе, обращаясь к польскому королю, он писал "Ваше Высочество", но зато Марысеньку Людовик называл "дочерью" - и это в ее глазах искупало высокомерие ее первой родины перед второй.

Ее муж сразу по-военному коротко и четко сообщил Людовику условия его союза с Францией: деньги на войну с турками и татарами, союз с Швецией против Бранденбурга, возвращение польских провинций, похищенных Пруссией во время гражданской смуты, затеянной Любомирским, поддержка Францией внутренних реформ польского короля. Марысенька тоже вела собственную королевскую переписку с Версалем: звание герцога для ее отца, чин полковника для брата и обязательно выгнать из ее родительского дома слугу немца, который обкрадывает ее отца, а служанку, которая принимает ухаживания сторожа, надо отправить на перевоспитание в монастырь. Нетрудно представить себе выражение лица короля-солнца, когда министры докладывали ему о кондициях Варшавы: вороватого дворецкого выпороть и выгнать, служанку потаскушку тоже выпороть и отправить в монастырь!

В Польше тоже почти открыто презирали новую королеву. Гордые шляхтичи и их жены и дочери терпели ее только потому, что у мужа Марысеньки, и это знали все, тяжелая рука. Такой король не будет гневаться и отсылать опальных от двора, а просто зарубит на месте обидчика или мужа обидчицы и точка. Но стоило Яну Собесскому не так ласково, как обычно, посмотреть на Марысеньку, как сразу за их спинами слышался злобный шепот: "Разлюбил, собирается развестись и жениться на Элеоноре, принцессе австрийской".

Ах, если бы недоброжелатели знали то, что знал про себя король. Плохо это или хорошо, но он был обречен на единственную любовь к единственной женщине. Настоящую большую любовь к той, которая, даже став королевой государства со столь славной и героической историей, так и осталась мелкой худородной дворяночкой из французского захолустья, не умевшей даже толком стряпать и понимающую трон не как место, откуда положено покровительствовать и защищать державу, а лишь как способ быстро и выгодно обновить гардероб и отложить денег на черный день.

Надо быть поляком, чтобы понять, кто такой Ян Собесский. Любой ребенок в Польше сейчас скажет вам, что это был великий воин, последний настоящий рыцарь Речи Посполитой. Но спросите поляка о жене Собесского, и в лучшем случае вам с кислой миной ответят: "Какая-то ничтожная француженка, впрочем, не стоит ее даже вспоминать". Но именно эта "мелкая и ничтожная женщина" была для сурового воина Собесского "ангелом во плоти". Возможно, не столь уж ничтожна она была, если ее так любил последний польский рыцарь. Уже будучи сильно в годах, Ян Собесский писал своей жене, бывшей моложе его на тринадцать лет: "Я вспоминаю тебя всю и целую твои маленькие ручки и ножки". Современники отмечали такую черту характера Собесского, как суеверие. Он придавал приметам гораздо большее значение, чем можно было ожидать от полководца. И в бой он всегда шел с надетым на руку браслетом, сплетенным из волос Марысеньки. Когда он потерял браслет, то срочно просил жену прислать ему новый.

Легко судить Марысеньку, которая терялась на фоне исполинской, исторической для Польши фигуры ее мужа и приписывать ей различные неприятные черты. Но не странно ли, что ее муж не видел в ней всего этого? Наверняка он все видел и знал. Но продолжал любить ее такой, какой она была, уже немолодая, со следами поблекшей красоты, измученная непрерывными родами. Он прекрасно знал, как супруга торгует его воинским талантом, выпрашивая у короля Франции пенсионы, имения и чины для своей многочисленной родни, не забывая и про себя. А когда Людовик XIV устал от многочисленных просьб польской королевы, Марысенька с практичностью обычной женщины и матери семейства обратила свое внимание к австрийскому двору и начала с не меньшей энергией доить Вену.

* * *

Между тем расплачиваться за все это предстояло мужу Марысеньки. 31 марта 1683 года Ян Собесский подписал трактат оборонительного и наступательного союза с Австрией против турок. Вена предложила ему должность главнокомандующего объединенными силами Австрии, Польши и германских княжеств, которые должны были отбросить турецкую армию из австрийских земель.

Каждый из отрядов этого сборного войска был хорош сам по себе, например одним из полков командовал принц Евгений Савойский, чья полководческая звезда только восходила. Но Собесский сомневался, что его приказы будут соблюдаться всеми беспрекословно. Он понимал, что, соглашаясь на общее командование, ставит на карту не только свое будущее, но и судьбу Польши. Ведь в случае неудачи вчерашние союзники раздерут ее на кусочки. И куда он потом денется со своим многочисленным семейством и женой, которой так нравилось быть королевой? Ведь начиная с 1667 года Марысенька рожала детей каждый год. Правда, в живых осталось только шестеро: три сына и три дочери.

* * *

Начало битвы под Веной изумило западноевропейских солдат и их генералов, потому что Ян Собесский начал ее совершенно бессмысленным, на их взгляд, маневром. 12 сентября 1683 года, когда объединенная армия христианских союзников и турецкая начали сближаться и уже были в прямой видимости друг от друга, эскадрон польских крылатых гусар во главе с сыном Собесского принцем Александром вырвался из сомкнутых рядов и порысил навстречу туркам. Их было всего сто пятьдесят, самые знатные польские юноши, у каждого по два меча - один длинный и прямой, другой короткий и загнутый, по два пистолета и трехметровая пика.

Набирая темп и переходя на галоп, эскадрон как живой снаряд врезался прямо центр боевых порядков османов. Потом повернул направо и, оставляя за собой полосу трупов, смял татарскую конницу. А затем развернулся и поскакал назад. Всадников в эскадроне было заметно меньше.

Немецкие, австрийские и французские генералы переглядывались и презрительно поджимали губы. Но их солдаты уже восторженно взревели. И французским мушкетерам, и немецким рейтарам, и австрийской пехоте понравился этот лихой славянский обычай. Битва началась в пять часов дня, а в шесть часов Ян Собесский в одной шелковой рубашке, без брони, въехал в центр турецкого лагеря. Оставив на поле боя десять тысяч трупов, османы бежали. Это был апогей воинской славы польского короля Яна Собесского и единственный его шанс сделать свою власть в Польше наследственной.