Пристроить шпиона - Мария Зайцева

- Мне только что позвонил кретин по имени Возинский Петр, по кличке Возя. Он уверяет, что Алина у него.

Молчу, сжимаю трубку, тщательно контролируя силу пальцев. Если раскрошу – нихера хорошего не будет.

- Очень надеюсь, что она в самом деле неподалёку…

- Да. У меня определитель.

- Тогда определи их.

Я уже иду в сторону нужного кабинета и очень хочу сказать, что дополнительные распоряжения не требуются. Понимаю, что сейчас задача – вытащить  девочку целой и невредимой. Разбор полетов из-за моего феерического проеба будет позже, Савин, я больше чем уверен,  просто тупо втопчет меня в пол, но в этот момент мне глубоко пофиг любое возможное возмездие.  Оно меня не парит совсем. И Савина, похоже, тоже. Его сейчас не парит даже  то, что я могу полностью провалить задание, я это прям физически ощущаю, по льду, который морозит пальцы на расстоянии.

Там, на той стороне связи, Савин не просто в бешенстве. Он дикой ледяной ярости, которая разрушает все на расстоянии. И я – его проводник здесь и усилитель сигнала.

- Полностью, - падает мне последнее приказание, и Савин отключается.

Не сомневаюсь, что к проклятому зданию, где имеет несчастье проходить гребанный Весенний бал,  уже мчатся все, кого бешеный генерал может поднять за пять минут. А это – очень нехилое количество народа.  Но пока что здесь только я. И неподалеку Принцесса в опасности.  Мне не требуется последнее определяющее слово от генерала.  Я и без того никого в живых не оставлю.  Просто потому, что эти суки напугали мою девочку.

Подхожу к нужной двери, прислушиваюсь. Тихий скулеж, мужской, знакомый. Похоже, Вовочка нашелся.  Ну вот и ладненько.  Как там сказал Савин? Определить?  Без проблем. Полностью.  Разминаю плечи, поправляю очки, усмехаюсь.  И интеллигентно стучу в дверь.

22. Алина. Когда лучше не оглядываться

Возя задумчиво крутит в пальцах телефон, смотрит на меня вопросительно:

- Че-то не похоже, что твой папаша озаботился… Он тебе родной?

- Роднее не бывает, - цежу я, стараясь держать покерфейс и не показывать, насколько сильно меня задела реакция отца.

В принципе, она вполне логична и ожидаема. Он – не особо разговорчивый человек. И здесь, скорее всего, получил информацию и теперь уже действует. Очень на это надеюсь, по крайней мере… Потому что, если нет… То вся моя прежняя жизнь вообще смысла лишается, да? И все, что я там себе воображала про защиту и любовь отца… Оно и так, честно говоря, уже давно не железобетонно… Но, если раньше я, с учетом вновь открывшихся обстоятельств, когда осознала, что отправка меня в лапы генералу Расщепаеву – вынужденная мера, пыль в глаза, можно сказать, еще могла хоть как-то оправдывать его поведение…  То после такого… Если реакции не будет, если отец не мчится сюда со своими людьми, то…  Не хочу про это думать. Не буду. Плакать нельзя, опять же…

- Тогда странно, даже поболтать с тобой не захотел… - пристально разглядывает меня Возя. И по тону его чувствуется настороженность. Видно, не зря свой хлеб ест, внутреннее чутье работает, а вот осознания пока нет…

- У него, наверно, с сердцем плохо стало, - начинаю на ходу выдумывать я, тянуть время, плаксиво дую губы, - он – сердечник… И я говорила, что таких денег нет… Все в бизнесе… А я – единственная дочь… Вот и распереживался… Откуда он возьмет ночью?

- Пиздит! – хрипит с пола Вовка, и мне очень сильно хочется ударить его ногой по лицу. Тварь какая, все же! А еще про любовь что-то говорил! Извращенец! – Есть у него бабки! Все есть! Еще раз звоните, он, наверно, как раз собирает!

Но Возя раздумывает. Что-то в происходящем ему активно не нравится…

- Знаешь… - он переводит взгляд на подручных, - пожалуй, поедем мы к боссу. Пусть сам разбирается.

- К какому боссу? – хрипит Вовка, - а ты разве…

- Да ты издеваешься, что ли? – удивляется Возя, -  стал бы я за каждым ушлепком бегать, будь я боссом? Не, ты, парень, серьезному чуваку задолжал… Сам виноват, нехрен на интерес играть… Знаешь, что делают в зоне с теми, кто играет на интерес и проигрывает?

Вовка замирает,  мотает башкой, тараща глаза,  а Возя наклоняется и говорит доверительным тоном:

- Их ебут в жопу, мальчик.

Потом поднимается, и я с удовлетворением наблюдаю, как Вовка хрипит и пытается привстать.  Мне его не жаль. Вот совершенно.

- Берем их, - командует Возя своим людям.

Двое подхватывают хрипящего и стонущего Вовку, пытаются поставить его на ноги, видно, чтоб без проблем вынести за пределы здания. Получается у них плохо, засранец все время пытается упасть.  Я резко отхожу в сторону от двери, почему-то рассчитывая, что про меня все же забудут. Ну зачем я им? Вовку приводят в чувство с помощью волшебных оплеух, а затем еще и всаживают что-то в шприце прямо через рукав смокинга.  От спокойных методичных действий бандитов, их будничных лиц и на редкость скотского обращения с Вовкой, словно он – не человек, а тварь неодушевленная, неожиданно становится гораздо страшнее, чем до этого.  Я осознаю, что этим людям ничего не стоит вот так же спокойно, с дружелюбным выражением на лицах, всадить мне в руку дозу чего-нибудь такого, от чего я просто умру тут, в этой комнате.  Жуть накрывает, сушит губы.  Отхожу еще дальше. Забудьте про меня…  Ловлю внимательный взгляд Вози на себе, шепчу торопливо:

- Я никому ничего не скажу… - делаю паузу, подыскивая слова, чтоб быть убедительней, - я…

- Ну ты же умная девочка, - качает головой Возя, - понимаешь, что тебя здесь никто не оставит? Лучше будет, если ты пойдешь сама, без истерик и… - тут он кивает на уже вполне сносно стоящего на ногах   Вовку. Взгляд у него – пустой,