Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 1 - Александр Дюма

Первым встал их предводитель.

– Можете положиться на нас, – произнес он голосом, от которого Атос вздрогнул. – Куда надо идти?

– Увидишь. Бери факел! Скорей!

– Сейчас, милорд. Угодно, я провожу вас?

– Ты или другой, все равно. Только бы кто-нибудь посветил мне.

«Странно, – подумал Атос. – Какой удивительный голос у этого рыбака».

– Эй, огня! – закричал рыбак. – Ну, живей!

Потом шепнул на ухо своему соседу:

– Ступай, Менвиль, возьми фонарь и будь готов ко всему.

Один из рыбаков высек огонь, зажег кусок трута, фонарь загорелся.

Тотчас вся палатка осветилась.

– Готовы ли вы, сударь? – спросил Монк у Атоса, который отвернулся, чтобы не выставлять на свет свое лицо.

– Готов, – отвечал он.

– А, это французский дворянин! – сказал предводитель рыбаков. – Хорошо, что я передал поручение тебе, Менвиль. Он, может быть, узнал бы меня! Свети!

Они вели разговор в глубине палатки и так тихо, что Монк ничего не слышал: он беседовал с Атосом. Менвиль между тем готовился в путь – вернее, выслушивал приказания своего начальника.

– Скоро ты там? – спросил Монк.

– Я готов, – отвечал рыбак.

Монк, Атос и рыбак вышли из палатки.

«Этого не может быть! – подумал Атос. – Что за нелепая мысль взбрела мне в голову!»

– Ступай вперед, по средней дороге, да поскорее! – приказал Монк рыбаку.

Не прошли они и двадцати шагов, как из палатки опять скользнула тень и, скрываясь за столбами, вбитыми по сторонам дороги, с любопытством стала следить за генералом.

Все трое скрылись в ночном тумане. Они шли к Ньюкаслу, белые камни которого виднелись вдали, как надгробные памятники.

Постояв несколько секунд под воротами, они вошли во двор. Ворота были разрушены ударами топора. Тут в безопасности спал караул из четырех человек, – настолько сильна была уверенность, что с этой стороны не может быть нападения.

– Караульные не помешают нам? – спросил Монк у Атоса.

– Напротив, генерал, они помогут перекатить бочонки, если вы позволите.

– Вы правы.

Сонные солдаты сразу встрепенулись, услышав в траве и кустарнике, разросшемся у ворот, шаги неведомых посетителей. Монк сказал пароль и вошел в аббатство; впереди двигался моряк с фонарем. Монк держался сзади и наблюдал за малейшим движением Атоса; он прятал обнаженный дирк в рукаве и при первом подозрительном жесте француза мог заколоть его. Но Атос твердо и уверенно пересекал дворы и залы.

В здании не было ни дверей, ни окон. Кое-где подожженные двери обуглились внизу, но огонь погас, не будучи в силах охватить массивные дубовые створки, обитые железом. Все стекла в окнах были разбиты, и в зиявшие дыры вылетали ночные птицы, испуганные светом фонаря. Летучие мыши беззвучно чертили круги над пришельцами, фонарь отбрасывал их тени на высокие стены. Это зрелище могло успокоить человека, привыкшего рассуждать. Монк заключил, что в монастыре нет никого, потому что тут еще оставались дикие птицы, улетавшие при приближении человека.

Пробравшись между обломками, Атос вступил в склеп, который находился под главною залой и соединялся с часовней. Там он остановился.

– Мы пришли, генерал, – сказал он.

– Так вот эта плита?

– Да.

– В самом деле, я узнаю кольцо… Но оно плотно прижато к плите.

– Нам нужен рычаг.

– Его нетрудно достать.

Осмотревшись кругом, Атос и Монк увидели небольшой ясень дюйма в три в диаметре; он вырос в углу, у стены, и, дотянувшись до окна, закрывал его своими ветвями.

– Есть у тебя нож? – спросил Монк у рыбака.

– Есть.

– Срежь это деревце.

Рыбак повиновался, хотя нож его пострадал от этой операции.

Из деревца сделали рычаг, затем все спустились в подземелье.

– Стань здесь, – сказал Монк рыбаку, указывая на угол склепа. – Мы хотим достать порох: твой факел нам опасен.

Рыбак со страхом отступил и не сдвинулся с указанного места. Монк и Атос зашли за колонну; луч месяца играл на плите, ради которой граф де Ла Фер совершил такое дальнее путешествие.

– Вот она, – проговорил Атос, указывая Монку на латинскую надпись.

– Да, вижу, – отвечал Монк.

Потом, желая дать французу последнюю возможность отказаться от поисков, прибавил:

– Замечаете ли вы, что в этом склепе уже побывали люди? Многие статуи разбиты.

– Вы, вероятно, знаете, милорд, что ваши шотландцы, из религиозного чувства, отдают под охрану надгробных статуй все драгоценности покойников. Поэтому солдаты могли подумать, что под пьедесталом этих статуй, украшающих многие могилы, хранятся сокровища. Вот почему они разрушили статуи и пьедесталы; но над гробницей смиренного каноника нет статуи.

Она совсем простая. Ее охраняет еще суеверный страх, который питают ваши пуритане к кощунству. Смотрите, она нигде не пострадала.

– Правда, – кивнул Монк.

Атос взялся за рычаг.

– Хотите, я помогу вам? – спросил Монк.

– Благодарю вас, милорд, я не хочу, чтобы вы приложили свою руку к делу, за которое вы, может быть, не приняли бы на себя ответственности, если бы знали его последствия.

Монк поднял голову.

– Что вы хотите сказать? – спросил он.

– Я хочу сказать… Но этот человек…

– Постойте, – сказал Монк. – Я понимаю, чего вы боитесь, и сейчас испытаю его.

Монк повернулся к рыбаку, который стоял боком и весь был освещен фонарем.

– Поди сюда, приятель, – произнес он по-английски повелительным тоном начальника.

Рыбак не сдвинулся с места.

– Хорошо, – продолжал Монк, – он не понимает по-английски. Говорите по-английски, сударь, если вам угодно.

– Милорд, – отвечал Атос, – мне часто случалось видеть людей, которые в известных случаях так владеют собой, что не отвечают на вопросы, предложенные им на знакомом им языке. Рыбак, может быть, гораздо умнее, чем мы думаем. Отошлите его, милорд, прошу вас.

Монк подумал: «Решительно, он хочет остаться со мною с глазу на глаз здесь, в склепе. Все равно, пойдем до конца. Один человек стоит другого, а нас только двое».

– Друг мой, – обратился Монк к рыбаку, – поднимись по лестнице, по которой мы спустились, и стереги, чтобы нам не помешали.

Рыбак хотел исполнить приказание.

– Оставь здесь фонарь, – сказал Монк. – Он может обнаружить твое присутствие и навлечь на тебя мушкетный выстрел.

Рыбак, видимо, оценил совет, поставил фонарь на землю и исчез под сводами лестницы. Монк взял фонарь и отнес его к колонне.

– Послушайте, – спросил он, – действительно ли в этой гробнице спрятаны деньги?

– Да, милорд, и через пять минут вы перестанете сомневаться.

С этими словами Атос с силой ударил по крышке гробницы; алебастр треснул, в нем показалось отверстие.

Атос вставил рычаг в трещину, и вскоре куски алебастра начали отделяться один за другим.

– Милорд, – начал Атос, – я говорил вам…

– Да, но я еще не вижу бочонков, – отвечал Монк.

– Если б у меня был кинжал, – сказал Атос, оглядываясь по сторонам, вы бы скоро увидели их. К не – счастью, я оставил мой кинжал у вас в палатке.

– Я бы дал вам свой, – отвечал Монк, – но боюсь, что его лезвие слишком хрупко для такой работы.

Атос стал искать около себя какой-нибудь предмет, способный заменить нужное орудие. Монк следил за каждым движением его рук, за каждой переменой в выражении его глаз.

– Спросите нож у рыбака, – посоветовал Монк.

Атос подошел к лестнице.

– Друг мой, – попросил он у рыбака, – брось мне свой нож: он мне нужен.

Нож зазвенел на ступеньках.

– Возьмите его, – сказал Монк. – Мне кажется, это неплохой инструмент. Крепкая рука может мастерски воспользоваться им.

Атос, по-видимому, придал словам Монка самый простой и обычный смысл; он не заметил также, как Монк отступил, давая ему пройти, и положил левую руку на рукоятку пистолета, продолжая держать дирк в правой.

Атос принялся за работу, повернувшись спиной к Монку и вверив ему свою жизнь. В продолжение нескольких секунд он так ловко и метко ударял по крышке, что пробил ее насквозь. Монк увидел два бочонка, лежавшие рядом.

– Милорд, – усмехнулся Атос, – видите, предчувствие не обмануло меня.

– Да, и надеюсь, вы удовлетворены?

– Разумеется. Потеря этих денег была бы для меня чрезвычайно чувствительна; но я был уверен, что бог не позволит, чтобы погибло золото, которое должно помочь восторжествовать правому делу.

– Клянусь честью, вы столь же таинственны в речах, как и в делах, сказал Монк. – Я только что на вполне понял вас, когда вы заявили, что не хотите возлагать на меня ответственность за это дело.

– Я имел причины сказать вам так.

– А теперь вы говорите о каком-то правом деле. Что разумеете вы под этими словами? В настоящий момент мы защищаем в Англии пять или шесть дел: это не мешает каждому из нас думать, что его дело не только правое, но и самое благое. Какое дело защищаете вы? Говорите смело. Я хочу знать, согласны ли мы во мнениях об этом предмете, которому вы придаете такое значение.