Приди, полюби незнакомца - Кэтлин Вудивисс

— Конечно, нет, мадам, — заверил ее шериф.

— Ваше заявление успокаивает меня. Пока вы занимаетесь этим делом, я буду уверена, что с пропавшими поступят по справедливости.

— Сделаю все, что от меня зависит, чтобы не разочаровать вас, мадам, — с улыбкой сказал шериф.

— Не сомневаюсь в этом, шериф, — любезно откликнулась Лирин. — Но что будет с этими людьми? — Лирин вгляделась в лица присутствующих и, слегка нахмурившись, констатировала очевидное: — У них нет лошадей, и непонятно, как они вернутся в Натчез. Ведь это неблизкий путь.

Услышав это, супостаты, вспомнив о положении, в котором они оказались, начали озабоченно перешептываться. Эштон усмехнулся. Им уже сказали, что их ожидает, и никто не осмеливался жаловаться. Все только переминались с ноги на ногу, поднимая пыль.

— Достаточно неблизкий, чтобы у них было время поразмыслить, дорогая.

— А нельзя ли как-нибудь помочь им добраться до города?

— Она просто святая, — пробормотал Эштон. Толпа оживилась. Сторонники Тича были бы счастливы принять от этой дамы ее щедрый дар, и теперь они, затаив дыхание, ждали решения хозяина. Тот повернулся к Джадду:

— Может быть, у нас есть фургон, куда могли бы поместиться все эти люди?

Черный гигант погрузился в глубокое раздумье. Наконец до него, кажется, дошел замысел Эштона, и он широко улыбнулся.

— Да, есть один, мистер Эштон. Но ребята заперли его в сарае. Вряд ли он понравится этим господам.

— Все лучше, чем тащиться пешком, — заявил какой-то толстяк. У него уже затекли ноги от долгого стояния.

Эштон повернулся к Хикори, который как раз подошел к крыльцу.

— Ступай на конюшню и прикажи прикатить сюда фургон. Не можем же мы заставить мистера Тича тащиться пешком в Натчез, особенно в новеньких ботинках.

Усмехаясь про себя, Хикори вприпрыжку пустился прочь. Отовсюду послышались невнятные выражения благодарности. Никому не хотелось идти пешком. На лицах появились улыбки, кое-кто даже засмеялся, но тут Тич громко ахнул, и общее внимание обратилось к предмету, который показался у дальнего конца дома. Фургон был достаточно велик, это уж точно. Он был сколочен из толстых досок, прикрепленных к длинному настилу, и покачивался на огромных осевых колесах. Тащили фургон две хилые лошаденки, и при каждом их шаге колеса проваливались в глубокую колею. Порыв ветра донес до дома стойкий запах навоза, и Лирин поднесла надушенный платок к носу и рту. Засохшие куски навоза прилипли к доскам изнутри. За фургоном неотступно следовали потревоженные мухи, явно не желающие лишаться дома или поживы.

Казалось, более всего видом этой колымаги был оскорблен Тич.

— Вы что, потешаетесь над нами?

— Вас много, и нам нечего больше предложить, чтобы поместились все, — сказал Эштон. — А если вы такой слабонервный, то, пожалуйста, можете идти пешком. Может, в следующий раз у вас достанет ума дождаться приглашения; тогда и я лучше подготовлюсь к встрече, а сейчас — выбирайте сами, как попасть домой.

Глядя на поникшие фигуры собравшихся, шериф Доббс широко улыбнулся.

— Ну что ж, вы слышали, что вам сказали, ребята. Пора отправляться восвояси. Хочу также предупредить: если кому еще придет в голову брать на себя мои обязанности, я так оштрафую вас, что придется приходить сюда и работать под началом Джадда Барнума. Иначе не расплатиться. — Шерифу явно понравилась собственная шутка. — А теперь отправляйтесь в город. Если кто решит идти пешком, имейте в виду: на земле мистера Уингейта не баловаться. Иначе смотрите — я слов на ветер не бросаю. Ну, марш!

Хикори уселся на кучерское место, где было относительно чисто, свистнул в два пальца и обратил невинное, улыбающееся лицо к тем, кто решил принять приглашение. В конце концов, рассудили они, путь до Натчеза долгий.

Мистер Тич сделал шаг назад, решив передвигаться на своих двоих. Он бросал испепеляющие взгляды на Эштона, а фургон тем временем медленно двинулся по дороге.

Шериф Доббс, посмеиваясь, наблюдал за этим странным отъездом.

— Ничего, проедут несколько миль и забудут, что фургон воняет, но вот жителям нижней части города можно только посочувствовать.

— В следующий раз будут умнее, — заметил Эштон.

Харви сдвинул брови.

— Некоторые из этих ребят злопамятны, Эштон. Так что вам стоит смотреть в оба. Иногда самые безвредные на вид оказываются самыми опасными.

Эштон положил руку на плечо приятеля.

— Хорошо, Харви, я буду осторожен… и спасибо.

— Всегда к вашим услугам. — Шериф улыбнулся и посмотрел вслед удаляющийся публике.

Те, кто решили идти пешком, медленно ковыляли по дороге. Мамфорд Хорэс Тич, прибывший сюда во главе воинства, теперь был с позором переведен в арьергард. Через некоторое время он превозмог гордыню и пристроился сзади в фургон, но вскоре ему стало неудобно, и он снова соскочил на землю. Само собой, у него достало времени подумать, стоило ли вторгаться во владения Эштона Уингейта.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Шериф и его люди уехали. Стук копыт постепенно замер в отдалении. Дом снова погрузился в сонный покой, но в душе Лирин мира не было. Она вернулась в гостиную, дав Эштону возможность поговорить с приятелем наедине, пока тот не уехал; но едва Лирин присела в кресло, как тело ее сотрясла крупная дрожь. Еще раньше, едва услышав крики толпы перед домом, она сразу же почувствовала холодный страх: может, Тич и его бандиты правы, может, она и впрямь та самая женщина, что исчезла из психиатрической лечебницы. Никогда еще, с того самого момента, как очнулась, Лирин не испытывала такого отчаяния и страдания от потери памяти. Ощущение было такое, что она стоит перед белой дверью и знает, что за ней что-то есть, а открыть не может — нет ни ручки, ни замка. Вот так же и ее жизнь — есть барьер, за которым она себе самой недоступна. Ей отчаянно хотелось знать, кто она, кто ее семья и друзья и что предшествовало ее столкновению с экипажем Уингейта.

Мистер Логан сказал свое слово, и дело, ко всеобщему удовольствию, решилось. Но, глядя из окна гостиной, она заметила то, что от других, возможно, ускользнуло. Хоть у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что Эштон будет защищать ее от толпы до конца, он явно не хотел, чтобы седовласый санитар увидел ее, словно у него самого были тяжелые сомнения относительно ее прошлого.

Она обхватила дрожащими руками колени, тупо уставившись на палец с простым золотым кольцом, и смотрела до тех пор, пока острый приступ головной боли не заставил ее закрыть глаза. Она медленно потерла брови, стараясь прогнать боль. Постепенно перед ней соткалось видение: рука сжимает длинную тонкую кочергу с заостренными краями. Она высоко поднимается, а затем резко опускается вниз, вновь и вновь. Неожиданно перед мысленным взором ее возникло блеклое пятно, постепенно превращающееся в мужское лицо. Картинка перекосилась, и прямо в душу Лирин заглянули глаза, в которых застыл страх. Она сжалась и вскрикнула, стремясь освободиться от жуткого видения.