Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори

Гастон обернулся на пожилую нищенку – в её широко раскрытых глазах была мольба.

Почему он должен жертвовать приятным вечером ради женщины, которую никогда в глаза не видел и, скорее всего, больше никогда не увидит? У юноши засосало под ложечкой. Потому что Агата никогда в жизни не оставила бы эту несчастную на произвол судьбы в такой холод. Он стиснул зубы и повернулся к брату.

– Ей нужна помощь.

Жорж плотно сжал губы и встретился со старшим братом взглядом, и на короткий момент Гастону показалось, что брат может остаться с ним и помочь ему с бродяжкой.

Но тут Ансель раскрыл свой большой рот.

– Бросьте, парни. Пусть Гастон тратит тут время, если хочет. Лично меня зовёт кружка эля!

– Или четыре, – весело поправил его Давид, взяв Дани под руку, и они двинулись вперёд.

Таверна находилась недалеко. Нестройная мелодия и безудержный хохот сочились сквозь вечерний воздух, как песня сирен. Один за другим молодые люди развернулись и пошли на зов эля и тёплого очага. Даже Лефу бросил Гастону через плечо робкий взгляд и потащился за своими рослыми кузенами.

Гастон посмотрел на Жоржа. Он не хотел просить помощи, но лицо его выражало надежду, что брат останется.

Однако Жорж, не говоря ни слова, сунул руки в карманы и удалился.

Опустив плечи, Гастон отругал себя за разочарование, а ещё больше за то, что ноги так и просились догнать компанию. Почему кто-то другой не мог помочь этой женщине? Почему это должен быть именно он? И надо было ей попасться ему на пути именно сегодня.

– Молодой человек! – шершавый голос нищенки словно оцарапал ему кожу.

Раздражённый тем, что попал в такое положение, Гастон смотрел на женщину сверху вниз и ничего не говорил.

– Я не отниму у вас много времени. Я поскользнулась на льду, а ноги уже не те. Если вы будете так любезны поднять меня, я смогу добраться до дому.

Всего-то? Гастон наклонился и протянул к ней руки. Когда женщина ухватилась за его одетые в перчатки ладони, он сказал:

– На счёт три... Раз, два, три!

Он со всей силы потянул женщину, и она практически взлетела и встала на ноги.

– Спасибо, юный месье, – произнесла бродяжка, отряхнула снег с плаща и пошаркала прочь.

Приятели Гастона ушли недалеко и ещё только сворачивали в переулок. Если он поторопится, то быстро нагонит их перед входом в таверну и бросит им в лицо, что совершил добрый поступок, пока они еле-еле плелись по городу.

Но как только он решил догонять компанию, женщина снова поскользнулась и начала падать. Повинуясь инстинкту, Гастон подскочил к ней и успел поймать её до того, как она шлёпнулась на землю. Понимание, что дело ещё не сделано, осенило его прежде, чем пожилая женщина крепко встала на ноги.

Бродяжка без конца благодарила его и бормотала что-то о своей неуклюжести.

Гастон бросил взгляд на поворот, за которым уже исчезла компания, и снова посмотрел на женщину, ковыляющую по снегу. Таким шагом она и за неделю не пересечёт площадь. Со вздохом Гастон окликнул её:

– Где вы живёте?

Она остановилась, не оглядываясь:

– Тут недалеко. Я дойду.

Вот ведь навязалась на его голову! Гастон подошёл к нищенке и предложил ей руку.

– Позвольте мне проводить вас.

Женщина взяла его под руку, и они медленно двинулись вперёд.

– Как вас зовут, молодой месье?

– Гастон, мадам.

– Гастон... – Она немного подумала. – Вы из Шато-де-Бомон? Ах, мне следует обращаться к вам «ваша светлость»!

Гастон засветился от гордости, но ответил:

– Не стоит придавать значения формальностям. А кто вы, юная мадемуазель?

– Ах, какой вы дамский угодник! – Женщина смущенно засмеялась. – Моя юность давно позади. Эти скрипучие старые кости уже и не помнят её.

Они обогнули центр города и прошли мимо книжной лавки. Уютный старинный магазинчик с украшениями к Рождеству в витринах, с высокими стопками томов, оплетёнными лентами и гирляндами, напомнил Гастону, в какой восторг пришла Агата, увидев это заведение. Нужно снова отвезти её в город за покупками.

Когда он задумался, под каким предлогом может организовать очередную прогулку вдвоём, женщина указала на узкий переулок:

– Нам туда.

Они свернули в тёмную улочку, фонарное освещение с площади с каждым шагом тускнело, и Гастон вдруг задрожал от беспокойства. Что, если нищенка привела его в засаду? Денег с собой у него было немного, но золотые карманные часы и запонки легко могли стать добычей грабителей.

Он, видимо, напрягся, потому что женщина, вероятно, заметив это, мягко сказала:

– Не волнуйтесь, ваша светлость. Моя квартира внизу этой лестницы.

Гастона одолело дурное предчувствие, и он остановился перед спуском по ступеням. Женщина сошла вниз, отперла дверь, чиркнув спичкой, подняла над головой фонарь.

– Видите, не нужно бояться. Если вы изволите войти, я отблагодарю вас за хлопоты подарком.

Она прошаркала внутрь квартиры, и фонарь осветил тесное однокомнатное жилище. Преступников поблизости не наблюдалось. Гастон спустился по ступеням и остановился в дверях. Каморка была чуть больше кладовки, в дальнем углу около шкафа со сломанной дверцей ютилась узкая кровать. Но обращало на себя внимание, что повсюду разложена пряжа. В составленных друг на друга корзинах громоздились мотки шерсти. Вязаные шарфы, варежки, шапки различных цветов свисали с верёвки. Незаконченное одеяло лежало на подлокотнике шаткого кресла-качалки у расположенной в углу печки.

Гастон перевёл взгляд на хозяйку квартиры. Он уже встречался с ней раньше – это она продавала вязаные изделия на городском рынке.

– Вы торгуете рукоделием!

Она с улыбкой повернулась к нему и показалась при этом на много лет моложе.

– Да, вы с юной мадемуазель однажды останавливались около моей палатки. Но теперь я едва вас узнаю.

Гастон сунул руки в карманы и опустил голову, глядя на свои заметно увеличившиеся в размере ноги. В присутствии этой женщины он чувствовал себя как ребёнок, который стремится заслужить одобрение старших.

– Да, мадам. Я пережил скачок роста... в некотором роде.

– Могу себе представить.

От её всезнающего тона Гастон вскинул голову.

Но женщина, не глядя на него, перебирала вещи в коробке с вязанием.

– Вот. Одно из моих самых искусных изделий.

Она пересекла каморку и вручила ему пару мужских перчаток. Они были связаны аккуратными крошечными петлями и казались сшитыми из прочного материала. Гастон стянул свои тонкие перчатки из кожи козлёнка и надел новую пару.

– Как вы...

– У меня дар оценивать размеры на глаз, – объяснила женщина. – Во время прогулки в такую холодную ночь нужно беречь руки, юный месье.

Гастон никогда ещё не получал подарков просто так, тем более в знак благодарности.

На прошлый день рождения мать пригласила парижского портного, чтобы он сшил ему новый гардероб. Но когда одежду доставили, она не смогла удержаться от замечания: «Теперь не кажется ли тебе, что пора выбрать жену, Гастон?» Отец же сопроводил подарок на Рождество особым наставлением: «Я сам выбрал для тебя это ружьё. Надеюсь, тебе удастся до следующей охоты научиться бить в цель».

Гастон сжал и разжал руки, одетые в тёплые перчатки, и сердце у него ёкнуло.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Нет, это вам спасибо, ваша светлость. – Свет фонаря отразился в глазах женщины, и их зеленовато-синий оттенок что-то напомнил юноше. Но он не успел понять, что именно, – мысль ускользнула от него.

– Постарайтесь не выходить на улицу после заката, мадам, – посоветовал Гастон, прикасаясь к шляпе и наклоняя голову. – И будьте осторожны на обледенелой дороге. – С этими словами он вышел из каморки.

Юноша дошёл до улицы и плотнее закутался в плащ, спасаясь от холодного ветра. Какая странная старушка. Он пошевелил пальцами, удивляясь, как хорошо сели на его руки перчатки и как в них тепло. Надо будет купить у неё такой же шарф, когда он в следующий раз будет в городе. А ещё лучше – распространить слух о её товаре среди состоятельных семей графства.