Два жениха и один под кроватью (СИ) - Ли Марина

— Кажется, да?..

Глава 14

В КОТОРОЙ ГЕРОИНЕ ПРИНОСЯТ ИЗВИНЕНИЯ

— Нурэ Алларэй! — Джона Дойл нагнал меня на улице Лавочников, где покупала гостинцы к сегодняшнему ужину. Не знаю, что на меня нашло, когда я приглашала Даккея в гости, но, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов. Так что надо постараться и не ударить в грязь лицом.

Кухарка из меня была та ещё, даже хуже, чем рукодельница. Из еды я с детства умела готовить только чай, но зато маменька всегда хвалила меня за то, как красиво я могла оформить праздничный стол.

Поэтому, когда меня настиг окрик Джоны, я была под завязку загружена пакетами с разными милыми вкусняшками вроде орешков в меду, салфетками и миниатюрными синими цветочками — как раз в цвет глаз моего гостя. Я не специально именно синие выбрала — случайно получилось.

— Джона? Что ты здесь делаешь? Почему раздетый?

Улица Лавочников, конечно, почти примыкала к ограде БИА, но низкое свинцовое небо и промозглый ветер не благоволили к прогулкам в тонких свитерах, пусть поверх них и был повязан ярко-красный шарф.

— Ты с ума сошёл?

— Я за вами следил, — без тени смущения на бледном лице сообщил паршивец, и в чёрных глазах шевельнулось что-то нехорошее. — И пришёл к выводу, что у вас роман. С этим… — Скривился и брезгливо сплюнул себе под ноги. — …вихрастым недоумком из новичков.

— Ты с ума сошёл?

Он отобрал у меня корзинку с покупками и сначала буркнул:

— Помогу.

А потом добавил:

— Чем он лучше меня? Тем, что старше?

Я растерянно моргнула, на этот раз засомневавшись в здравии собственного разума.

— Так я вам скажу, что жалкие девять лет разницы между мужчиной и женщиной — вообще не разница. Хотите я назову вам имена великих женщин, которые взяли в мужья своих учеников?

— Джона! — Я откашлялась и, осторожно подбирая слова, предложила:

— Давай поговорим об этом, когда ты вступишь… эээ… в брачный возраст.

— Ха! — выдохнул он с такой тоской и с таким сарказмом в голосе, что я даже занервничала слегка.

Нет, с одной стороны, как ни крути, приятно! Не важно, сколько лет поклоннику! Молодой и красивой женщине, как любит повторять маменька, прихорашиваясь у зеркала, любой знак внимания приятен, что от старика, что от младенца. Но, во-первых Джона совсем не старик и уже далеко не младенец. А во-вторых, он же мой ученик!..

— Я бы подождал, — бухтел Джона, стараясь идти по бордюру, чтобы казаться выше. Уверена, когда-нибудь этот парень вымахает — будь здоров! — но пока я была на целую голову выше своего ухажёра и, откровенно говоря, не знала, как себя теперь вести. То ли вжать голову в плечи, чтобы он не чувствовал неловкости, то ли наоборот, купить сапоги на высоченных каблуках. — Да вот только этот ваш ждать не станет. Нарезает вокруг вас круги, как акула. Вход опять-таки на женский этаж у него свободный. Что мне остаётся? Стоять в сторонке и ждать? Такими темпами он вас в замуж умыкнёт ещё до празднования Середины зимы.

— Нельзя сказать «умыкнёт в замуж», — совершенно растерявшись, исправила я, а Джона вздохнул печально:

— Зато сделать можно. Нурэ Алларэй. Гоните вы его, а? Честное слово, я талантливее.

Подумал.

— И сильнее.

Ещё подумал.

— И он же старый.

— Джона! — не выдержав, всё-таки рявкнула я. — Давай закроем эту тему, пока не поругались.

Он посопел, глянул на меня из-под светлых бровей.

— Может тогда хотя бы пропуск мне на женский этаж сделаете? Чтобы по-честному всё… А то как же так? У меня вообще никаких шансов…

Я зарычала и отобрала у мальчишки свою корзину.

— Да ты совсем обнаглел!

— Нурэ Алларэй!

— Не доводи до греха Джона Дойл, а то я или ещё один реферат тебе назначу — а ты мне первые два ещё не сдал — или попрошу у ректора, чтобы он вам другого наставника дал. Мне и с яс… с императорскими студентами забот выше крыши, знаешь ли! И вообще! Чтобы я от тебя больше не слышала вот этих вот слов про «в замуж»! Понял?

— М-му, — промычал он.

— Не «му», а «я всё осознал, нурэ Алларэй. Такого больше не повторится».

— Не повторится, — обхватив себя за плечи, угрюмо вздохнул он. — Если вы повода давать не будете.

Да ё-моё!

От рукоприкладства меня удержала только несгибаемая сила воли.

— Уйди с глаз моих! — велела я и позорно удрала от своего студента. — Тоже мне… Жених нашёлся…

Я вернулась к себе в комнату, мысленно проклиная Джону за то, что он, сам того не ведая, заронил зерно сомнения в мою душу. Даккей мне нравился — не стану спорить. Иначе бы я не пригласила его на ужин, да и вообще не стала бы терпеть рядом с собой, даже будь он не простым следователем МК, а его главою или даже самим императором. Но «в замуж»… Про «в замуж» разговора не было. И намёков с противоположной стороны тоже.

Тогда с чего вдруг Джона сделал такие выводы? Неужели я чего-то не знаю? Не вижу чего-то?

Задумавшись, я не заметила, как налетела на Лира Падрэйга. А налетев, шарахнулась в сторону, как от прокажённого, едва не растеряв все свои покупки.

— Осторожнее! — Давешний именинник подхватил меня под локоть. — Вам помочь, нурэ?

Не говоря ни слова, я освободила руку, перехватила корзину удобнее, и демонстративно прошла мимо.

Впрочем, краем глаза успела заметить, как кривился боевик, осторожно почёсывая себя пониже спины. Значит, о лекарстве им Алан не рассказал… Ну, до чего же здорового! Значит и завтра, и в пятницу я смогу потоптаться по их больным мозолям, в прямом смысле этого слова. Но к выходным от моего проклятия, конечно, не останется и следа. Жалко. Хоть заново накладывай…

— Нурэ Алларэй! Эти идиоты — простите их — они не думали, что напугают вас так сильно. — Или не накладывай. — Но лично я не имел представления ни о попытке наградить вас Почесуном, ни о второй… хм… ситуации.

И снова почесался.

Ох.

Бред всегда говорил, что для женщины я уж сильно добрая. Мол, его личный опыт показывал, что девушки обычно гораздо дольше держат зло на своих обидчиков.

— Могу дать Магическую клятву, если хотите.

Когда-то хотела, а теперь повела подбородком, призывая к тишине.

— Не хочу. Но мне приятно ваше…

Он глянул мрачно, и я осеклась под этим тяжёлым взглядом.

— А мне неприятно, — обронил он. — Мне стыдно. Я это… тут поговорил с парнями… В общем, Бренди… то есть, нурэ Алларэй… — Тряхнул головой. — Мы виноваты. Все так или иначе виноваты перед вами. Так что правильно вы нас… шарахнули.

— О…

— И кстати, если вам интересно… — Он мне улыбнулся, сверкнув невероятными ямочками на щеках, и снова почесался. — Зуд просто невыносимый. Ваше изобретение?

Звонко рассмеялся на мою попытку состроить невинную рожицу и, проведя рукой по волосам, закончил:

— Позволяет прочувствовать и осознать.

Я усмехнулась.

— Если чесаться не будете, то за два дня придёт полное осознание вкупе с избавлением.

— А если буду? — вскинулся боевик.

Я загадочно шевельнула бровями и неопределённо махнула той рукой, в которой была корзинка. Падрэйг забавно хрюкнул, сморщив нос.

— Жёстко, — наконец сказал он. — Но справедливо.

Одобрительно крякнул и добавил:

— Вы прямо монстр! В хорошем смысле этого слова. Я в вас даже влюби…

Ещё один! Просто эпидемия какая-то!

— Катитесь в бездну, Падрэйг! — торопливо перебила я. — Ничего слышать не хочу! У меня жених ревнивый! И уйдите с дороги, в конце концов!

Боевик шутливо поклонился и шагнул в сторону, задумчиво почёсывая собственный зад.

Оставшуюся часть пути я преодолела без приключений. Войдя в комнату, водрузила корзину на середину стола, свёртки, перетянутые жёсткой бечёвкой, бросила на кровать и, торопливо разуваясь, позвала своего личного мелкого демона:

— Рогль, который час?

Видно его не было, но я не сомневалась, что он где-то рядом и ни за что не пропустит моего свидания — свидания! Ох, мамочки! — с Даккем.