Маркграф из Преисподней. Том 2 - Михаил Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то решил, что да. Почему? Очевидно, дело всё-таки в содержании. Какой бы прибор ни был на этом чертеже, он в любом случае не должен уплыть от меня.
Я набрал номер Марго. Она ответила практически сразу.
— Да, Ваше Сиятельство?
— Наши эксперты изучили страницу чертежей?
— Изучили, но они затрудняются сказать, что это такое. Похоже, какое-то изобретение, не нашедшее практического применения. Я запросила международное патентное бюро, но и они не смогли ничего определить. Похоже, эти документы никогда нигде не регистрировались. Изобретатель или не успел, или не захотел получить патент. Кстати, если вам интересно, в городе объявился сын профессора Зинберга. Зовут его Эдуард Константинович. Прилетел, узнав от матери о смерти отца. Связался со мной сразу, как оказался в городе. Хотел поговорить о смерти отца и узнать, как идёт расследование. Я пригласила его к нам в контору, и мы побеседовали.
— Проверила его алиби?
— Да. Оно не такое уж безупречное. По сути, заключается в том, что он был в Англии. Я запросила подтверждение регистраций вылетов и прибытий, но вы же понимаете, что, если он связан с иностранной разведкой, подделать паспорт — не проблема. Понадобится более тщательная проверка, а это займёт время.
Я бы подключил к расследованию отдел разведки, но после того, как он провалил операцию по взятию покушавшихся на Николая, данная организация считалась скомпрометированной, и я ей не доверял. Пусть лучше Марго сама покопается в этом деле. Тем более, раз она лучший наш следователь. Правда, по диверсиям в рамках завода, но я уверен, что девушка способна на большее. Дам ей шанс. Тем более, скорее всего, в ближайшем будущем мне понадобится новый глава отдела разведки.
— Какое он произвёл на тебя впечатление? — спросил я. — Мог он грохнуть папашу из-за чертежей?
— Мы должны проверить все версии, Ваше Сиятельство, — невозмутимо ответила Марго. — Если парень чист, сразу отметём его. Но родственники часто бывают замешаны. Эдуард Зинберг долго жил далеко от дома. Возможно, у них с отцом были не такие уж радужные отношения.
— Типа профессор сбагрил сынка в Англию?
— Почему бы и нет? Такое бывает сплошь и рядом. А главное — мы не знаем, что на чертежах и почему это так ценно.
— Мы не знаем, а кто-то знает, — сказал я. — И готов хорошо за них заплатить. Настолько хорошо, что люди убивают ради этого куша. Я думаю, Зинберг привёз чертежи из последней экспедиции. Нужно обратить на неё внимание. Изучить маршрут и все документы, с ней связанные. Возможно, опросить спутников профессора. Вдруг это поможет понять, что за изобретение мы ищем. Наверняка большая часть бумаг хранится в доме у Зинберга. Договорись с вдовой, чтобы она предоставила нам к ним доступ.
— Хорошо, — после паузы ответила Марго. — Сейчас попробую с ней связаться. Вам перезвонить?
— Да, буду ждать.
Спустя минут пять в дверь постучали.
— Кто там? — крикнул я.
В библиотеку заглянула Лена.
— Ваше Сиятельство, по поводу встречи с князем.
— Ты до него дозвонилась?
— До его секретаря. Князь готов с вами встретиться завтра в восемь вечера. Приглашает к себе домой.
— Ты сказала, что я приеду?
— Нет, я должна перезвонить.
— Ну, так перезвони.
— Хорошо, — секретарша замешкалась, словно хотела ещё что-то сказать, но затем передумала и быстро вышла из библиотеки.
Девица явно сама не своя. Как бы это не сказалось на её работе. Если не уймётся, надо будет её денька через три трахнуть. Главное, чтоб она не решила, будто мы любовники, и она может претендовать на регулярный секс.
Раздался телефонный звонок. Это была Марго.
— Слушаю!
— Вдова ждёт нас завтра в десять утра. Или меня, если у вас дела.
— Встретимся у неё.
Глава 37
Я сидел в кабинете профессора Зинберга и просматривал бумаги покойного. На столе, за которым совсем недавно обнаружили труп, высились башни из папок, скоросшивателей, блокнотов и просто испещрённых мелким почерком листков. Я искал всё, что могло относиться к экспедиции, из которой вернулся профессор — хотел понять, что именно Зинберг обнаружил во время своих исследований. Предстояло также разобрать документы профессора, хранившиеся в институте, и расспросить членов экспедиции. Последнее Марго поручила своим помощникам. Они должны были предоставить в конце дня полный отчёт.
Отложив очередную просмотренную стопку бумаг, я посмотрел в окно. За стеклом медленно раскачивались деревья, над вершинами которых серело затянутое тяжёлыми тучами небо. Окно было приоткрыто, и в кабинет шёл свежий воздух с запахом назревающего дождя и прелой листвы.
Взглянув на часы, я понял, что разбираю документы уже четыре часа. Встал и прошёлся по комнате, размахивая руками, чтобы немного размяться: от долгого сидения затекли ноги и ныла спина. Выглянув в коридор, я жестом подозвал Ирину.
— Кажется, вдова предлагала что-нибудь перекусить, — сказал я фурии. — Скажи ей, что мы не против. Заодно оценим мастерство повара.
— Стоит ли тут есть, Ваше Сиятельство? — отозвалась Ирина. — Давайте я лучше отправлю кого-нибудь из девочек в ближайший ресторан, и она купит на вынос.
— Как знаешь. Но чем быстрее мы поедим, тем лучше. И сами перекусите.
— Мы можем обходиться без еды несколько дней, — ответила фурия. — Это не проблема. Сейчас организую обед, Ваше Сиятельство.
Закрыв дверь, я вернулся за стол. На зелёном сукне темнели засохшие пятна крови. Наверное, поэтому Марго и села возле окна, где стоял ещё один стол, поменьше. Зинберг использовал его, чтобы сваливать документы, но девушка расчистила себе место и изучала бумаги там.
— Скоро будет обед, — сказал я. — Ты проголодалась?
— Не особо, но поем, — отозвалась девушка, не поднимая головы от разложенных на столе страниц. — Спасибо.
Придвинув к себе картонную папку, перетянутую шнурком, я распутал узелок и достал бумаги. Это были отпечатанные на принтере листки, пронумерованные от руки: на каждой странице имелась проставленная чёрным маркером цифра. Я быстро просмотрел их, обращая внимание только на названия. Некоторые показались мне интересными: «Влияние антарктических подводных течений на формирование ледников. Протокол обсуждения переданных профессором Рубановом данных. 11 мая 1971 года», «Погодные условия Антарктики. Климатическая карта, составленная Рубановым. 29 мая 1971 года». «Маршруты антарктических экспедиций. Подборка за 300 лет».
Некоторые места в тексте статей были подчёркнуты карандашом, кое-где профессор Зинберг сделал пометки или поставил знаки вопроса. Очевидно, он довольно внимательно изучал эти материалы.
Фамилия «Рубанов» заинтересовала меня, потому что встречалась ещё в двух документах. Я нашёл листок с краткой биографией исследователя и вскоре выяснил, что в своё время профессор Эльдар Михайлович Рубанов возглавлял одну из экспедиций в Антарктику. При помощи радио и телеграфа он успел передать множество ценных научных сведений прежде, чем бесследно исчез вместе со всем экипажем ледокола «Молот», на котором экспедиция отправилась в плавание. Несколько полётов, совершённых самолётами над зоной предполагаемой пропажи корабля, не дали ровным счётом никаких результатов, из чего был сделан вывод, что ледокол потерпел крушение и затонул. Возможно, взорвался котёл, не выдержавший низкой температуры, или обшивка оказалась слабее, чем предполагалось, и многотонные льды раздавили её. Допускалась также возможность столкновения с айсбергом — всем известны коварные антарктические туманы. Как ни прочен корпус у ледокола, он, вопреки расхожему мнению, имеет запас прочности и не является непробиваемой бронёй.
Вскоре, продолжая изучать бумаги Зинберга, я понял, что его экспедиция имела отчасти и поисковую функцию: она должна была попытаться отыскать следы пребывания группы Эльдара Рубанова. И им удалось их найти: на берегу были обнаружены остовы палаток, пустая тара из-под продуктов, остатки прогоревших углей и зола. Всё было занесено толстым слоем снега, и наткнуться на них удалось только благодаря металлоискателю: железные колышки, к которым привязывались палатки, позволили определить место стоянки экспедиции Рубанова.
Благодаря раскопкам стало ясно, что исследователи провели здесь около недели: об этом говорило количество пустой тары и золы. Вероятно, полярники делали замеры и уточняли карту побережья, линия которого из-за таяния льдов всё время меняется. Это сведения были переданы на ледокол, а уже оттуда по радио — на сушу, равно как и последующие, когда экспедиция углубилась в снежную пустыню. Информация регулярно поступала в течение семидесяти четырёх
