Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России - Николай Кудрявцев

Свои услуги Москве через русских послов предлагали и высокопоставленные турецкие чиновники. От азовского начальника («диздеря») Бургана-аги к Василию III пришла грамота, которая заканчивалась словами: «рад есми тебе, своему государю, служити…, а слово бы от нас чисто, как золото, да и правда б промеж нас была. А яз тобе, своему государю, низко челом бью». Другое свое послание Бурган-ага подписал так: «Убогий холоп Бурган, азовской диздерь»[311]. В Москве к желанию Бургуна служить «государю» отнеслись благосклонно. В ответной грамоте Василий III писал: «Ино то делаешь гораздо, что нам служишь да и вперед нам хочешь служити; и ты бы нам ныне да и вперед служил, а мы тебя ныне жалуем, да и вперед к тебе жалованье свое хотим держати»[312]. Таким образом, отношения с Бурганом были сразу поставлены российской дипломатией на материальную основу. Бурган-ага стал исправно доносить в Москву о текущих политических событиях: прибытии русского посла Б. Голохвастова к султану, походе крымцев против Литвы, войне астраханского хана с ногайскими мурзами и т. п.

Важные сведения были получены от Бургана в мае 1521 г., где он предупреждает Василия III о приготовлениях крымского хана к набегу на Русь: «Наяснейшему и навышшему великому государю Московскому и всеа Руси Бурган ага, дездярь азовской, холоп твой, челом бьет… И которые вести похочешь ведати, спроси Мануила[313] и товарища его, обои ведают. А вспросишь, ино великий государь[314] в Ядрине граде со всеми своими ратми… А ныне пришли в Крым два гонца, а приказал с ними великий государь ко царю Магмед-Гирею: „слышали есмя, что хочешь пойти на Московского землю, и ты ся береги на свой живот и не ходи на Московского, занже (потому что) ми есть друг велик, а пойдешь на Московского, и яз пойду на твою землю“. И царь[315] осердился, а рать его собрана, а злобен добре, и государьствие бы твое берёг, свою землю…» Заканчивалась же грамота обычной просьбой: «Молю, государствие твое, о единой шубе черных лисиц на поминок, а мы государства ради твоего хотим и наипаче тружатися… токмо да многолетствует благоденствие твое»[316].

Кроме Бургана, активно сотрудничал с Москвой азовский судья Юсуф. В грамоте, отправленной в октябре 1519 г. Василию III, он обещал, что «как, государь, холоп есми своему государю (т. е. султану), так холоп есми к тебе, государю своему, правдою служить рад; какова ли, государь, весть перепадет от нашего государя или от иных земель, и яз тобя, государя своего, без вести не иму держати». Среди информаторов великого князя Московского был и наместник султана, каффинский санджак-бей Мухаммед-паша. Всех своих осведомителей Василий III в ответных грамотах благодарил за «службу» и просил регулярно сообщать обо всех тамошних вестях, обещая и впредь им свое жалование[317].

Усилий российской дипломатии оказалось все же недостаточно, чтобы склонить крымского хана к союзу с Москвой. Мухаммед-Гирей пошел на заключение союзного договора с литовским великим князем Сигизмундом, одним из пунктов которого была совместная деятельность против московского великого князя. В 1521 г. обстановка на юго-восточной границе еще больше накалилась. Казанские мурзы во главе с огланом (командующим) Сиди договорились с Мухаммед-Гиреем посадить на казанский трон сына Менгли-Гирея Сагиб-Гирея. С этой целью весной 1521 г. в Казань был направлен отряд гвардии Сагиб-Гирея, который вошел в Казань и учинил погром среди русских и касимовских войск и подданных. Погибло 5000 гвардейцев Шаха-Али и 1000 рурских солдат. Шах-Али с остатками личной охраны в 300 Человек бежал в Москву[318]. Василий III принял шаха «яко сына своего и друга и похвали вельми верность его, хотя же и сам итти на Казань, но не можаше войны ради литовския»[319]. Воцарение представителя крымской династии на Казанском троне означало смену политического курса Казанского ханства. От союза с Москвой Казань переориентировалась на союз с Крымом и Турцией. Для России это было начало новой войны.

Весной 1521 г. союзные татарские войска вторглись в Россию с двух сторон. Казанское войско наступало с востока на Нижний Новгород, а крымское войско «прииде без вести» к реке Оке. О подготовке похода на Русь в правительстве Василия III было известно от «дизеря» Бургуна-аги и от других осведомленных лиц. Тем не менее, для русских он оказался неожиданностью. Никаких дополнительных оборонительных мер на южных и восточных рубежах принято не было, а сведения от разведки о приближении противника пришли слишком поздно. Крымцы «перевезеся через Оку со всею Ордою», «побив» русские заставы направились к Коломне. Казанское войско, взяв Нижний Новгород, также направилось к Коломне. У Коломны оба войска соединились и пошли на Москву. Василий III, «не имый воинства вблизи, зане вcu быша на рубежах Литовских», бежал в Волоколамск. Оборона Москвы была им возложена на «русского татарина» Петра Ибрагимовича. Татарские войска подошли к городу 30 июля 1521 г. и стали жечь посады. Через сутки московские власти предложили татарам мир, который через неделю был подписан. Василий III признавал свою зависимость от Крымского хана и обязался платить ему дань. Протекторат России над Казанью прекращался.

Причинами поражения России в войне стали отсутствие согласованности, решительности в действиях воевод, всеобщая растерянность и несовершенство сторожевой службы. До самого последнего момента русское командование не знало, где именно крымцы намеревались переправляться через Оку[320]. После поражения от татар в 1521 г., «с целью разведки и обороны от татарских набегов», сторожевая служба была усилена. Пограничную службу на степных окраинах Российского государства несли местные жители — рязанцы, путивльцы, рыляне. Из «украинных людей», которых уже в начале XVI в. называли «казаками», формировались легкие подвижные конные отряды — «станицы». Станицы находились в ведении пограничных воевод и наместников и использовались для быстрой передачи вестей, а также для связи Москвы с русскими послами и агентами в Крыму. Но главной, повседневной их службой был пограничный дозор и охрана южных рубежей от татарских набегов. Кроме того, русское правительство решило укрепить границу с Казанским ханством и создать на ней наблюдательный пункт, выдвинутый как можно ближе к Казани. С этой целью был захвачен участок татарской территории на правом берегу реки Суры. При ее устье была заложена крепость Васильгород.

После набега на Москву 1521 с крымский хан Мухаммед-Гирей направил свои силы на борьбу с Астраханским ханством. Однако в 1523 г., после успешного похода на Астрахань, он был убит ногайскими мурзами. Новым ханом был провозглашен его сын Гази-Гирей. Но Турция не признала его ханом. Весной 1524 г с помощью османских войск ханом стал Саадет-Гирей (1524–1532), сын Менгли-Гирея. В годы его правления военно-политическая активность Крыма снижается. Саадет-Гирей отказался от подчинения Астраханского ханства и усиления крымского влияния в Казани. В самом Крыму усиливается борьба между различными группировками, во главе одной из которых стоял претендент на престол Ислам-Гирей. Раскол в семье Гиреев позволил России укрепить свои позиции в Казани и вернуться к переговорам о союзе с Крымом. Примерно до 1533 г. в русско-крымских отношениях установилось относительное спокойствие.

На Западе основные интересы Русского государства были направлены на соседнюю Литву. В 80-е гг. XV в. Россия начинает вести активную борьбу за порубежные земли Литвы, которые прежде входили в состав Киевской Руси. Первые регулярные дипломатические контакты устанавливаются между государствами в 80-90-х гг С 1487 г. в Москве появляются специальные «посольские книги», где фиксируются только документы, относящиеся к переписке с Литвой. До конца XVI в., когда шел интенсивный процесс объединения Литвы и Польши в одно государство, отношения с Москвой велись от имени великого литовского князя. В соответствии с подписанной унией, Литва соблюдала интересы Польши в своих отношениях с восточными странами, а Польша — интересы Литвы в своих контактах с западными государствами.

С конца XV в. литовские православные князья начинают более активно переходить на службу к великому московскому князю. Причиной тому было усиление роли католической церкви в Литве. Высокооплачиваемые государственные должности в великокняжеском совете были доступны лишь католическим князьям и магнатам. Это ущемляло интересы православных князей и шляхты, которые вместе со своими вотчинами стали уходить в московское подданство. Так, в конце 80-х гг. князья Воротынские, Мезецкие, Одоевские, Бельские и другие перешли в русское подданство со всеми своими владениями в верховьях Оки. Потеря Литвой обширных территорий приводила к постоянным военным действиям на границе государств. Великий литовский князь Казимир IV требовал от Ивана III вернуть «отъехавших» князей обратно или возместить понесенные убытки. Однако вести открытую войну с Россией у Литвы не было сил.