Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас - Андрей Солдатов

Муньос заявил, что DAS провел внутреннее расследование и пригласил независимого эксперта из России, профессионала с 35-летним опытом работы в сфере распознавания речи, чтобы проанализировать записи незаконных прослушек. А потом повернулся и представил специалиста. Им оказался Сергей Коваль из Центра речевых технологий.

Коваль заявил, что сравнил телефонные записи, попавшие в прессу, и записи, полученные DAS легальным путем, по двадцати различным характеристикам. В результате исследования было установлено, заявил Коваль, что при перехвате переговоров в первом и втором случае использовались различные типы оборудования. «Записи, просочившиеся в СМИ, были сделаны на оборудовании, которым DAS не располагает», – добавил он{183}.

Если так, то колумбийские спецслужбы, получается, не имели отношения к прослушке.

Коваль пролетел полмира, чтобы выступить в защиту колумбийской спецслужбы. Но вскоре оказалось, что это было напрасной тратой времени. Через несколько месяцев прокуратура Колумбии объявила, что располагает доказательствами того, что это DAS прослушивал общественных деятелей, причем об этом знали в администрации президента страны Альваро Урибе{184}. В конце концов сами сотрудники DAS подтвердили, что незаконной прослушкой занимались именно они. Один из них признал, что получал приказы напрямую от директора DAS, а главным получателем расшифровок был сам президент Альваро Урибе{185}. Скандал завершился в конце 2011 года расформированием DAS.

К этому времени эксперт по распознаванию речи давно вернулся в Россию, чтобы позже отправиться в Мексику – налаживать там общенациональную систему фоноучета.

На окраине Санкт-Петербурга, в только что отремонтированном бизнес-центре располагается офис компании «Протей». В 2011 году здесь царил хаос, вызванный недавним переездом: среди беспорядочно расставленных столов тянулось множество перепутанных проводов, но компания уже работала. «Протей» хорошо известен профессионалам как производитель оборудования для перехвата телекоммуникаций, от СОРМ-1 до СОРМ-3.

В декабре 2011 года имя компании прозвучало в новом качестве: сайт WikiLeaks и британская правозащитная организация Privacy International запустили проект под названием Spy Files («Шпионские файлы»), – базу данных на компании – производители оборудования слежки, продающие продукцию репрессивным режимам{186}. Помимо британских, израильских, немецких и американских фирм в базе оказались ЦРТ Коваля и «Протей». Дело в том, что «Протей» производит, среди прочего оборудования, тестеры для проверки работоспособности черных ящиков СОРМ. Эти тестеры поставляются в том числе в страны с авторитарными режимами, такие как Узбекистан и Казахстан.

Курировал тему СОРМ в «Протее» Вадим Секереш, флегматичный 40-летний мужчина, выпускник факультета прикладной математики Санкт-Петербургского университета.

Когда Андрей спросил его о проекте WikiLeaks, тот лишь улыбнулся. «Я не обратил на это внимания, – сказал Секереш. – Мы с сотовыми операторами работаем во многих странах, видимо, информация оттуда. Но я даже не смотрел. Меня эта тема не очень волнует. Мы же на самом деле спецтехнику не продаем, всякие жучки и прочее. А то, что к телекоммуникационному оборудованию можно подключиться… так этим многие компании занимаются»{187}.

Через несколько месяцев он прислал Андрею гневное письмо: «С помощью технологии раскрывается большое количество преступлений. Понятно, что любую вещь можно использовать во вред, но это не имеет к производителям никакого отношения».

Другими словами, инженеры тут ни при чем.

В 2012 году, когда в России была запущена система интернет-фильтрации, «Протей» создал продукт, основанный на технологии DPI, который был призван помочь Роскомнадзору цензурировать Рунет. В марте 2015-го «Протей» объявил, что ему удалось поставить систему интернет-фильтрации на основе DPI одному из крупнейших киргизских операторов связи MegaCom. Так российские инженеры создали оборудование, которое принесло в Центральную Азию одну из самых эффективных мировых технологий интернет-цензуры.

Часть II

Глава 10

Американец в Москве

В 1990-е глобальность интернета определялась сотнями проложенных по всему миру оптоволоконных кабелей, связанных друг с другом, и пользователь мог зайти на любой сайт и отправить e-mail куда угодно. В 2000-е глобальной сутью интернета стали платформы, общие для всех: люди по всему миру начали пользоваться одними и теми же соцсетями, поисковиками, почтовыми и облачными сервисами.

Но это также значило, что информация пользователей стала храниться на серверах, расположенных очень далеко от них, часто в другой стране, и доступа к ней не было ни у местных властей, ни у местных спецслужб. И большая часть этих серверов по-прежнему находится на территории США.

Путину подобное положение вещей казалось недопустимым. Решение проблемы виделось радикальным и простым: заставить глобальные платформы – такие как Facebook, Google и Twitter – перенести серверы в Россию и хранить там данные российских пользователей, предоставив доступ к ним российским спецслужбам.

Вопрос был только в том, как заставить их это сделать.

Интернет цензурируется в России с ноября 2012 года. Но созданная для этого всероссийская система фильтрации примитивна и не очень эффективна. В отличие от китайского великого Firewall, она не предполагает фильтрации по ключевым словам, это просто черный список запрещенных сайтов, которые должны быть заблокированы.

Блокировать сайты можно по IP-адреcу (например, 213.239.219.172), по URL – адреcу конкретной страницы, например www.agentura.ru/dossier/, или по доменному имени – google.com.

Ответственной за фильтрацию интернета назначили Федеральную службу по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, или просто Роскомнадзор. Роскомнадзор составляет черный список и проверяет, насколько хорошо провайдеры осуществляют цензуру.

Это агентство возглавил Александр Жаров, обходительный и приятный в общении, но крайне амбициозный чиновник. Врач по образованию, он работал анестезиологом в областной больнице в Челябинске, потом начал писать статьи для журнала «Семейный доктор» и вскоре перебрался в Москву, став заместителем главного редактора журнала.

Затем он занялся связями с общественностью, работал пресс-секретарем министра здравоохранения и в 2004 году получил место пресс-секретаря малозаметного российского премьер-министра Михаила Фрадкова, руководившего правительством в 2004–2006 годы.

Все это время Жаров активно налаживал связи во властной вертикали и сблизился с Игорем Щеголевым, бывшим корреспондентом ТАСС в Париже, которого в 2008-м назначили министром связи и массовых коммуникаций. Они хорошо понимали друг друга: почти одногодки и с похожим бэкграундом – Щеголев когда-то тоже работал пресс-секретарем премьер-министра, только не Фрадкова, а Примакова, а позже служил в администрации президента.

У Щеголева также был прямой доступ к Путину. Когда он предложил Жарову стать своим заместителем, тот согласился, и оба теперь ходили на работу в серое здание Центрального телеграфа на Тверской улице, где находится Министерство связи.

Когда в мае 2012-го Путин вернулся в Кремль на третий президентский срок, он забрал Щеголева из министерства, назначив его своим помощником по вопросам интернета. 3 мая 2012 года Александр Жаров, которого все давно считали человеком Щеголева, стал главой Роскомнадзора.

Вскоре Роскомназдор, о котором раньше знали лишь операторы связи и СМИ, потому что он отвечал за выдачу лицензий, прославился на всю страну. При Жарове агентство превратилось в мощное, полунезависимое ведомство, лишь формально находящееся в составе министерства, с 3000 сотрудников, включая региональные подразделения.

Если возникали трения между Путиным и Медведевым, Жаров всегда держался людей Путина. Когда в 2012 году Роскомнадзору поручили взять под контроль Рунет, Жаров оказался на передовом крае борьбы и при полной поддержке президентского советника Щеголева.

Через три недели после запуска системы интернет-фильтрации Жаров пришел в эфир телеканала «Дождь». Целый час он отвечал на едкие вопросы журналистов по поводу черного списка сайтов. По его версии, единственной целью нового закона была борьба с порнографией и пропагандой наркотиков, а он был всего лишь чиновником, исполняющим закон. В конце интервью он сказал, что черный список обновляется каждый час и в настоящий момент в него входит 591 сайт. Профессионал в пиаре, Жаров говорил спокойно и сдержанно, но он прекрасно понимал, что щекотливая роль интернет-цензора может иметь оборотную сторону{188}. Поэтому он сделал то, что обычно в таком случае делают руководители, – нашел подчиненного, готового взяться за щекотливую работу. 39-летний Максим Ксензов, замруководителя Роскомнадзора, выглядел человеком прямым и не слишком искушенным. Военный инженер по образованию, он начал карьеру в НИИ при Минобороны, затем трудился на ниве информационных технологий. В 2004-м он пришел на госслужбу – в Росохранкультуру, а после слияния этого агентства с Роскомнадзором остался работать в объединенном ведомстве. Заместителем Жарова он стал в июле 2012 года.