Роман без последней страницы - Анна Князева

В этот момент в разговор вступил Вячеслав Алексеевич. Он тихо спросил:

– Это сделал председатель Савицкий?

Старик внимательно на него посмотрел:

– Как догадался? Я ведь и сам было поверил, что кто-то из Покосного приезжал. Все в деревне так думали.

Дайнека возмутилась:

– Такого не может быть! – Она развернулась к отцу. – Ты же сам писал сочинение про его светлый образ…

– В романе все с ног на голову поставлено, что ж теперь удивляться, – напомнил ей отец.

– Я потом с многими говорил, – продолжил старик. – Он ведь, паршивец, что делал… К примеру, нужно какой бабенке коня, чтобы дров из лесу привезти. Она идет к нему с утра на конюшню. Он ей условие – ты мне дашь, и я тебе дам. Вся деревня об этом знала: как дал бабе коня, значит, та с председателем ночевала. К бабам домой сам приходил. Как у какой загулял, ей яйца, курей, сметану с фермы несут. Так гужевался… Что хотел, то и делал, пока мужики на войне воевали.

– Н-да… – проронил отец. – Женщин понять можно. Как их упрекнуть? В конечном счете речь шла о выживании детей. Не привезет из лесу дров – дети замерзнут. Зерна не привезет – с голода перемрут.

– И это понятно, – Прохор Федотович закивал. – Мужики на фронт уходили, что говорили? Детей береги! Вот и берегли как могли… А когда мужики с войны приходить стали, вот тут и началось. Детей понародилась целая куча, и все беленькие да крепкие – вылитый председатель. Баб тех смертным боем били.

– А председателя?

– Кто же его побьет? Он – начальство. Однако же и он испугался, собрался из деревни бежать.

Дайнека сосредоточенно смотрела перед собой.

– Стало быть, Митю Ренкса зарубил председатель?

– Хохлиха его видела в бане, в окно, а людям сказать побоялась.

– Откуда Митя узнал, что Манечка беременна от Савицкого?

– Думаю, она сама ему перед свадьбой сказала. Честная была, врать не умела. – Старик улыбнулся, и морщинки у глаз сомкнулись светлыми лучиками.

– Какая она была? – спросила Дайнека.

Прохор Федотович задумался, глядя в одну точку, потом опять улыбнулся.

– Добрая была… Красивая… Светлая… Всем улыбалась. Жизнь – горше редьки, а она светится, будто бы изнутри.

– Он ее изнасиловал, – убежденно заявила Дайнека. – Я уверена.

– Этого ты знать не можешь, – поправил ее отец.

– Могу, – упрямо возразила она. – Сама Манечка с ним не могла.

– Сама не могла, – подтвердил Прохор Федотович. – Я Манечку понимал. Сама не могла.

– Значит, он все-таки ушел от ответственности, – в голосе Вячеслава Алексеевича послышалось недовольство. – Значит, сбежал.

– Кто сказал? – Старик опустил голову. – Никуда не сбежал. Я его в Покосном дождался, когда он в контору приехал. Увез в лес и там задавил.

– Что значит задавил? – Дайнека уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.

– Взял удавку, – Прохор усмехнулся, – рука-то одна. Накинул и удавил.

– Убили?

Старик поднял глаза.

– Убил. Теперь могу рассказать. Жизнь прожита.

– Вот как… – проронил Вячеслав Алексеевич и встал на ноги. – Если все – мы поедем. Нам еще в Москву возвращаться.

– Подожди, – попросила Дайнека. – Хочу спросить одну вещь… – Она снова обратилась к Исаеву: – Сын Манечки и сын Верки Ехременковой родные братья?

Старик кивнул.

– И еще… Кто, по-вашему, написал тот роман?

– И думать нечего: брат ее, Ленька. Он ко мне приезжал, Маню разыскивал, расспрашивал, у других узнавал. Все записывал.

– Ясно, – Дайнека тоже встала со стула, обняла старика и с чувством сказала:

– Живите долго, Прохор Федотыч.

Глава 50

Разоблачение

Когда выехали в Москву из деревни, было уже темно. Впереди – более двухсот километров плохой дороги. Дайнека спросила:

– Ты как?

– Не волнуйся, доедем, – сказал отец. – У тебя в сумке звонит телефон.

Дайнека вынула его, ответила:

– Слушаю, – и, зажав трубку, прошептала: – Это Светлана.

Больше ничего не сказала. Вячеслав Алексеевич не отрывал глаз от дороги, поэтому не заметил, как изменилось ее лицо. Наконец, она засунула трубку в сумку.

– Папа, они опять были в нашей квартире…

– Кто? – не понял Вячеслав Алексеевич.

– Те люди. Трое мужчин.

– С чего ты взяла?

– Светлана видела их из окна.

Отец не сдержался:

– Они что? Идиоты?!

Дайнека не поняла: то ли он испугался, то ли был раздражен.

– В каком это смысле?

– Только идиоты приходят в чужую квартиру и расхаживают по ней при включенном свете и раздвинутых шторах.

– Когда в ночь убийства они явились к Тихонову, один из них сразу прошел к окну и зашторил его.

– Что еще сказала Светлана?

– Десять минут назад они были у нас, что-то искали на шкафу в моей комнате.

Вячеслав Алексеевич фыркнул:

– Я же говорю – идиоты! – Одной рукой он обнял дочь. – Не бойся. Сегодня я переночую с тобой. Завтра во всем разберемся. Я найду этих ребят. Что-то они зачастили.

Дайнека счастливо улыбнулась. Она готова была подвергнуться любым испытаниям, лишь бы папа был рядом с ней.

К дому подъехали в три часа ночи. На страх не осталось сил. Просто поднялись к себе в квартиру, разошлись по своим комнатам и мгновенно уснули.

Дайнека проснулась раньше отца. На часах было шесть. Она повела глазами и сосредоточилась на шкафу, куда, по словам Светланы, заглядывали незваные гости. Поднявшись с кровати, взяла стул и приставила к шкафу. Влезла, пошарила рукой, пытаясь понять, что там наверху. Сразу же наткнулась на проводок, потом обнаружила цилиндрическую штуку, похожую на толстую ручку. Один ее конец придвинули к самому краю. Не нужно было иметь опыт шпиона, чтобы понять, что это видеокамера. Дайнека взяла ее, слезла со стула и направилась в отцовскую спальню. Там растолкала его и, когда он открыл глаза, показала ему находку.

– Что это? – спросил он сонным голосом.

– Видеокамера.

– Откуда она у тебя?

– Нашла на шкафу в моей комнате.

Вячеслав Алексеевич энергично помотал головой, заставляя себя проснуться.

– Видишь? – Дайнека показала ему коротенький проводок, торчащий из цилиндра.

– Вижу…

– Видеокамера дистанционная. Сидит сейчас кто-нибудь где-то недалеко и смотрит на нас. – Она направила камеру на себя и помахала рукой. – Алло, ребята, вы меня видите?

Вячеслав Алексеевич протянул руку и отобрал у нее камеру.

– Что будем делать?

Он сел на кровати, уперся локтями в колени и опустил голову.

– Па-а-ап…

– Иди к себе. Мне нужно одеться.

Дайнека вышла за дверь и отправилась в свою спальню. К ней заглянул отец и удивленно спросил:

– Ты еще не одета?

– А мы куда-то идем?

– Недалеко, – он уточнил. – Впрочем, можешь пойти в тапках.

Дайнека недоуменно застыла, пытаясь постичь смысл его слов. Он же взял ее за руку и потянул за собой. Они вышли на лестничную площадку, отец подошел к соседской двери, достал ключ, после чего открыл ее и зашел внутрь. Дайнека вслед за ним перешагнула порог, намереваясь поинтересоваться, как он смеет заходить в чужую квартиру без спроса.

Вячеслав Алексеевич жестом велел ей помолчать, взял за руку и повел в дальнюю комнату, где обычно никто не жил. Комнаты Нины и Эльзы Тимофеевны располагались в противоположной части квартиры. Распахнув дверь, он велел дочери зайти внутрь.

У окна стоял большой стол, на котором размещались три монитора. В креслах у столов сидели три человека. Все трое – мужчины. Все в темной одежде. У каждого из них на голове были наушники.

– Что это? – Дайнека потопталась на месте, потом указала рукой. – Кто это?

Вячеслав Алексеевич подошел к одному из сидящих и снял наушники. Тот обернулся и резко встал. Вслед за ним подскочили другие.

– Все, ребята. Спасибо. Работа закончена, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Все свободны.

Один за другим они сложили на стол наушники и вышли из комнаты.

Отец сел в одно кресло, в другое села Дайнека. Ее взгляд перебегал с одного монитора на другой, с другого – на третий. На всех трех экранах отображалась их квартира.

– Ты мне объяснишь? – спросила она.

Отец повел рукой и спокойно сказал:

– Как видишь, за тобой велось наблюдение.

– Зачем?

– А как еще я мог тебя защитить?

– Это они заходили в нашу квартиру?

– Им приходилось там появляться. Что-нибудь постоянно ломалось.

– А почему приходили все трое?

– Времени было мало. Один – камеру проверяет, другой микрофон…

– Они не только смотрели?

– Слушали твои разговоры.

– Кто все это организовал?

– А как ты думаешь? – Отец склонил голову и выжидающе смотрел на нее.

– Ты?

Он повторил:

– Как еще я мог тебя защитить?

– Ясно, – она сказала так не потому, что ей действительно все было ясно, а потому, что кроме этого сказать ей было нечего. – Но Нина… – Дайнека готова была расплакаться. – Нина как на это пошла? Эльза Тимофеевна… Они с ума посходили?