Смута в Московском государстве - Коллектив авторов

В посланники ее величества к царю был назначен сэр Вильям Рассел, третий сын пэра Бедфорда, умный и благородный джентльмен. Но он и его друзья, после серьезного обсуждения этого назначения, отклонили его. Тогда компания купцов выпросила это назначение для сэра Джерома Бауса, который и был хорошо снаряжен за счет компании. Впоследствии общество расплатилось за свои хлопоты, т. к. этот посол не имел никаких других достоинств, кроме приятной наружности и обхождения. Оба посланника — королевы и царя,— получив отпуск и письма, были отправлены на хороших кораблях и благополучно прибыли в бухту Св. Николая. Русский посол отправился к царю сушей и вскоре вручил свои письма и посольский отчет, которые были с радостью приняты. Сэр Дж. Баус на купеческих судах пустился медленно вверх .по реке Двине за тысячу миль от Вологды. Царь послал навстречу ему пристава Михаила Протопопова, чтобы он приготовил для посланника провизию, подводы и лошадей на всем пути для него и его спутников. В Ярославле его встретил другой слуга царской конюшни с двумя прекрасными иноходцами на тот случай, если посол захочет ехать верхом. У самой Москвы он был с большим почетом встречен князем Иваном Сицким, выехавшим к нему навстречу с 300 хорошо снаряженных верховых, которые сопровождали сэра Бауса до места его остановки. Царский дьяк Савелий Фролов был послан царем поздравить посла с благополучным прибытием, неся ему на ужин множество мясных блюд и обещая ему хорошее содержание. На следующий день царь прислал знатного человека Игнатия Татищева навестить сэра Дж. Бауса и узнать, как он чувствует себя, не нуждается ли в чем-либо, а также сказать, что если он не слишком устал с дороги, то может быть принят через два дня, в следующую субботу, т. к. царь очень ждет встречи с ним. Баус отвечал, что надеется быть в состоянии представиться его величеству.

Как было назначено, в 9 часов в этот день улицы заполнились народом, и тысячи стрельцов, одетых в красные, желтые и голубые одежды, выстроенных в ряды своими военачальниками верхом с блестящими самопалами и пищалями в руках, стояли на всем пути после его двери до дворца царя. Князь Иван Сицкий в богатом наряде верхом на прекрасной лошади, богато убранной и украшенной, выехал в сопровождении 300 всадников из дворян, перед ним вели прекрасного жеребца, также богато убранного, предназначенного для посла. Но он, недовольный тем, что его лошадь хуже, чем лошадь князя, отказался ехать верхом и отправился пешком, сопровождаемый своими слугами, одетыми в ливреи из стамета, хорошо сидевшие на них.

Каждый из слуг нес один из подарков, состоявших в основном из блюд. У дворца их встретил другой князь, который сказал, что царь ждет его; Баус отвечал, что он идет так быстро, как может. По дороге народ, отчасти угадав цель его посольства, которая была всем неприятна, кричал ему в насмешку: «Карлик!», что означает «журавлиные ноги». Переходы, крыльцо и комнаты, через которые вели Бауса, были заняты купцами и дворянами в золототканых одеждах. В палату, где сидел царь, вначале вошли слуги посла с подарками и разместились в одной стороне. Царь сидел в полном своем величии, в богатой одежде, перед ним находились три его короны; по обе стороны царя стояли четверо молодых слуг, называемых «рынды», в блестящих кафтанах из серебряной парчи с четырьмя скипетрами или серебряными топориками. Царевич и другие великие князья и прочие знатные вельможи сидели вокруг него. Царь встал, посол сделал свои поклоны, произнес речь, предъявил письма королевы. Принимая их, царь снял свою шапку, осведомился о здоровье своей сестры королевы Елизаветы. Посол отвечал, затем сел на указанное ему место, покрытое ковром. После короткой паузы, во время которой они присматривались друг к другу, он был отпущен в том же порядке, как пришел. Вслед за ним был послан дворянин высокого звания, доставивший ему к обеду две сотни мясных блюд; сдав их и получив награду, он оставил сэра Дж. Бауса за трапезой.

Если я и далее буду так подробно описывать ход дела, и без того продолжительного, это займет у меня слишком много времени; состоялось несколько секретных и несколько торжественных встреч и бесед. Король чествовал посла; большие пожалования делались ему ежедневно во всех видах снабжения; все ему позволялось, но, однако, ничто его не удовлетворяло, и это вызвало большое недовольство. Между тем было достигнуто согласие относительно счетов между чиновниками царя и компанией купцов; все их жалобы были услышаны, обиды возмещены, им были пожалованы привилегии и подарки, и царь принял решение послать к королеве своего приближенного послом. Если бы сэр Дж. Баус знал меру и умел воспользоваться моментом, король, захваченный своим сильным стремлением, пошел бы навстречу всему, что бы ни было предложено, даже обещал, если эта женитьба с родственницей королевы устроится, закрепить за ее потомством наследование короны.

Князья и бояре, особенно ближайшее окружение жены царевича — семья Годуновых, были сильно обижены и оскорблены этим, изыскивали секретные средства и устраивали заговоры с целью уничтожить эти намерения и опровергнуть все подписанные соглашения. Царь в гневе, не зная, на что решиться, приказал доставить немедленно с Севера множество кудесников и колдуний, привести их из того места, где их больше всего, между Холмогорами и Лапландией. Шестьдесят из них было доставлено в Москву, размещены под стражей. Ежедневно им приносили пищу, и ежедневно их посещал царский любимец Богдан Вельский, который был единственным, кому царь доверял узнавать и доносить ему их ворожбу или предсказания о том, о чем он хотел знать. Этот его любимец, утомившись от дьявольских поступков тирана, от его злодейств и от злорадных замыслов этого Гелиогабалуса, негодовал на царя, который был занят теперь лишь оборотами солнца. Чародейки оповестили его, что самые сильные созвездия и могущественные планеты небес против царя, они предрекают его кончину в определенный день; но Вельский не осмелился сказать царю все это; царь, узнав, впал в ярость и сказал, что очень похоже, что в тот день все они будут сожжены. У царя начали страшно распухать половые органы — признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет; он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни.

Каждый день царя выносили в его сокровищницу. Однажды царевич сделал мне знак следовать туда же. Я стоял среди других придворных и слышал, как царь рассказывал о некоторых драгоценных камнях, описывая стоявшим вокруг него царевичу и боярам достоинства таких-то и таких-то камней. И я прошу позволения сделать небольшое отступление, изложив это для моей собственной памяти.

«Магнит, как вы все знаете, имеет великое скрытое свойство, без которого нельзя плавать по морям, окружающим землю, и без которого невозможно узнать ни стороны, ни пределы земли. Гроб персидского пророка Магомета из стали чудесно висит над землей в его Мавзолее в Дербенте». Он приказал слугам принести цепочку булавок и, притрагиваясь к ним магнитом, подвесил их одну на другую. «Вот прекрасный коралл и прекрасная бирюза, которые вы видите, возьмите их в руку, их природный цвет ярок; а теперь положите их на мою ладонь. Я отравлен болезнью, вы видите, они показывают свое свойство изменением цвета из чистого в тусклый, они предсказывают мою смерть. Принесите мой царский жезл, сделанный из рога единорога с великолепными алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями, богатыми в цене; этот жезл стоил мне семьдесят тысяч марок, когда я купил его у Давида Гауэра, доставшего его у богачей Аугсбурга. Найдите мне несколько пауков». Он приказал своему лекарю Иоганну Ейлофу обвести на столе круг; пуская в этот круг пауков, он видел, как некоторые из них убегали, другие подыхали. «Слишком поздно, он не убережет теперь меня. Взгляните на эти драгоценные камни. Этот алмаз — самый дорогой из всех и редкостный по происхождению. Я никогда не пленялся им, он укрощает гнев и сластолюбие и сохраняет воздержание и целомудрие; маленькая его частица, стертая в порошок, может отравить не только человека, но даже лошадь». Затем он указал на рубин. «О! Этот наиболее пригоден для сердца, мозга, силы и памяти человека, очищает сгущенную и испорченную кровь». Затем он указал на изумруд. «Этот произошел от радуги, он враг нечистоты. Испытайте его; если мужчина и женщина соединены вожделением, имея при себе изумруд, то он растрескается. Я особенно люблю сапфир, он сохраняет и усиливает мужество, веселит сердце, приятен всем жизненным чувствам, полезен в высшей степени для глаз, очищает взгляд, удаляет приливы крови к ним, укрепляет мускулы и нервы». Затем взял оникс в руку. «Все эти камни — чудесные дары божьи, они таинственны по происхождению, но, однако, раскрываются для того, чтобы человек их использовал и созерцал; они — друзья красоты и добродетели и враги порока. Мне плохо; унесите меня отсюда до другого раза».