Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Валерьевна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оказалось, что база отдыха находится вовсе недалеко от города — около десяти-пятнадцати километров, но располагается в весьма живописном месте. Смешанный лес густо окружает территорию, по которой так же протекает речка — довольно узкая, но чистая. Домики на территории рассчитаны, в основном, на четверых, но с проживанием в двух разных комнатах с общей маленькой террасой. На удивление нас заселили вместе с Ирой и не пришлось даже меняться с кем-либо. Спасибо старосте — хоть в этом не подвела.
Обустроены домики оказались вполне прилично. Комнатка для проживания маленькая — умещается лишь две односпальные кровати и небольшой стол между ними, но довольно уютная, отделанная шпоном теплых оттенков. Попадая в такой домик кажется, что находишься где-то на даче. Я даже удивилась, что для студентов соорудили столь достойную базу, но Ира быстро развеяла все мои похвалы, объяснив, что база, хоть и принадлежит институту, но не предназначена для студентов. Она для обычных людей — тут арендуют домики на выходные по вполне неприличной цене, а студенты пользуются этим местом лишь на редких выездах.
Собственно, мне без разницы, главное, что жить два дня будем как белые люди. На столиках для нас уже лежит расписание — замечательно, есть еще час до общего сбора, и я собираюсь потратить его лишь на одну вещь — сон. Ирка говорит, что сходит к реке подышать воздухом, и я искренне ей благодарна. Меняю спортивный костюм на майку с шортами, ставлю будильник и укладываюсь на непривычно узкую кровать, которая, впрочем, сейчас кажется мне удобнее любой другой. В домике едва шурша работает обогреватель, наполняя маленькое пространство теплом, за тонкими стенами слышны разговоры проходящих мимо студентов, и это именно то, что мне нужно — я засыпаю.
Я снова чувствую его присутствие. Он садится на кровать, отчего проминается тонкий матрас, но не двигается. Я просто чувствую, что он рядом каждой клеточкой, его запах наполняет душную комнату, и мне становится жарко. Одеяло мешает, оно сродни теплой шубе, поэтому я отбрасываю его и не глядя утрамбовываю в ногах. Теплая ладонь ложится на мою ногу и поднимается выше, моя кожа покрывается мурашками. Марк наклоняется ко мне, и я ощущаю тяжесть его тела, губы ищут впадинку за ухом, а я доверчиво изгибаю шею, чтобы дать доступ, и когда Марк целует, меня пробивает дрожь. Кажется, он воспринимает это, как знак к действию, и губы начинают прокладывать дорожку по шее, а ладонь подниматься выше, проходясь по разгоряченной коже. Боже, что это за наслаждение! Оно скапливается в животе и тянет, требует более откровенных ласк, горячих прикосновений и поцелуев. Этот сон не я хочу досмотреть до конца!
Я переворачиваюсь на спину, раскрываю глаза и понимаю, что это, черт побери, не сон! Это Марк в моей комнате, на моей постели наклоняется ко мне и целует. Мысли вдруг сбиваются, я забываю, что хотела сделать, едва поцелуй углубляется, становится жадным, даже ненасытным. И эта жадность поглощает и меня, ведь я остервенело отвечаю. Наверное, я хотела пальцами зарыться в его волосы — так и делаю. Зарыться, пропустить мягкие короткие пряди между пальцев и сжать посильнее, чтобы скальп снять с этого обнаглевшего в край одногруппника!
— Черт, Вера! — вскакивает он, освобождаясь от моего захвата. Подскакиваю и я, едва проталкивая кислород в легкие, смотрю на Марка с нескрываемым желанием если не убить, то серьезно покалечить!
— Ты что тут делаешь? — еще немного сдерживаясь, рычу я.
— Ответ очевиден, — эту улыбку хочется стереть с его лица.
— Ты как вообще сюда попал?
— Дверь была не заперта, — легко отвечает он.
— Это повод, чтобы заходить в чужую спальню и лезть в постель? — у меня голос срывается от недостатка кислорода.
— Вера, не надо преувеличивать. Я бы не оказался в этой постели, будь ты против.
— Меня никто не спрашивал! — срываюсь я на крик. Ну как можно быть столь непрошибаемым?
— Но не будешь же ты отрицать, что была отнюдь не против моих действий?
Я не только это отрицать не буду, я бы подтвердила, что мне и продолжения до боли хотелось, но черт, во сне, где после не наступают последствия и не приходится разбираться с возникающими отношениями! Сама в толк не возьму, как только духа хватило его прервать.
— Выйди отсюда, — единственное на что у меня хватает сил.
Марк не двигается с места, и я повторяю, едва заставляя себя волочить языком:
— Выйди.
— Вера, так не будет продолжаться вечно, — произносит Марк, — я не думал, что ты любительница лирики любовных романов, и, что будешь вести себя также, как их героини. Но это даже забавно.
Мне не хватает сил ему ответить, да и голова настолько отягощена остатками сна и реальности, что произвести какой-либо мало-мальски достойный ответ не в состоянии. Поэтому, я лишь молча наблюдаю, как Марк уходит.
Глава 18
Смысла ложиться спать, как, впрочем, и желания уже нет. Я иду в душ, предварительно запирая входную дверь на ключ и дважды проверяя действительно ли она заперта. Вода, конечно, холодит, но даже она уже не способна остудить кипящую кровь в жилах. Как Марку так просто удается манипулировать моими чувствами? И почему я, всегда полагавшая, что не только имею выбор, но могу и правильно им воспользоваться, вдруг испытываю нечто подобное к нему? Быстро охлаждаюсь и возвращаюсь в комнату, и едва с перепуга не роняю полотенце, едва держащееся на груди, когда кто-то начинает истошно барабанить в дверь.
— Вера, ты там? — вдруг кричит Ирка. Я не на шутку испугалась, ведь она именно кричала, и бросилась открывать дверь.
— Что случилось? — спрашиваю я, ожидая, что она скажет едва ли не о нашествии инопланетян.
— Вер, ты видела кто наши соседи? — спрашивает она, трясущимися руками цепляясь за мои плечи.
— Что…? Какие соседи? — честно не понимаю, о чем речь, и состояние Ирки вообще не вяжется в моем усталом мозгу с ее вопросом.
— Там живут Мартынов и Марк! — орет она мне в лицо.
Соседи, Мартынов, Марк, соседи… Марк и Мартынов соседи… Марк и Мартынов наши соседи по домику!? —
