Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

Многократная пахота там, где она не была связана с запашкой навоза, была направлена обычно на рыхление или, как говорили в XVIII в., “умягчение” земли. Однако не менее, а может быть и более важной задачей была борьба с сорняками. Обсуждая мнение о преимуществах зяби, т. е. осенней первой распашки, как лучшем средстве извести сорняки, П. Рычков склоняется все же к весенней распашке, говоря о ней уже более подробно: распахать можно пораньше, сразу же как сойдет снег, и “продолжать до тех пор, пока трава не укоренится”, т. е. пахать все время, пока вообще не взойдет (по сроку) весенняя трава, так как с крепкой травой пахать тяжело. В обычных же условиях сорняки изводит “перепарка”, минимум которой был всюду примерно около 2 недель. И наоборот, при однократной вспашке боронование могло быть многократным, т. е. пока пашня не достигнет нужной кондиции. Критичный взгляд на эту практику XVIII в. (и, наверное, традиционную) высказывался неоднократно виднейшими агрономами этой эпохи. Например, А. Олишев, доказывая необходимость для Вологодского края троения, писал, что нельзя вывозить навоз (в июне) на невспаханное после озими поле. После запашки навоза “как бы много земледелец с бороною своею по той пашне ни ездил, то может только одну поверхность разборонить мелко”[514]. Крестьянин, чтобы сократить число боронований, водружал на легкую борону пни, чурбаны, колеса, замачивал борону в воде. Как уже говорилось, яркий способ сокращения числа боронований есть у А.Т. Болотова. Он пишет, что в Каширском уезде принято (разумеется, в первую очередь у помещиков) следующее: “Наиболее боронят здесь в 3 и 5 борон, одна за другою, и в таком случае первая пускается острыми, а последующие толстыми концами”[515]. Ведь, строго говоря, это пяти- и трехкратное боронование. В инструкции М.М. Голицына приказчику в с. Троицкое (1767 г.) назидательно предписано: “Въспахав, по нескольку дней (чтоб мог дерн и трава перепреть) боронить хорошим уводом”[516]. Откуда ясно, что речь идет о многократной бороньбе, либо о веренице борон. На Урале, в некоторых уездах Пермской губ. при многократной пахоте на неудобряемях землях была в практике особенно интенсивная бороньба. Так, в Камышловеком у. “удобряют оную (то есть землю, – Л.М.) тройственною перепашкою, а более ничем. Боронят по шести и по десяти раз”[517].

Вместе с тем вполне очевидно, что такая практика встречалась редко. В топографическом описании Тверской губернии постоянно отмечается по всем уездам бороньба на 2-х лошадях, т. е. двумя боронами одновременно, что косвенно свидетельствует о практике широкозахватного боронования (поскольку для экономии времени и уменьшения кратности боронования употребляют сразу как минимум две бороны).

Разумеется, на обширной территории России были и случаи, когда при многократной вспашке боронование было однократным. Это, в частности, большинство уездов Пензенской губернии. Здесь и под озимь, и под яровые землю пахали сохами дважды, а боронили лишь однажды[518]. В Чембарском у. “дикую и новую залежь” пахали трижды, но боронили, как и всюду, один раз[519].

Таким образом, в целом можно со всей определенностью говорить, что интенсификация обработки почв совершалась при малейшей возможности. Но в огромном большинстве районов России условий для этого не было.

Очерк третий

Что и как сеяли на полях России?

Уже в 70-х гг. XVIII в. в Российских краях были в ходу в полеводстве следующие культуры: рожь яровая обыкновенная (овыдь), рожь озимая, пшеница яровая (обыкновенная, пшеница-ледянка или зяблая, “зебревая”, арнаутка или горновка, татарка); овес обыкновенный, овес многоплодный, черный овес, сибирский овес, ячмень обыкновенный, голый ячмень, черный ячмень, шестигранный ячмень, шестистрочетый голый ячмень, двугранный ячмень, греча обыкновенная, греча сибирская или озимая, чечевица обыкновенная, полба яровая, мак, просо белое и черное, бор желтый и красный, лен обыкновенный, лен псковский, лен великолуцкий, лен корельский, лен мариенбургский, конопля обыкновенная, бобы русские (широкие), горох обыкновенный, горох сахарный, репа обыкновенная, репа плоская, большая толстая репа и др. Помещики широко использовали и европейские сорта зерновых (английскую рожь, английский ячмень, эрфуртский белый овес, восточный овес, валахе кую озимую рожь и др.)[520].

Даже из этого, далеко не полного перечня культур, многие из которых были предметом возделывания исключительно помещичьих хозяйств, отчетливо виден явственный процесс обновления фонда зерновых и иных культур за счет так называемой интродукции, т. е. переселения сортов и отдельных видов сельскохозяйственных культур из отдаленных районов Европы, Азии и т. п. Мы касаемся здесь этого процесса лишь в той его части, механизм которой был в значительной мере стихиен. Форсирование этого процесса целиком принадлежит функции агрономической науки, зародившейся в середине – второй половине XVIII века. Процессы интродукции являются в историко-культурном аспекте воплощением активизации личного, индивидуального опыта. Однако, хотя во второй половине века опытные работы получили известный размах, природно-климатические условия России не располагали к экспериментам. Их основным носителем были помещичьи хозяйства. Только в городском огородничестве в XVIII в. внедрение новых растений было очень активным. Лишь в одном случае интродукция была в XVIII в. доведена до логического конца, т. е. переселенный вид к концу века стал достоянием агрикультуры значительной части крестьянства. Речь идет о картофеле или тартофеле, прозванном в России земляными яблоками. Активная пропаганда его началась примерно в 50-е гг., но только к 90-м годам картофель стал заметен на крестьянских огородах.

Думается, что какое-то отношение к интродукционным процессам имели и некоторые явления, происходящие в агрикультуре и внутри самой России. Огромные пространства, где жило русское население, отличались большим разнообразием природно-климатических условий. Поэтому переселение сортов-аборигенов в иные районы представляется явлением принципиально важным.

В XVIII веке, в отличие от более раннего времени, семеноводство стало весьма заметной отраслью сельского хозяйства. Снабжение привозными семенами лучших сортов льна районов Тверской, Калужской, Тульской, Рязанской и других более южных губерний стало важнейшей функцией крестьянских и помещичьих хозяйств Псковской губернии и близлежащих районов. Правда, семена эти через два года, как тогда говорили, “перерождались”, но у многих это отнюдь не отбивало охоту иметь лучший товарный лен. Об этом свидетельствует Василий Приклонский, сообщая, что тверские (кашинские) помещицы регулярно закупают псковские семена льна[521]. Барон Вульф, деревни которого были в Ямбургском и Копорском уездах Ингерманландии, раз в 3 года регулярно закупал семена псковского и мариенбургского льнов[522]. Семена льна из Нечерноземья