Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Амос с Джимом запели. Наоми с Алексом подхватили песенку. Все это выглядело мелкой дешевкой без капли фантазии, но ведь они для нее старались, хотя не обязаны были. И когда Алекс сказал ей задумать желание и задуть свечки, она их просто задула. Не знала, чего пожелать.
Амос выдернул и сунул в утилизатор резиновые свечки, Наоми стала резать пирог, а Джим раздал всем груши с чаем и кофе.
– По традиции полагалось бы не к завтраку, – объяснила Наоми, вручая Терезе угловой ломтик, – но мы хотели успеть до перехода во Фригольд. На верфях у всех минуты свободной не будет.
– Все корабельные дела надо бы успеть до того, – согласился Джим.
Прошлый ее день рождения праздновали в бальном зале здания Государственного совета. Среди гостей были важнейшие персоны большого человечества, и Тереза – одна из них. Катастрофа, уничтожившая «Тайфун» и станцию «Медина», раздавила и отца, так что Тереза ощущала на своих плечах груз всей империи. Тогда она знала, чего пожелать. Выхода. И вот ее желание исполнилось. Совсем не так, как ей тогда представлялось.
Она осторожно откусила пирог, и оказалось… хорошо. Ненавязчивый вкус. Чуточку жестковат, чуточку суховат, но вкусно. Его выпекали не лучшие пекари тысячи миров в усердии впечатлить дочку бога-императора. Над ним не произносили торжественных речей, где были скрыты важные политические намеки, за ним не вручались тщательно продуманные подарки, о которых она спустя неделю не могла вспомнить. Ничего более непохожего на прежнюю жизнь она бы и вообразить не сумела. Даже забудь они про ее день рождения, вышло бы более привычно. Она не раз чувствовала себя забытой, даже стоя в лучах прожекторов.
Ондатра ткнулась ей в руку мокрым носом и негромко вопросительно взлаяла. Тереза отломила ей кусочек пирога. Собака принялась шумно обрадованно жевать.
– Что такое? – спросил Джим.
Она не сразу поняла, что он обращается к ней.
– Ничего. А что? – Ты вздыхаешь.
– Разве?
– Вздыхаешь, – подтвердил Алекс.
– Ничего, – сказала она. – Просто подумала, что все совсем не так, как в прошлом году. Только и всего.
– Не лучший способ отметить «добрые шестнадцать», – скривился Алекс. – Тут полагался бы большой праздник.
– Ты это о чем? – удивился Джим. – Большой праздник был в прошлом году. Кинсеаньера[2]. Какие еще «добрые шестнадцать»?
– В ваших местах, может, и так, – отмахнулся Алекс, – а на Марсе празднуют шестнадцатилетие.
Наоми с ласковым недоумением обратилась к Джиму:
– Ты про «квинсе»? Откуда знаешь?
Амос улыбался пустой дружелюбной улыбкой, означавшей, что он не знает и знать не хочет, о чем они толкуют, да и пусть себе. Он иногда напоминал ей огромного терпеливого пса среди выводка щенков.
– Пятнадцатилетие. Кинсеаньера, – упорствовал Джим. – Почти на всей Земле это большой день. Мне праздник устраивал отец Цезарь. Поставили шатер, пригласили живой оркестр. Мне пришлось надеть костюм и научиться танцевать. Множество знакомых положили деньги на мой образовательный счет. Было забавно, хотя и немножко неловко.
Наоми хмыкнула.
– Я думала, это обычай Пояса.
– А у вас танцы были? – И танцы, и выпивка.
– Выпивка в пятнадцать лет? – удивился Алекс.
– С этого возраста родители лишались льгот и налоговых вычетов. Так что с пятнадцати обычно начинали работать. По крайней мере, до Союза перевозчиков. Па подняла возраст до семнадцати. Но праздновали по-прежнему.
– Значит, вы в пятнадцать ушли от родителей? – спросила Тереза.
– Я раньше, – ответила Наоми. – Отца я не знала, а мать работала по долгосрочному контракту на грузовике, туда детей не брали. Я больше жила с тиа. Кое-кто из них был со мной в родстве, но далеко не все.
– А я матери совсем не помню, – сказала Тереза. – Я была маленькой, когда она умерла.
– Тяжело. – Наоми произнесла это так, будто соглашалась с чем-то.
Тереза ждала следующего вопроса: «От чего она умерла?» Она сразу пожалела, что подняла эту тему. Но никто не стал к ней приставать.
– Ничего не знаю, – сказал Алекс. – В долине Маринера отмечали шестнадцать, и точка. Те, кто не праздновал тринадцать. Такие тоже были.
– Вот почему ты так переживал, что мы не попали на день рождения Кита? – спросил Амос.
Алекс опустил глаза, но сразу прикрыл вспышку боли добродушным огорчением.
– У нас с Жизель тот год выдался хуже всех. Лучше было не соваться, а так да. Ужасно грустно мне было его пропустить.
Тереза, к нескрываемому огорчению Ондатры, доела свой кусок. Она провела с этими четверыми почти год. А после эпического провала попытки сплавить ее дальней родственнице в Новый Египет, пожалуй, и еще год проведет. Другие приходили и уходили, а основная команда оставалась. И она слушала их разговор как легкий треп в кругу семьи. Только это была не ее семья. Отчасти потому, что здесь не было никого ее возраста. Их воспоминания о временах до врат ей казались чем-то вроде передачи по видео. Ее охватывала клаустрофобия при мысли о человечестве, запертом в одной системе. У них все происходило иначе, а как – она могла только гадать. И никогда не поймет этого так, как понимали они.
Она присмотрелась к Амосу. Он не участвовал в разговоре о родителях и днях рождения. Он тоже следил за беседой со стороны, и она почувствовала некоторое сходство с ним. Но ему в стороне было удобно. Ему где угодно было удобно.
Ей никогда не испытать того, что испытали они. Ей достался только собственный опыт. Никто и нигде не жил так, как она, а самые близкие ей люди остались на Лаконии или умерли. Другие находили в своем прошлом аналогии и общие обычаи вроде одинаковых дней рождения, а ее жизнь была ни на что не похожа. Нигде во всей вселенной не соберутся за столом люди, чьи отцы готовили их решать судьбы человечества; люди, которые отказались от предложенного бессмертия, чья частная жизнь подстраивалась к ритму галактического государства.
У нее оставалась только надежда найти себе место, чтобы выстроить там жизнь пусть не нормальную, но хоть вразумительную. А потом дождаться, пока она станет теплым уютным прошлым, которым можно поделиться с другими.
От одной этой мысли она чувствовала себя усталой.
Вежливо прогудело предупреждение. Корабль напомнил им, что эта минута кончается и пора переходить к следующей. Они прибрали остатки праздничного завтрака, и Алекс неловко, торопливо обнял ее, прежде чем увести Джима с Наоми к лифту. Тереза с Ондатрой ушли с Амосом в машинный.
– Они хотят мне добра, – сказала Тереза.
– Угу.
В машинном
