Цветы под дождем и другие рассказы - Розамунда Пилчер

Он спросил:

— Но почему?

Она пожала плечами и тяжело вздохнула.

— Не знаю. Не имею понятия. Они так толком и не объяснили мне причины.

— Вы предполагали, что такое может случиться?

— Ни в коем случае.

— Он вам понравился?

— Да. Честно, понравился. Даже очень. Весьма приятный молодой человек. Любая мать мечтала бы о таком женихе для дочери. Симпатичный, обеспеченный, с хорошей работой. Мне всегда казалось, что Джулия влюблена в него сильнее, чем он в нее, но ты же знаешь, какая она. Вечно все делает напоказ. Она никогда не умела скрывать свои чувства. Думаю, ей следовало бы поучиться у него, как держать себя в руках.

— Джулия вернулась в Лондон?

— Нет. Она отказалась от квартиры, бросила работу. Она опять здесь. Не хочет никого видеть. Она, по-моему, очень несчастна. — Глаза их опять встретились. — Мне кажется, — сказала миссис Хоуторн, — тебе не стоит с ней видеться.

— На самом деле вы хотели сказать, что Джулия не захочет встретиться со мной.

— О Майлз, я и сама не знаю…

Внезапно она стала совсем другой, расстроенной и очень усталой. Как будто решила больше не притворяться, не делать вид, что она по-прежнему решительная и сильная.

— У нас тут был целый скандал, — призналась она. — Дерек пришел в ярость. Он, видите ли, купил себе новый костюм. Заявил, что не может вести сестру к алтарю в костюме, взятом напрокат в «Мосс Бразерс». Он все повторял: «А я-то купил себе этот чертов костюм», — как будто только это и имело значение. Бедняга, он так старался быть для нас опорой! А вот с Джулией сладить не смог.

— Где она сейчас?

— Помнишь малинник, который ты посадил за коттеджем, когда жил на ферме? Кажется, ты не дождался первого урожая, но сейчас мы собираем там отличные ягоды. Джулия пошла посмотреть, не наберется ли там достаточно малины нам на ужин. Может… Я хочу сказать, если ты не торопишься, ты захочешь ей помочь?

То была робкая просьба, шедшая прямо из сердца — по крайней мере, Майлз воспринял ее именно так.

Он сказал:

— Видите ли, если бы я знал, что произошло, знал, что свадьба отменилась, я не стал бы сворачивать сегодня с шоссе. Поехал бы прямиком в Лондон.

— Тогда я рада, что ты не знал.

— Я не хочу начинать все заново… Так, как оно было раньше. Не хочу, чтобы все опять закончилось плохо.

— Если бы я не знала тебя так хорошо, то решила бы, что ты просто эгоист. Джулии сейчас не нужны романы. Но ей определенно нужны друзья и их поддержка. Вы же с ней так хорошо дружили…

— Пока я все не испортил, сказав глупость. Объяснившись в любви.

— Это вовсе не было глупо. По крайней мере, я никогда так не думала. Просто ты выбрал неподходящий момент.

Утоптанная дорожка бежала между невысокими каменными оградами, заросшими вьюнком. Коттедж, в котором он прожил те незабываемые двенадцать месяцев, стоял на лугу, окруженный забором. Калитка криво свисала на сломанных петлях, огород зарос сорняками. Там, где когда-то ровными рядами росли капуста, картофель и морковь, теперь буйствовали крестовник и трава высотой по пояс. Одна только малина не сдавалась под натиском сорняков — верхушки кустов выглядывали из обступивших их джунглей. Джулии нигде не было видно.

Задняя дверь коттеджа оказалась заперта на замок. Он прошел по выложенной камнем тропинке, стараясь не зацепиться за колючие плети ежевики и отстраняя рукой высокие стебли кипрея. Перед домом он когда-то выращивал цветы, а за клумбами устроил небольшой газон. Теперь от него не осталось и следа, а цветы полностью заглушили сорняки. Сохранились только оранжевые ноготки, насеявшиеся по всей лужайке, — яркий ковер терпко пахнущих цветов.

Она была там; не собирала малину, не делала вообще ничего. Просто сидела неподвижно, погрузившись по пояс в оранжевое море. Темные волосы свернуты на затылке в небрежный узел, несколько прядей падают на лицо. Джулия очень похудела. Раньше она не была такой худой. Она не услышала его приближения, и когда он позвал ее по имени, рассеянно подняла глаза, словно пробуждаясь от сна.

— Джулия! — повторил он, и пошел к ней через свой бывший палисадник.

Она отбросила с лица прядь волос и посмотрела на него.

— Майлз…

— Сюрприз! — сказал он улыбаясь и присел на траву рядом с ней. — А мне-то сказали, ты собираешь малину.

— Что ты здесь делаешь?

Он объяснил в нескольких словах.

— Ты видел маму?

— Да, застал ее в саду. — Он устроился поудобнее, приминая телом цветы. — Она полола клумбу, но прервалась и угостила меня лимонадом, а одновременно поделилась новостями.

— Она тебе рассказала.

— Да.

Джулия опустила голову. Потом сорвала цветок и начала один за другим отрывать лепестки.

— Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума или что-то в этом роде.

Казалось, она вот-вот расплачется. Он не был удивлен. Наверняка последние пару недель она непрерывно рыдала. Слезы всегда были у нее близко. Она плакала по самым смехотворным причинам: увидев красивый закат или услышав, как церковный хор поет «На крыльях голубиных». И это — вместе с тысячей других вещей — ему в ней нравилось.

Он сказал:

— Вовсе нет. Думаю, ты повела себя очень мужественно. Надо быть очень храбрым, чтобы отменить свадьбу в последний момент. Но ты поступила верно. Нельзя было выходить замуж, если ты не считала это правильным.

— Сама мысль о том, что придется все отменить, повергала меня в ужас. Мама повела себя как ангел, но Дерек страшно разозлился. Все повторял, что я эгоистка, не думаю ни о ком, кроме самой себя…

— А по-моему, ты думала еще и о Хамфри.

— Попробуй убедить в этом Дерека.

— Если ты по-настоящему кого-то любишь, порой лучше бывает отпустить его с миром.

— Я его по-настоящему любила, Майлз. Я ни за что не согласилась бы выйти замуж, если бы не любила его. Он был именно таким, каким я себе представляла, я даже думать не могла, что встречу такого мужчину. Когда мы познакомились в Лондоне, я решила, что он на меня и не посмотрит. Вокруг него было столько других девушек. Но как-то раз он пригласил меня на свидание, а потом еще и еще. Я как будто оказалась совсем в другом мире. Все вокруг стало ярче, обрело новые краски. Когда он сделал предложение, я сразу ответила «да», потому что боялась, что он передумает. Вот так все и произошло. Любовь, какая выпадает не каждому.

— Но в конце концов ты решила не выходить замуж.

Она опять отвернулась и стала смотреть на крошечный садик, полуразрушенную каменную ограду, идиллический пейзаж, простиравшийся за ней. Пологие холмы, купы деревьев, коровы, мирно пасущиеся в теньке на берегу реки.

Он сказал:

— Все проходит. Постарайся это понять.

— Это было самое ужасное, что мне когда-либо приходилось делать. Было страшно совестно перед мамой. Она много месяцев занималась подготовкой — все ради меня. Надо было сообщить священнику и всем гостям, отменить прием. Бог знает, что они все подумали. Настоящий кошмар.

— Мама тебя прекрасно поняла.

— В глубине души мне хотелось, чтобы она разозлилась. Тогда мне не было бы так стыдно.

— Сила духа — вовсе не то, чего следует стыдиться.

Она ничего не ответила. Он продолжал, понимая, что это необходимо, хотя нужные слова находились не сразу.

— Как я уже сказал, все проходит. Время — лучший лекарь. Конечно, все это избитые фразы, но в них заключается правда, иначе люди не повторяли бы их снова и снова. Важно то, что тебе удалось сохранить себя. Джулию. Личность. За это ты и должна держаться.

Она сидела все так же молча, неподвижно, и он был вынужден заговорить снова, обращаясь к ее затылку и гадая, слушает она его или нет.

— Самое худшее уже позади. Теперь жизнь потихоньку начнет налаживаться.

— Я не верю, что моя жизнь когда-нибудь наладится. — Внезапно Джулия развернулась всем телом — он увидел ее лицо, залитое слезами, а в следующую секунду она бросилась к нему в объятия. — Он… Он хотел, чтобы люди думали, будто мы приняли обоюдное решение. — Майлз с трудом разбирал ее слова, так тесно она прижималась лицом к его плечу. — Но на самом деле это Хамфри решил, что не хочет жениться. Сказал, что недостаточно меня любит, чтобы… чтобы пожертвовать своей свободой. Он меня больше не хотел…

В горле у него застрял комок, сердце переполняла нежность. Джулия содрогалась от рыданий, и он крепко обхватил ее обеими руками, а подбородком оперся о макушку. Он чувствовал девичьи ребра под тонким платьем, а ее слезы намочили ему рубашку.

— Все будет хорошо. — Никакие другие слова почему-то не приходили ему в голову. — Все будет хорошо. Все уже позади.

— Я не знаю, что мне теперь делать.

— Хочешь, я тебе скажу?

Последовало еще несколько всхлипов и вздохов, а потом Джулия отстранилась от него, подняла заплаканное лицо и посмотрела Майлзу в глаза. От слез веки у нее распухли. Он подумал, что никогда еще не видел Джулию такой красивой.