Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни) - проф.А.Г.Знаменский

В тот же день и час, когда она умерла в Екатеринославе, о. Симеон увидел в Воронеже наяву отца скончавшейся девицы, который сказал ему: «Вам в Екатеринославе надо утешить скорбных, а Любонька со мною, но вы и нас не забывайте» («Монастырские письма», 1884, п. 17).

2 июля 1893 года к преосвященному Мартиниану, епископу Таврическому и Симферопольскому, явились настоятель Петропавловской церкви о. Димитрий Койко и один из местной интеллигенции, человек с высшим образованием. Они рассказали владыке о следующем.

В ночь на 30 июня означенному лицу приснился сон, что к нему подошел какой-то офицер с окровавленной повязкой на голове и просил его передать священнику Петропавловской церкви вопрос, почему тот не молится за него, а равно не молится тем угодникам Божиим, мощи которых находятся в пожертвованной им иконе, причем прибавил, что 20 июля, на Илию, образу этому исполнится двести лет. Видевший сон, немедленно утром отправился к настоятелю Петропавловской церкви и сообщил ему свое сновидение. На это о. Димитрий заметил, что в церкви нет двухсотлетней иконы, так как самая церковь существует лишь с 1805 года, а равно нет икон с частицами мощей, но что его удивляет явление офицера во сне, так как в церкви есть икона, которую, как рассказывал ему предшественник его, протоиерей Руднев, ныне уже умерший, во время Крымской компании привез какой-то офицер и оставил в церкви с условием, что если он возвратится из Севастополя, то возьмет икону обратно, если же не возвратится, то жертвует ее в храм.

Неизвестный офицер не возвратился и икона осталась в церкви. Это совпадение побудило о. Димитрия Койко осмотреть эту святыню, причем о. Димитрий, как лицу, передававшему сон, так впоследствии и владыке, засвидетельствовал, что, состоя четырнадцать лет при церкви, он ни разу не открывал того образа. Немедленно послали за диаконом и все три лица отправились в церковь для осмотра иконы.

Икона представляла кипарисную доску, на которой старинной живописью изображена Пресвятая Троица, а также" лики нескольких угодников. В особом углублении помещался серебряный крест. Когда его с большим трудом вынули, то оказалось, что он раздвигается и в середине его находятся частицы мощей св. Лазаря, св. великомученика Феодора Стратилата, св. апостола и евангелиста Луки и св. первомученика и архидиакона Стефана.

Надписи указывали, что тут были еще и другие частицы, в том числе первомученицы Феклы. Но осматривающих ждало еще большее удивление: внизу креста чуть заметной вязью стояла вырезанная надпись, гласившая: 7201 год от сотворения мира, а следовательно, иконе исполнилось двести лет. Когда об этом было доложено преосвященному Мартиниану, то владыка сделал распоряжение, чтобы в этой церкви ежедневно были совершаемы заупокойные ектений о воинах, павших на поле брани за Веру, Царя и Отечество («Свет», 1893).

В одном приходе по случаю смерти священника место его занято было другим. Но, к прискорбию прихожан, вновь назначенный иерей через несколько дней после первого богослужения, совершенного им в церкви, отошел в вечность.

Назначен был новый священник. По приезде в приход он вступил в должность, и в первый же воскресный день отправился в церковь для богослужения. Войдя в алтарь, священник невольно был страшно поражен: вблизи престола стоял незнакомый ему священник в полном облачении, но скованный по рукам и ногам железными цепями. Не понимая, что это значит, новый священнослужитель, однако, не потерял духа и приступил к совершению Божественной Литургии.

Лишь только окончена была служба, к новому удивлению служившего обедню, привидение исчезло. Священнодействовавший иерей понял, что виденный им священник есть обитатель загробного мира; но что означало необычайное явление его в таком устрашающем виде, не мог разгадать. Одно только заметил: что незнакомый ему узник и собрат, в продолжение всей службы, не вымолвил ни слова, и только, время от времени приподнимая скованные руки, указывал на одно место в алтаре, на котором, по-видимому, ничего особенного не было. То же самое повторилось и в следующую службу, с той лишь разницей, что новый священник по входе в алтарь прежде всего обратил внимание на то место, на которое указывало привидение. В углу на полу, поблизости от жертвенника, он заметил старый небольшой мешок. Когда он развязал его, то нашел в нем немалое число записок с именами умерших и живых лиц, какие обыкновенно подаются для поминовения на проскомидии. Как бы по внушению свыше священник понял, что записки эти при жизни стоявшего тут скованным собрата его, бывшего настоятелем этой же церкви, вероятно, остались не прочитанными им в свое время. Посему, начав службу, он первым долгом помянул на проскомидии имена живых и умерших, сколько было их в записках и тут же увидел, какую важную услугу он оказал загробному обитателю, ибо едва только успел окончить чтение поминальных записок, как железные оковы в одно мгновение спали с рук и ног узника, а сам он подошел к служащему священнику и, не говоря ни слова, поклонился ему в ноги («Странник», 1867, т. 1).

У секретаря тверского Приказа общественного призрения Селинина в 1850 году скоропостижно скончался родитель его, дьячок одной сельской церкви. Сын, узнав о кончине отца, впал в сильную тоску. Долго тяготила она его сердце. Но спустя год по смерти родителя своего, побывав в родном селе, Селинин несколько утешился, особенно тем, как сказывал сам, что видел могилу отца близ самого клироса, на котором певал покойник. Однако безпокойные думы о загробной участи покойного родителя не покидали его до тех пор, пока не явился ему отец во сне.

Однажды в Духов день, у обедни, он особенно усердно молился за отца, и в ту же ночь ему приснился покойный, который, подойдя, поклонился в ноги. «Помилуйте, батюшка, за что вы кланяетесь в ноги сыну своему?» – спросил Селинин. Но тот, не отвечая, поклонился второй и третий раз и потом уже сказал: «Спасибо, любезный сын, что ты меня не оставляешь»,- и сделался невидим. («Странник», 1864).

28 февраля 1831 года скончался в Москве генерал от инфантерии Степан Степанович Апраксин. В молодых летах он коротко познакомился с князем Василием Владимировичем Долгоруковым. Оба они служили в одном полку: первый – в чине полковника, второй – майора. Долгоруков умер в 1789 году в совершенной бедности, так что не было средств похоронить его. Друг его Степан Степанович Апраксин устроил на свой счет погребение и поминовение князя; казалось, он отдал последний долг, как родному брату.

На третий день после похорон умерший Долгоруков явился к своему благодетелю. Таинственный гость предсказал сердобольному другу долгую и благополучную жизнь на земле и обещал явиться незадолго до его кончины. После того Апраксин был особенно внимателен к нуждам бедных и радовался всякий раз, когда представлялся ему случай к благотворительности.

Прошло сорок два года и, верный своему обещанию, князь Долгоруков вторично посетил старца-генерала. Прежде всего, князь напомнил о себе и о том благодеянии, какое ему было оказано много лет тому назад, потом увещевал своего друга готовиться к смерти через двадцать дней, обещал еще раз посетить его за три дня до кончины и вышел из комнаты. Апраксин поверил словам загробного вестника: исповедался, причастился и ос вятился елеем. За три дня до смерти он пригласил к себе на ночь одного своего друга. В одиннадцать часов ночи явился Долгоруков и вступил в беседу с Апраксиным. Присутствовавший друг после рассказывал многим, что во время разговора Апраксина с Долгоруковым он ощущал невольный страх, хотя явившегося князя не видел, но голос его слышал. Через три дня Апраксин скончался («Душеполезное Чтение», 1867, ч. 1).

«В стране моей, – говорит блаженный Кир-Лука, – умер князь и был погребен, как должно. Однажды, проходя мимо кладбища, я увидел стоящего у одной могилы человека, черного, как потухший уголь. Он звал меня к себе. Я подошел и вот что услышал: «Я написал в завещании моем раздать бедным оставленные деньги за спасение моей души, и это завещание мое не исполнено до сих пор. Скажи, чтобы раздали непременно, а иначе я останусь навсегда в том положении, в каком ты меня видишь» («Пролог», 24 августа).

Йлиний младший рассказывает, что в Афинах был очень красивый дом, в котором, однако, никто не жил, так как в нем являлось привидение. Однажды в этот город прибыл философ Афинагор и узнав, что указанный дом продается очень дешево, купил его и переехал жить. В первую же ночь, когда Афинагор, по обыкновению, читал и писал, вдруг раздалось бряцание как бы железа и потом явился старик, скованный цепями. Старик подошел к Афинагору, но тот не обратил на него внимания, продолжая писать. Привидение сделало знак, чтобы Афинагор следовал за ним, но философ, с своей стороны, сделал ему знак, чтобы явившийся обождал, и, по-прежнему, продолжал писать. Потом взял свечу и последовал за явившимся стариком.