Коварные пески - Виктория Холт

— Очень, — ответила я.

Она кивнула и задумчиво вышла из комнаты.

Несколько дней спустя сэр Уилльям почувствовал себя хуже, что сильно встревожило миссис Линкрофт. Весь день она не отходила от него, а когда я, наконец, увидела ее, она сообщила, что ему стало лучше.

— Но мы должны быть очень осторожны, — пояснила она. — Еще один удар может оказаться роковым. И сэр Уилльям, конечно, сейчас очень слаб.

Миссис Линкрофт выглядела глубоко обеспокоенной, и я подумала: как повезло сэру Уилльяму, что у него такая хорошая домоправительница, она может стать даже прекрасной сиделкой, когда это нужно.

Когда я сказала об этом ей самой, она быстро отвернулась, видимо, чтобы скрыть свои чувства.

— Никогда не забуду, — тихо произнесла она, — что он сделал для Элис.

Я поняла, что говорить на эту тему ей тяжело, и решила спросить о другом.

— Вероятно, вечер будет отменен?

— О, нет! — откликнулась она, уже успев взять себя в руки. — Сэр Уилльям сам сказал, что не хочет этого. Все приготовления должны быть продолжены. Он даже послал за Нейпьером, чтобы сообщить ему о своем намерении. Меня это встревожило, потому что Нейпьер обычно его расстраивает. Но это не его вина, — добавила она быстро. — На сэра Уилльяма так действует один его вид. Нейпьер старается как можно реже попадаться ему на глаза. Но на этот раз… все прошло хорошо.

— Как жаль, что они… — начала было я. Миссис Линкрофт мягко меня остановила.

— Ничего нет хуже семейных ссор. Все же я думаю, со временем… — вдруг голос у нее ослабел, — я думаю, когда появятся дети… Сэру Уилльяму очень хочется, чтобы были дети.

В дверь постучали, и вошла Элис. Загадочно улыбаясь, она сообщила:

— Мистер Нейпьер хочет вас видеть. Он в библиотеке.

— Прямо сейчас? — спросила я.

— Он сказал: когда вам будет угодно.

— Спасибо, Элис.

Она не уходила, а мне хотелось остаться одной, чтобы привести себя в порядок, прежде чем идти в библиотеку. Но при Элис мне не хотелось этого делать.

— Вы, наверное, с нетерпением ждете, когда состоится ваше выступление на вечере, миссис Верлейн?

— В какой-то степени — да, с нетерпением.

Украдкой я несколько раз посмотрела на себя в зеркало. Волосы были в беспорядке. Хорошо бы заколоть их повыше, это придало бы моему виду большую внушительность. Несколькими быстрыми движениями я разгладила на себе платье. Мне бы хотелось надеть другое, лавандового цвета в тонкую белую полоску. Оно мне очень идет. Я купила его в маленьком магазинчике на Рю де Риволи. Пьетро одобрял, когда я покупала себе красивые платья, но, конечно, я могла себе это позволить, когда он стал знаменитым. Но и раньше я умела подбирать себе одежду в отличие от Роумы.

Я оглядела свое коричневое габардиновое платье. Оно выглядело вполне прилично, — добротное, рабочее платье. Но оно не из тех, что больше всего мне идут. Как жаль, я не знала заранее, что меня ждет встреча с Нейпьером.

Платье сменить я не смогла, но все-таки сумела поправить прическу. Пока я это делала, Элис стояла рядом.

— Вы выглядите какой-то… довольной, миссис Верлейн.

— Довольной?

— Даже больше того… Какой-то совершенно другой.

Должно быть, по мне было видно, как я волнуюсь перед предстоящим сражением, ведь именно сражение ждет меня во время встречи с Нейпьером Стейси.

Элис проводила меня до библиотеки. В этой комнате я была только один раз. Тогда меня поразили дубовые панели на стенах, они были сделаны в виде арок с пилястрами, поверху шел резной бордюр, затем карниз. Ажурный потолок был самым искусно сделанным во всем доме. Гербы семейств Стейси, Боументов и Нейпьеров входили в орнамент, придавая ему особую замысловатость.

Одну стену полностью занимал великолепный гобелен. Сотканный из шелковых и шерстяных нитей на льняной основе, он сразу привлек мое внимание не только мастерством исполнения, но и своим сюжетом. Высадка Юлия Цезаря на британский берег. Когда миссис Линкрофт показывала мне эту комнату, она сказала, что этот гобелен был начат вскоре после того, как было закончено строительство дома, но, не завершив работу, его отложили и забыли почти на сотню лет. Потом одна из женщин семейства Стейси, оказавшись отлученной от двора за какой-то проступок, взялась за него, чтобы скоротать время в изгнании, и довела работу до конца. В старинных домах всегда можно встретить подобные истории. Вещи здесь — связующая нить времен.

Три другие стены занимали книжные шкафы, за стеклянными дверцами которых виднелись кожаные корешки фолиантов с золотым тиснением. Паркетный пол устилали персидские ковры, в оконных нишах, как обычно, устроены сидения, а в центре комнаты — тяжелый дубовый стол с несколькими креслами.

Библиотека выглядела торжественно и строго. Войдя в нее, я тотчас подумала, сколько серьезных семейных советов проходило здесь в течение столетий. Именно здесь, я в этом не сомневалась, Нейпьер был подвергнут допросу после убийства брата.

За столом сидел он сам. При виде меня поднялся. В его голубых глазах засверкали характерные огоньки, придававшие его взгляду пронизывающую яркость. Об этих огоньках я уже как-то сказала, что они злые. Но не только злые. Ведь он, наверняка, предвкушал, как весело проведет время, причиняя мне боль во время нашего разговора.

— Садитесь, пожалуйста, — голос у него прозвучал мягко. Признак опасности, предупредила я себя.

— Полагаю, вы уже догадались, что я хочу поговорить с вами о предстоящем вечере. Настройщики уверяют, что рояль в зале в прекрасном состоянии, поэтому с этим все в порядке. Я уверен, что ваша игра изумит всех нас.

— Спасибо.

Как он вежлив! Когда же он ужалит?

— Вы когда-нибудь играли на концертной эстраде, миссис Верлейн?

— Нет… На большой — нет.

— Понятно. И не стремились к этому?

— Очень стремилась, — ответила я прямо. Он удивленно поднял брови. И я быстро добавила:

— Однако одного стремления для этого недостаточно.

— Вы хотите сказать, что не смогли достичь необходимого мастерства?

— Именно.

— Значит, ваше желание было недостаточно серьезным.

На это я ответила как можно суше:

— У меня началась семейная жизнь.

— Это не ответ. Насколько я знаю, и у гениев бывает семейная жизнь.

— Я не говорила, что я гений.

Его глаза недобро вспыхнули.

— Вы отказались от карьеры ради семьи, — сказал Нейпьер. — Но ваш муж оказался удачливее вас, ему не пришлось бросать свою карьеру.

Я не могла ничего сказать. Боялась голосом выдать свои чувства.

Как неприятен мне этот человек!

Нейпьер заговорил снова:

— Я выбрал произведения, которые вы будете играть для нас на вечере. Уверен, вы согласитесь с моим выбором. Эти пьесы часто исполняют… и я думаю, вы знаете их достоинства.