Всем Хуанам по сомбреро - Дарья Александровна Калинина

Домой Саша вернулась переполненная самыми разными впечатлениями и эмоциями. Она долго не могла уснуть, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Но там царила такая неразбериха, что нечего было даже и пытаться. Одно она поняла совершенно точно: ее отношения с Милорадовым выходят на новый уровень.

И от этой мысли становилось до того сладостно, что заснула Саша со счастливой улыбкой на губах.

На следующий день утро началось с претензий Юрка. Ни свет ни заря он уже написал Саше:

«Антон не хочет со мной разговаривать. Это ты во всем виновата!»

И еще кое-что прибавил очень грубое, что девушкам говорить вообще не принято.

Саша даже не стала отвечать на такую глупость и грубость, тем более что она была счастлива, а счастливые люди редко сочувствуют тем, кому в любви повезло меньше.

День в школе прошел как обычно, если не считать того, что Димка перебрался к ней за парту и ни на минуту не оставлял ее в школе одну.

Сначала Саша приписала его поведение интересу к их общему расследованию, которое перешло в решающую фазу. Но потом что-то в устремленных на нее взглядах приятеля заставило ее усомниться в правильности диагноза.

Димка же прилип к ней, словно банный лист.

— А что ты делаешь сегодня после школы?

— Еду в больницу к Колчанову.

— Я тоже с тобой!

Саша с сомнением покосилась на него.

— Я свидетель! — напомнил ей Димка. — Если бы не я, то не найти бы полиции этого Колчанова. Я имею право взглянуть ему в лицо, он же убил моего соседа! Если даже ты меня с собой не возьмешь, я все равно поеду!

И Саше ничего не оставалось другого, как согласиться. Да она и не сильно сопротивлялась, в конце концов, вдвоем всегда веселей. По дороге они еще раз обсудили, как же получилась эта путаница с трупами. Почему Димка, увидев отравленного Кузнечика, решил, что перед ним Антон.

— А все потому, что когда я тебя отправил к ним, чтобы ты внедрилась в их команду, то не знал имени соседа. Это ты мне сказала, что зовут его Антон.

— Правильно, Антон меня в дверях квартиры и встретил.

— Но я-то не знал, кто именно тебя там встретил. Думал, что сосед, а раз ты сказала, что он Антон, то я про него и стал думать, что Антон — это Кузнечик. Когда увидел Кузнецова, то сказал тебе, что Антона убили.

— Они этой квартирой вдвоем пользовались.

— И Антон этот появлялся, и Кузнечик приезжал. И еще рыжая девчонка у них бывала, но не про нее речь.

Доехали они без пробок, и в больнице им снова повезло, Колчанова буквально за час до их прихода перевели из реанимации в обычную палату, куда пускали посетителей.

Но на этом их везение и закончилось, потому что у Колчанова уже сидел следователь, и это был не кто иной, как Милорадов собственной персоной. Он явно придавал большое значение разговору с Колчановым, что готов был даже ехать за тридевять земель, чтобы допросить потерпевшего лично.

Ребята решили, что им еще рано заявлять о своем присутствии. Остались за дверью и сквозь щелку в двери легко могли не только слышать, но и видеть лица мужчин.

— Кого-нибудь подозреваете в совершении против вас данного противоправного деяния?

Колчанов поморщился:

— Пасынок мой, сученыш! Он постарался, я уверен!

— Почему?

— Ненавидит он меня! С самого первого дня проходу мне не давал. Все время поклепы на меня выдумывал. Один раз мы с моей любимой Жанночкой из-за этого гаденыша чуть было не развелись. Но обошлось, даже лучше получилось, она на мою сторону встала, как Антону восемнадцать стукнуло, она сына из дома выставила. Квартиру ему купила, образование оплачивала, но на личные контакты больше не шла. Да и он, насколько мне известно, к общению с матерью не рвался. Ни разу за все это время не позвонил, не узнал, как она. Когда Жанна плохо себя почувствовала, я Антону звонил, предупреждал, чтобы помирился с матерью, потому что она этой их размолвкой так себя извела да накрутила, что того и гляди всерьез заболеет. А он мне ответил, что матери у него нет. Конечно, я Жанне этих слов передавать не стал, да сдается мне, что она сама ему позвонила, и он ей что-то похожее ляпнул. Тогда она и завещание это последнее в мою пользу накатала. Под воздействием порыва была, но мне-то от состояния отказываться не с руки!

— То есть по вашей вине Антон потерял любовь матери, а потом и все ее состояние?

— В этом уж я точно не виноват. Жанна сама хотела сына побольнее наказать. Я ее, напротив, отговаривал, мальчишку тоже можно понять, он отца потерял, а тут незнакомый мужик, ну, вредничал, я бы на его месте еще хлеще бы себя повел. Но она уперлась. Мол, почтительный сын обязан во всем повиноваться своей матери. М-да… Характер у Жанночки тоже был непростой. Да вы не думайте, я же не какой-нибудь там конченый… Я мальчишке предлагал поделиться. Но он в позу встал. Видите ли, ему из рук убийцы подачек не нужно, судиться со мной вздумал. Я и тут его предостерег, что ничего ему не светит, завещание должным образом составлено, а что Жанна под влиянием порыва действовала, об этом я один знаю. Впрочем, я и на суде сказал, что готов поделиться. Так ведь нет же, Антон уперся, либо все, либо ничего! Если бы мне удалось его убедить, что Жанну я не убивал, может, он бы и иначе со мной разговаривать стал. Но он же уверен, что Жанночку я отравил. А я этого не делал!

— Насколько я успел разобраться, все три инцидента случились с применением одного и того же препарата. И вы, и ваша супруга, и Кузнецов стали жертвами препарата, который отпускается в свободной продаже, рецепта для его покупки не требуется.

— Ничего себе, такое опасное лекарство, и продается свободно. Бери и трави кого хочешь?

— Не все так просто. Препарат на здорового человека не окажет критического влияния. Да, принявший слишком большую дозу может почувствовать слабость, но умереть он, скорей всего, не умрет. А вот человек со слабым сердечным аппаратом или со скрытыми проблемами может принять такое лекарство, уснуть и не проснуться уже больше.

— Что и произошло с Жанночкой.

— Да, а потом с самым близким другом Антона, а потом с