Секрет китайской комнаты - Елизавета Коробочка

— Подруга.

В это время Дзюнко терла переносицу с таким видом, будто сама не верила.

Но оно было. Происходило. Прямо сейчас.

— Мусаши… Идем с нами. Она все расскажет. Давай не здесь, хорошо?

Исао попросили остаться.

А самого Кичиро, без лишних слов, утащили в женскую уборную. Вот уж дела. Он много где выкручивался из пикантных ситуаций, но чтобы в сортире? Это что, сцена из какого-то фильма? Таким вроде Кагура увлекался, не он.

Там, в зеленом полумраке, Дзюнко резко обернулась. Лицо ее моментально перекосило от ярости, и, сделав шаг к нему — он все еще был выше, даже в женском облике — ткнула ему пальцем в грудь.

— Ты за мной следишь?! Сначала ты пришел в офис, теперь сюда! Жучков тоже небось установил, да?! Мне охранникам позвонить, попросить проверить?! А в туалете? Тоже?!

— Успокойся, пожалуйста, — сказал он уже своим голосом. Нахмурился. — Мы сколько с тобой уже знакомы? Кто я по-твоему, чтобы выкидывать такие приколы? Это просто совпа-

— Какие? — Дзюнко подняла на него усталый взгляд. — Какие приколы?

— Вот это все.

— Что я по клубам хожу? А я что, не могу?!

— Что ты работаешь с другими шиноби, кроме меня.

— Да. Конечно! — она странно на него взглянула. — Даже Ханзе тебе говорил! Шиноби — исполнители, каждый для своей работы! Я не буду нанимать тебя вышибать кому-нибудь мозги, зачем?!

Невольно, конструкт начал спадать.

Принимая уже его выражение. Его форму лица.

— Ты зачем сюда приехал?! Хочешь узнать, с кем я встречаюсь?!

И уставилась ему в глаза. Выжидающе.

Кичиро сглотнул.

Боже, если она и правда с этим повязана… Он надеялся, что нет.

Хотя уже прекрасно знал ответ.

— Нет, — проскрипел он. — Просто заказ. Нужно было познакомиться с парой айдолов.

— Да?! А это никак не связано с тем, что ты вчера приходил в мой офис?!

— Как это может быть связано? — уже начал злиться Кичиро. — Как я мог знать, что ты будешь здесь?

— Ты каким-то образом всегда оказываешься там, где нужно. Или не нужно.

Молчание.

— Скажи честно. Это дело связано с тем, с которым ты приходил ко мне в офис? С которым тебе помог Ханзе? Он же говорил что-то про завод, разве нет? Ты не ходил туда?

— Нет. Зачем?

Кажется, прозвучало настолько искренне, что даже Дзюнко удивилась.

— Почему?

— Я же не один работаю.

Ох. Что-то в ее взгляде и тоне…

— … кто еще пошел на завод?

Пока Кичиро размышлял, как бы ответить, вперед подался Мусаши.

— Как много он знает?

— Слушай, Кичиро… Пожалуйста. Скажи правду.

— Ты здесь в меньшинстве.

Ну что за угрозы…

— Рыпнешься, свяжем тебя и твоего дружка. И все узнаем.

— Правду ты хочешь… — Кичиро шумно вдохнул. — Что ж… Я скучал по этим откровенным разговорам с тобой. Честно, — когда Мусаши вопросительно взглянул на Дзюнко, та качнула головой. — Я бы предпочел поговорить наедине. Все равно отсюда я никуда не денусь. А меня ты знаешь достаточно, чтобы понимать, что с тобой я ничего не сделаю.

В ответ Дзюнко поежилась и приобняла себя руками.

— Я уже давно не чувствую себя в безопасности рядом с тобой, Кичиро.

Тишина.

— Ты меняешься. После установки имплантов семь лет назад. Ты вообще осознаешь, кем ты стал?

Она кивнула Мусаши, и тот тихо ускользнул за дверь, оставив их наедине.

Взгляд Дзюнко приобрел еще более острые нотки.

— Мне кажется, что да. По большей части. В последнее время…

Не договорил.

— Ты постоянно зациклен на себе. Понимаешь? Новые лица, новые образы… Каждый раз ты приходишь, я не узнаю тебя, ты шутишь, а мне страшно, когда я вижу, что у тебя очередное новое лицо. И ты вновь делаешь что-то новое…

— Разве это не суть моей работы? Моего призвания?

— Снова про себя! Снова про работу!

В голосе Дзюнко были слышны слезы.

Отвернувшись, она оперлась о раковину и опустила голову так низко, что он не видел ее лица даже в отражении.

— Ты переживаешь чужие жизни, но… Ты видишь за людьми хоть что-то кроме их привычек? Мне кажется, что уже нет.

Ее ногти скрипнули по эмали.

— Раньше я могла тебе довериться, но не теперь. Каждый раз ты разный. После того, как отец это все начал…

— Хочешь? Посмотреть логи?

— Какие логи?..

Их глаза пересеклись.

Дзюнко поджала губы.

— Зачем мне твои логи? Ты не понимаешь?! — ее голос сорвался на крик. — Мне уже за тридцать! А я ничего не добилась! Эти научные статьи, диссертации — херня собачья! Полный провал! Такое тебе может написать кто угодно! У меня есть работа, над которой я трудилась всю жизнь, но мне не с кем поделиться! Отец запретил! А теперь еще и ты перестал быть собой!..

Она плакала.

Впервые на его памяти.

Такой Кичиро Дзюнко еще не видел. Все внутри него паниковало, кричало, что надо что-то сделать. Но что? Столько вариантов, каждый отличался от другого радикально. И он не мог понять. Не мог выбрать. Что-то в его голове не укладывалось, и простое решение не находилось, потому что сейчас… казалось, все было лишним. Неправильным.

Он не мог ничего сказать.

— Я осталась одна, Кичиро, — всхлипнула она. — Понимаешь?! С кем я из-за этого связалась?!

— Дзюнко…

Она плакала.

Плакала из-за него.

Тело само двинулось вперед. Но в этот раз он знал, что это сделал он.

Коснулся ее спины, провел пальцами по плечу.

Развернул к себе. Вытер соленую дорожку пальцем.

Он не совсем понимал… Но было надо. Было…

— Вот видишь, — пустым голосом пробормотал он. — Как много проблем между людьми, когда они друг друга не понимают. Я… Знаю, это звучит глупо. Я хочу понимать других. И знать, чем они живут. И тебя я тоже хочу понять… Я… Прости. Что я не заметил. Раньше.

— Кичиро… Я…

И в этот момент моргнул свет.

Внутрь зашел Мусаши.

Его определенно точно держали на прицеле. Светловолосая девчонка и бугай, встречавший их на входе.

Нехорошо, подумалось Исао. Очень нехорошо.

Он уже подумывал, как смыться из этой ситуации с грацией и стилем, потому что встревать в переделку совершенно не входило в его планы, но не успел даже накидать примерной задумки, как, неожиданно, в клубе мигнул свет. Обычно Исао бы не обратил на это внимания, но заметив, как начала озираться девчонка, почему-то насторожился. Чутье о чем-то предупреждало, как тогда, с Гьюки.

И понял, что не так.

Когда после темноты включилась подсветка. Вся, делая помещение настолько белым, что резало глаза.

Словно солнце.

На мониторах на сцене пошли помехи, белым шум,