Железо и кровь. Франко-германская война - Андрей Владимирович Бодров

помех отходу противника на запад — не оглядываясь на 1-ю армию. Вечером того же дня 1-й армии было приказано оставить восточнее Меца один корпус, а два других переправить через Мозель южнее города[306].

С французской стороны на итоги сражения при Борни смотрели оптимистично и считали его победой. Наполеон III даже поздравил Базена с успехом: «Вы разрушили [их] чары», имея в виду ореол непобедимости, который уже начинал возникать вокруг прусской армии. Однако, как справедливо заметил генерал Барай, «Борни было победой, но победой бесполезной, победой вредной, победой, не получившей никакого развития, поскольку немедленно началось отступление»[307]. Рано утром 16 августа император отправился в Шалон, напоследок заявив командующему Рейнской армией, что он должен как можно скорее двигаться на запад и ни в коем случае не рисковать армией. По крайней мере, второй завет Базен выполнил до конца.

Действия Рейнской армии продолжали оставаться весьма неспешными. Только в 10 часов утра 15 августа Базен отдал приказ об отходе на Верден. В соответствии с ним, одна дивизия 2-го корпуса оставалась в Меце. Остальные части должны были двигаться по двум дорогам (северной и южной). Пока одни подразделения, постоянно останавливаясь, ползли на запад, другие все никак не могли выпутаться из заторов на улицах Меца. Вся процессия в итоге растянулась на 20 километров. Как обычно, в полном беспорядке находились обозы. Базен получил сведения о присутствии германской кавалерии на своих коммуникациях и сдерживал движение авангардов, боясь, что его корпуса окажутся разгромленными по частям. Он по каким-то причинам упорно не верил показаниям захваченных его кавалерией пленных, которые утверждали, что вся немецкая армия перешла Мозель у Новеана, и считал, что на его пути один-единственный корпус пруссаков численностью 20 тыс. человек, который не сможет ему помешать[308]. Многочасовые остановки впоследствии дали основания для версии о том, что командующий Рейнской армией совершил осознанное предательство, позволив немцам запереть его армию в Меце.

На деле причина заключалась в том, что Базен совершенно не подходил по своим качествам для той роли, которая была ему предназначена. Ему не хватало ни решимости, ни умения руководить крупными соединениями. Служившие под его началом в Мексике офицеры вполне ясно себе это представляли, однако до поры до времени помалкивали. Говорят, что командир 4-го корпуса генерал Ладмиро, узнав о назначении Базена, воскликнул: «Мы пропали!»[309], за что впоследствии приобрел славу провидца. Личностный фактор в эти дни сыграл пусть не решающую, но весьма заметную роль в судьбе Рейнской армии. Генерал Барай отмечал и другую проблему: «Во всей армии, возможно, не было и одной хорошей карты окрестностей Меца». Имевшиеся карты Лотарингии безнадежно устарели, и в результате «целые дивизии опаздывали на поле боя», поскольку плутали где-то по соседству[310].

У немцев тоже хватало сложностей. Мольтке по-прежнему не знал, где находятся основные силы противника. Традиционно высоко оценивая французскую армию, он полагал, что Базен сможет достаточно быстро отойти к Маасу и западнее Меца удастся перехватить только арьергард Рейнской армии. Еще более пессимистично был настроен «красный принц». Командующий 2-й армией подозревал, что французы уже вовсю движутся к Вердену. Он не надеялся перехватить хоть сколько-нибудь крупные силы Рейнской армии западнее Меца. Поэтому он направил основную часть своих сил в западном направлении, к реке Маас, в качестве параллельного преследования. Только два корпуса — III и Х — были направлены на северо-запад, чтобы нанести удар арьергардам противника. В ночь с 15 на 16 августа враждебные армии стояли на Мозеле практически плечом к плечу, обратив фронт на запад. Ситуация напоминала известный анекдот про полицейского, который опередил убегающего вора на два квартала, и заставила немецкое командование пережить в ближайшие дни немало весьма тревожных часов.

Закономерно возникает вопрос о том, чем в это время занималась германская кавалерия, которая еще несколько дней назад получила приказ переправиться через Мозель и провести разведку боем западнее Меца. Однако все переправы к северу от города оказались разрушены, и конница 1-й армии осталась под этим предлогом на восточном берегу. Южнее Меца дела обстояли несколько лучше; 5-я кавалерийская дивизия генерала Рейнбабена переправилась через реку, и 15 августа ее командующий отдал бригаде Редерна приказ провести разведку в направлении дороги Мец — Верден. Германские гусары успели обнаружить отсутствие на дороге значимых колонн противника, после чего в районе деревни Резонвилль столкнулись с французскими кавалеристами из дивизии Фортона. Произошла стычка, которая могла бы перерасти в крупное кавалерийское сражение, поскольку с обеих сторон к Резонвиллю начали подходить подкрепления. Однако генерал Рейнбабен, считая, что силы противника слишком велики, приказал прервать бой и не предпринимать попыток продвинуться дальше. Действуй он более активно, немцы наверняка наткнулись бы на основные силы Рейнской армии и предоставили бы верховному командованию ценную информацию. Но Рейнбабен, как изящно выразился впоследствии один из немецких военных историков, «не был ни Зедлицем, ни Цитеном»[311] — и командование продолжало считать, что в районе Резонвилля находится в лучшем случае сильный арьергард французов. Определенную помеху кавалерии создавали сильные туманы, наблюдавшиеся в этом районе в середине августа[312].

В действительности утром 16 августа основные силы Рейнской армии находились немного западнее Меца. 2-й и 6-й корпуса разбили лагерь в районе Резонвилль, находившемся на дороге Мец — Верден. К востоку от них, в районе Гравелотта, находился Гвардейский корпус. 3-й корпус остановился севернее, в районе Верневилля, в то время как 4-й корпус еще продолжал выходить из Меца. Базен планировал, сосредоточив свои силы, продолжить движение во второй половине дня.

Авангардом Рейнской армии являлась упомянутая выше кавалерийская дивизия Фортона, отдыхавшая к западу от Резонвилля в районе деревни Верневилль. Французские кавалеристы, как и их германские коллеги, потерпели полное фиаско в вопросах разведки. Поэтому вполне справедливо, что именно на них в 9 часов утра обрушился удар подошедшего с юго-запада III прусского корпуса, грянувший словно гром среди ясного неба. Сражение при Вионвилль — Марс-ла-Тур началось.

* * *

III корпус, которым командовал генерал Густав фон Альвенслебен, неофициально считался лучшим в прусской армии. И все же, атаковав французов, он ввязался в весьма опасную игру. На помощь ему в ближайшие часы мог прийти лишь один корпус, подход еще одного мог ожидаться в течение дня. Противостояла же Альвенслебену вся Рейнская армия. Впрочем, этого генерал не знал, предполагая, что наткнулся на крупный, но все же арьергард противника, который необходимо отрезать от основных сил. Численность французов, на основании донесений Рейнбабена, оптимистически оценивалась в 20 тысяч человек.

Поэтому III корпус смело