Порочные игры - Брайан Форбс

— Ну как, впечатляет?

— Конечно.

— А я больше этого не замечаю. Это просто еще один дом — и только.

— Мы посмотрим остальное?

— Как хочешь.

Она допила свою рюмку и неуверенно встала.

— Я покажу тебе комнату Виктора. Хочешь?

— Охотно посмотрю все, что покажешь.

Через следующую дверь мы вышли на лестничную площадку. Здесь в нос ударил тяжелый запах ладана, даже голова закружилась. Перед нами была резная деревянная дверь, на которой висел венок. Ева посторонилась, пропуская меня. Когда глаза привыкли к перемене освещения, я увидел, что в комнате пусто, если не считать стола на козлах, вокруг которого стояло не меньше дюжины зажженных алтарных свечей. На столе лежали фотографии Виктора в орнаментированных серебряных рамках. Позади стола с задней стены на меня смотрела большая композиция Уархоля[66] — примерно с десяток цветных портретов Виктора.

— Это мой храм в его честь, — сказала Ева. — Свечи меняют каждый день. Видишь, каким он был красивым? Даже мертвый он не утратил красоты, как некоторые. В этом Господь был к нему милостив.

Я подошел ближе к столу. В центре лежала белая роза, а рядом — опавший лепесток. Рассмотрев фотографии, я не мог не согласиться с тем, что Виктор был наделен своеобразной красотой, но лицо его, слегка грубоватое, напоминало маску, а глаза ничего не выражали.

— Почему ты не спрашиваешь, отчего он умер?

Я промолчал, зная ответ заранее.

— Он умер от модной заразы, которая скоро всех нас перекосит.

Она подошла ко мне и кончиком алого ногтя приподняла отпавший лепесток розы.

— Надеюсь, он не очень сильно страдал, — сказал я.

— Дело кончилось сущей ерундой, которую называют «подружкой стариков». Пневмонией, — пояснила она, видимо полагая, что я мог и не понять. — Да, он страдал, но он был таким мужественным, никогда не жаловался. Я нянчила его, нянчила до самой кончины, в страданиях мы были вместе, как и во всем остальном.

— Конечно, я не сомневался.

Она порывисто схватила мою руку и повернула лицом к себе.

— Что ты знаешь об этом со своими глупыми, безобидными маленькими романчиками? Ты не можешь понять, чем мы обладали, что делали. Генри был прав — он считал, что ты не способен понять ничего за пределами своего скучного маленького мирка, где все разложено по аккуратным маленьким полочкам и нарушать порядок нельзя. Ты, видимо, очень рад, что не переспал со мной, когда я попросила об этом, да? Я уже тогда знала, мы оба знали. Только поэтому я и предложила меня трахнуть. Не думай, я не увлеклась тобой — просто хотела поделиться хорошей новостью!

Ее страстность меня не удивила. Я понял, что рухнули стены тех привилегий, которые, она верила, будут вечно их защищать. Она была заражена не только вирусом, но и безнадежностью, которая наступила от осознания того, что надежды больше нет. Она подняла руки, и мне показалось, будто она хотела вцепиться в лицо мне ногтями, но я поймал их и держал, словно прутья, потому что никакой силы в них не было. От этой легкой потасовки пламя алтарных свечей заколебалось, мягкие волны света пробежали по уархольским портретам, и на короткое время они ожили, перестали быть плоскими. И я вспомнил то время, когда мы с Софи были лишь наблюдателями, когда еще не начался процесс разложения.

Я осторожно опустил ее руки, но продолжал их держать до тех пор, пока она не перестала дрожать. Потом повернулся и вышел из комнаты. Закрывая за собой дверь, я заметил, как она наклонилась и поцеловала одну из фотографий.

Глава 21

НАСТОЯЩЕЕ

От запаха ладана я не мог избавиться и на следующее утро, даже когда принял душ и оделся, — настолько он въелся в мою одежду. После завтрака я позвонил своей секретарше Эдне, чтобы узнать, нет ли для меня срочной корреспонденции. Уезжая, я оставлял ей ключи от квартиры, и она каждый день приходила проверять факс и почту. Обычно спокойная и уравновешенная, она сейчас говорила очень взволнованно:

— Ой, мистер Уивер, как хорошо, что вы позвонили! Я так волновалась и не знала, где вас искать. Вы не оставили телефона.

— Что-нибудь случилось?

— Вы и представить себе не можете. Прихожу вчера утром в вашу квартиру, я чуть задержалась, должна была дать маме лекарства, открываю я, значит, дверь, и чувствую, что-то не так.

— Пожалуйста, рассказывайте по порядку.

— Так вот, вхожу я в квартиру, а там полный разгром! Компьютер, магнитофон, телефон, факс — все сломано. Ваши бумаги — ваши деловые бумаги — изорваны, даже корреспонденция и налоговые извещения валяются на полу. Это был какой-то кошмар! Но ничего ценного, кажется, не пропало. Непонятно, кому и зачем это понадобилось?

— Ладно, Эдна, не расстраивайтесь. — Я старался говорить спокойно. — Слава Богу, что вас там не было в это время. Вы сообщили в полицию и страховую компанию?

— Да, конечно. Сосед разрешил мне позвонить по его телефону.

— Полиции что-нибудь удалось сделать?

— Нет, они только сказали, что вандализм сейчас явление частое. Они это называют «немотивированные разрушения», говорят, что в Лондоне такое случается каждые полчаса. Так теперь устроен мир — вот что происходит, а еще изнасилования и бомбы. Конечно, я все подробно рассказала полиции, но они сказали, что вряд ли удастся кого-нибудь поймать. Когда они ушли, я по возможности все прибрала, собрала по кусочкам письма и склеила скотчем.

— Надеюсь, налоговые извещения целы? На все остальное мне наплевать.

Я пытался шутить, но волнение Эдны передалось и мне.

— Да, я сделала все, что могла, мама помогала, она тоже очень расстроена, а я даже не знаю, как теперь жить дальше.

Эдна продолжала бормотать, а я почувствовал, как все мое существо охватил уже знакомый мне страх. И дело было вовсе не в испорченных вещах — компьютер застрахован, копии текущей работы в портативной машине, — я пришел в ужас от самого факта. Зловещая сеть все приближалась.

— Я составила список корреспонденции. Хотите, прочту?

— Если только что-нибудь важное, а так не стоит беспокоиться.

— Ну, например, есть письмо от вашего американского издателя, по-моему, срочное.

— О чем оно?

— Вам присудили премию Эдгара — не знаю, что это такое, — и он просит вас приехать за ней в Нью-Йорк. Он пишет, что это самая престижная премия и что она поможет продать следующий роман. Вы хотите, чтобы я за вас ответила?

— Нет, я отвечу сам. Что-нибудь еще?

— Ничего существенного.

— Ну хорошо. Слушайте, Эдна, все это было для вас ужасно, и мне очень жаль, что вы так влипли. Вы сделали все, что могли, поэтому, пожалуйста, не волнуйтесь. Возьмите несколько выходных и постарайтесь про это забыть. Я скоро вернусь и сам разберусь со страховкой и прочим. О’кей?

— Я чувствую такую ответственность, когда вас нет, и надо же было такому случиться!

— Да, но дважды в одну воронку бомба не падает. Успокойтесь же. И передайте мои наилучшие пожелания вашей маме.

Эдну я, может быть, успокоил, но собственные страхи не исчезли. Этот инцидент встревожил меня гораздо больше, чем печальная встреча с Евой. Смерть в Венеции потихоньку забудется — путешественник знает, что рано или поздно уедет. Но тут было совсем другое — ворвались в мой собственный дом, и только по счастью меня там не оказалось, и я избежал рокового конца.

Когда позже Гиа заехал ко мне в гостиницу, я, не мешкая, рассказал ему о случившемся.

— Кто знал о том, что вы сюда едете?

— Только моя секретарша.

— Она надежный человек?

— Даже чересчур.

— Это могло быть просто несчастливое совпадение.

— Очень бы хотелось так думать, но я сомневаюсь. Они ничего не взяли, просто разгромили компьютер и порвали бумаги. Это не похоже на обычный налет.

— Согласен. Видимо, вы снова оказались на линии фронта.

— А по вашей части есть что-нибудь новенькое?

— Я потому и приехал. Мои новости из Лондона, как и ваши, невеселые. Они навели справки об этом Сеймуре, но… впрочем, прочитайте сами.

Он вручил мне телекс, в котором говорилось:

СВЕДЕНИЯ СЕЙМУРЕ ОТСУТСТВУЮТ ТЧК НЕ НАЙДЕН ДЛЯ БЕСЕДЫ ТЧК ВСЕМ ПРИЗНАКАМ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ УЕХАЛ СТРАНЫ ТЧК РОЗЫСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ КОНЕЦ

— Вы думаете, это еще одно несчастливое совпадение?

Гиа помотал головой. В моем маленьком номере он казался еще более громоздким.

— Не исключено, что он был предупрежден. Боюсь, друг мой, они следят за каждым вашим шагом и всякий раз вас обгоняют.

— Вы ничего больше не узнали об этом компьютерном коде?

— Пока нет, хотя я его им передал. Должно быть, смерть старого развратника в Венеции не числится у них в приоритетах.

— А что в Риме?

— В Риме совсем другое дело. — Он усмехнулся. — Понимаете, для них нет ничего важнее политических дел и уличного движения. Этим они и занимаются. Боже сохрани нас от нового дуче, но иногда я просто теряюсь. В Италии теперь никто ничего не делает. Поэтому, когда полицейский из Венеции просит о помощи, трудно надеяться, что они тут же начнут действовать. Но меня сейчас волнует ваше положение, особенно в связи с последними новостями. Все это тревожно.