Игра по-черному - Сергей Иванович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Товарищ капитан, разрешите спросить? – раздался рядом бас спецназовца с позывным Малой.
– Да. Что ты хотел, Артем? – Погодин глянул на хмурого плечистого спецназовца.
Он знал, что прозвище Малой прилепилось к этому бойцу давно, еще в учебке. Парень, который наматывает гвозди «стодвадцатки» на палец и запросто может убить противника одним ударом кулака в лоб, был по натуре добродушным и отзывчивым. А еще Артем Саенко рьяно соблюдал завет своего отца – жить так, чтобы не стыдиться своей жизни и своих поступков.
– Я хотел спросить вас про тех раненых бандитов, которых добили ребята, – понизил голос спецназовец и замолчал, подбирая слова, боясь, чтобы командир не обвинил его в слабости.
– И что же ты, Артем? Да, мы так поступили, потому что у нас не было иного выхода. В этой стране идет гражданская война, по сути, это именно гражданская война, потому что вооруженные группы противостоят законному правительству и правительственным войскам. Мы здесь по приглашению правительства. Мы на войне, Артем. И это враги. Оставить их в живых, чтобы они рассказали своему хозяину про российский спецназ? Тогда за нами начнут охоту, и мы не выполним задание. Мы сделали это не из природной жестокости, мы сделали это по необходимости, военной необходимости. Они пошли воевать тоже, понимая, что их могут убить.
– Мы ведь тем самым пытаемся сохранить жизни наших ребят? Так? – спросил Малой. – И получается, что мы избавили раненых от мучений. Если их оставить в джунглях умирать от ран, до них могли и хищники добраться?
– Они были обречены, тут ты прав, Артем, – подтвердил Погодин.
Малой замолчал, глядя на окрестные джунгли. Кажется, парень нашел для себя нужную формулировку. «Эх, Малой, знал бы ты сам, как поперек сердца так поступать даже с врагом, – думал капитан. – Война, конечно, но на войне все равно главное – оставаться человеком. Мы бойцы, мы элита армии, нас называют суперменами, но мы все равно люди, а не машины для убийства. Мы воюем здесь, но все равно защищаем Родину. Это сфера наших интересов, это потенциально дружественная нам страна, и мы должны ей помочь разобраться с ее врагами. Против нас весь коллективный Запад, сообщество стран, признанных недружественными. Но большая часть мира – дружественные страны, большая часть населения планеты проживает в таких вот дружественных странах. Значит, мы воюем за наш мир, за справедливый, честный. За мирных людей, которые хотят жить в этом мире и не опасаться никаких “носителей демократии на свой лад!”».
Как командир, Погодин обязан был думать не только о боевой подготовке своих подчиненных, не только об их обеспечении, но и о моральном духе, а еще больше о воспитании. Ведь в спецназ попадают не «ботаники», сюда попадают люди с натурой агрессивной, с избытком энергии, люди, привыкшие действовать, а не размышлять и теоретизировать. Хотя и такие попадаются. И всю эту энергию необходимо направлять на службу Родине, на выполнение боевых задач. Они должны понимать, за что воюют, какова цель. Война не ради войны, а война с пониманием, что за твоей спиной твоя семья, близкие люди, друзья. Просто беззащитные мирные люди, дети, женщины, старики. В парках должны гулять дети и не бояться, что там будут разрываться снаряды. Простые люди должны быть уверены, что есть вот такие парни с оружием, которые умрут, но защитят, не дадут врагу посягнуть на Родину. И этими парнями ему командовать!
Глава 7
– Эх, были бы здесь липы, – улыбнулся Нестеров, – я бы тебе знаешь какие лапти сделал!
– Папа, ты умеешь плести лапти из лыка? – удивилась Алена, глядя, как ловко получается у отца прокалывать дырочки в коже и продевать туда тонкие, заранее нарезанные ремешки.
– Я все умею, Аленькая, – с довольным видом ответил Дмитрий Иванович. – Вот мокасины тебе закончу и сделаю зонтик от дождя.
Ботиночки у Алены не выдерживали беготни по джунглям, по корягам, камням и большим лужам. Один ботинок начал «просить каши», и у второго тоже на самом носке стала отставать подошва. Еще пара часов, и он тоже расползется. Дмитрий Иванович это неизбежное обстоятельство предусмотрел и срезал с сиденья утопленного внедорожника приличный кусок толстого кожзаменителя. Теперь отрезал от большого листа небольшую часть, чтобы она послужила подошвой и чуть загибалась вверх. Проколов ножом отверстия и нарезав из того же кожзаменителя ремешки, он теперь продевал их в отверстия. Алена подставила ногу, и отец поверх порвавшегося ботинка надел ей «мокасин». Она с удивлением смотрела на ловкие, умелые руки отца, на то, как он шнурует новую обувь, закрепляя ее на ноге. «С моим отцом нигде не пропадешь, – подумала женщина. – Вот они какие, спецназовцы, а я всегда думала, что они умеют только бегать, прыгать и метко стрелять. А еще о голову кирпичи разбивать и кулаками стены проламывать». И где-то сейчас на свете служит или воюет другой спецназовец, который чуть было не стал для нее близким человеком. Или стал, просто Алена старалась не думать о нем. Но она ведь все помнит, память не отпускает и… не отпускает грусть.
– Давай-ка к столу, барышня, – позвал отец и со смехом добавил: – Или ты после шести не ешь?
Ужин состоял из нескольких бананов и горячей воды. Желудок европейца, привыкший к горячей пище, должен принимать хоть иногда горячее внутрь. Иначе начнутся проблемы и с желудком, и с кишечником. Ну, а в бананах есть все необходимое, чтобы продержаться на них несколько дней. На бананах, на хлебном дереве, на мясе птиц, которых иногда Нестеров ловил самодельными силками. Ну, а если попадался водоем, то отец умудрялся ловить и рыбу. Пятый день они шли на юг, спали под открытым небом в самодельном гамаке. Алена устала невероятно, а ее отец казался двужильным. И дочь старалась не подводить отца, хотя скорость передвижения из-за нее сильно уменьшилась. Ноги болели ужасно. Все-таки на ногах не та обувь, в которой следует устраивать такие походы по пересеченной местности.
– Папа, а что будет дальше? – прожевывая спелый банан, спросила Алена. Она постаралась задать вопрос с обычной интонацией, не выказывать страха.
– Дальше? – задумчиво переспросил Нестеров,
